— Я ее сейчас привезу, — встрепенулся Голованов. — Через пятнадцать минут.
— Она что, у тебя в кустах сидит, как рояль? — усмехнулся Грязнов-старший.
— Примерно так, Вячеслав Иванович, — улыбнулся Сева.
Аня действительно ждала его в ближайшем кафе. И ровно через пятнадцать минут подтвердила свое горячее желание участвовать в операции.
— Учтите, там нужно будет врать, притворяться, играть роль. Это, вообще говоря, опасно! Сможете? — генерал Грязнов хмурился.
— Смогу, Вячеслав Иванович! — с жаром откликнулась Лаврова. — Я многое могу! И я должна, поймите меня! Я должна! — Она задохнулась.
— Конечно, сможет! — весело поддержал ее Голованов. — И мы все будем поблизости!
— Я готова хоть завтра! — воскликнула Лаврова.
— Ну-ну, меньше экспрессии! Это будет не завтра, — произнес Турецкий, испытующе взглянув на Лаврову. — Нужна будет поддержка спецназа. Накрывать шоблу, так всю и сразу, чтобы ни одна мышь не ускользнула, — не очень изящно, но убедительно высказался он. — А для того, чтобы получить «добро» на такую операцию, нужен соответствующий момент. Помните, Анна Николаевна, вы про «правило момента» рассказывали? Оно не только в пирамидах работает, но и в коридорах власти. Вот ложится на стол Генерального прокурора толстая папка с заявлениями пострадавших от «Терции» граждан, а он эту папку как будто не видит. Поскольку момент еще не наступил…
— И когда увидит? — осведомился Грязнов-младший.
— Увидит, куда денется. Есть соображения… — уклончиво ответил Турецкий.
Два дня спустя Генеральный прокурор должен был выступать в Государственной Думе с отчетом о расследовании наиболее известных и общественно значимых уголовных дел. Депутаты выходили из иномарок, приветствовали друг друга, обменивались новостями и шутками. Всеобщее внимание привлекла группа людей, возникших словно из-под земли. В мгновение ока были развернуты плакаты, на которых значилось: «Долой «Терцию» — пирамиду нового поколения», «Организаторы «Терции» — поставщики инфарктников и самоубийц!», «Генеральная прокуратура защищает наперсточников» и так далее…
Плакаты были развернуты вовремя — Генеральный прокурор как раз выходил из автомобиля и вынужден был идти мимо митингующих, которые кричали ему вслед разные обидные, но исключительно цензурные слова.
Конечно, к ним бросились доблестные стражи порядка и, конечно, их тут же погрузили в автобус и увезли в направлении МУРа, но осадок остался… Тем более что депутаты в перерыве то и дело подходили к нему с этой «Терцией». Кто, что и почему…
Едва вернувшись в здание на Большой Дмитровке, генеральный устроил разнос всем, кто должен был, но не сделал…
— И вот в этой папке, — гремел он, глядя именно на Александра Борисовича Турецкого и потрясая пухлой папкой, знакомой тому до боли, — в этой папке человеческие слезы и страдания! А мы бездействуем!
В конце концов Турецкий получил то, на что и была рассчитана акция: разрешение на проведение совместной с силовиками акции по проверке деятельности Фонда.
О чем тут же был оповещен Грязнов.
— Вот и хорошо. А демонстранты уже дома чай пьют, — сообщил тот.
Третьякова, сидя дома, принимала по мобильному заказы на воскресных гостей. К пятнице нужно было напечатать необходимое количество приглашений. Но звонков пока было немного. Собственно, она сама дала жесткую установку: никаких случайных лиц! На семинары дозволялось приглашать только хорошо известных, близко знакомых людей.
По факту убийства Филипповой было возбуждено уголовное дело. И хотя Коробов «пригасил» РУВД (вернее, думал, что ему это удалось), тем не менее дело до сих пор не было закрыто. А двое соучастников преступления, которые принесли телевизор в квартиру Зои Георгиевны, разыскивались милицией.
Гибель Скотниковых тоже оказалась далеко не филигранной работой. Ну, взяли бандюганов на месте преступления, но ведь и ежу понятно, что они, как говорится, не при делах. Отпечатков на оружии нет. И вовсе не милицейский наряд побывал в квартире до воркутинских братков — это выяснилось, разумеется, быстро. Конечно, ментам выгодно закрыть это дело и повесить убийство на бандитов. Но сами-то они понимают, что тут работа чьих-то других рук… И каким боком выйдет это их понимание — неизвестно.
Это, между прочим, все вопросы Дмитрия, а он их, в сущности, проваливает! Мерзавец…
Кроме того, в ряде городских газет появились статейки о деятельности «Триады». И подписаны они псевдонимами, а не подлинными фамилиями. И пострадавших вкладчиков призывают обращаться не куда-нибудь, а прямо в Генпрокуратуру. Естественно, что в этих условиях Фонд перешел на почти осадное положение.
Радовал только Нережко. Этот человек, возродившийся из пепла, словно птица Феникс, совершенно преобразился. Очень успешный партнер! Таскает малохольных девиц пачками, у каждой за спиной мамаша с суммой взноса в зубах, а глаза безумные, как у пьяных тараканов.
У Нережко, кажется, дар! Что ж, если он действительно вешался, но остался жив, — такое случается. Люди, пережившие свою смерть, порой приобретают сверхъестественные способности. Об этом ей и дед рассказывал.
От размышлений ее оторвал телефонный звонок.
— Госпожа Третьякова? Очень рада вас слышать! — пропел оживленный женский голос. — Это Лаврова.
— О, госпожа Лаврова, здравствуйте, здравствуйте! А я уж волновалась: вы у нас пропали куда-то…
— Да. Маму оперировали. Поэтому я была выключена из жизни. Но теперь включилась!
Действительно, докладывали, что Лаврова буквально поселилась в больнице, у постели больной матери. Какая трогательная забота!
— Ну-с, вы хотите узнать, где будет проходить следующий семинар?
— Не только. У меня заказ на гостя.
— Вот как? Замечательно! И кто же ваш гость?
— Хирург из больницы, где оперировали маму.
— Вот как? То есть вы его знаете недавно?
— Напротив, давно! Мы вместе в школе учились. Одноклассники. Он мне помог с мамой. Мы, можно сказать, по блату лечились. Он и Толю знает… То есть знал… Такая ужасная трагедия!
— Да, да! Мы все скорбим. Фонд даже помог с кремацией. Но не в этом дело. Значит, вы хорошо знаете своего гостя? Он женат, кстати?
— Нет, что весьма кстати, — игриво произнесла Лаврова. — Иначе я не успела бы так быстро его уговорить.
Третьякова рассмеялась хрипловатым смехом.
— Дивно, дивно. Ну-с, как его фамилия?
— Телегин. Роман Андреевич.
— Вы его прокассировали?
— Да, разумеется. Могу я привезти конверт?
— Привозите. Прямо в бизнес-центр. Отдадите Николаевой. Как у вас с машиной? Вы сможете обеспечить приезд гостя на машине?
— Да, найму знакомого. У него есть автомобиль.
— Чудненько! — похвалила ее Третьякова. — Приходите в пятницу на семинар, расскажете о госте, мы определим для вас группу поддержки.
Положив трубку, Третьякова тут же связалась с Нережко.
— Скажите, Виктор, вы ведь с Лавровой в одном классе учились?
— Да.
— У вас там был такой Телегин?
— Рома? Был.
— И кто он теперь?
— Хирург какой-то. Я с ними только на вечерах встречи виделся. Так что особо не в курсе.
— Хорошо. Вы в субботу с очередной гроздью винограда? — пошутила она.
— Само собой, — усмехнулся Виктор.
Глава 48
ПОСЛЕДНЯЯ ГАСТРОЛЬ
В субботу, к одиннадцати часам, к подъезду бизнес-центра начали стекаться автомобили. Иномарки гордо замирали возле мраморных ступеней, «жигули» и прочие «москвичи» стыдливо прятались за углом.
Темно-синий «форд» припарковался между теми и этими, на свободном пространстве, напротив торца здания. Из машины вышел мужчина в деловом костюме. Это был Володя Демидов, он же — Роман Телегин. Следом выпорхнула Анна Лаврова. Ее волосы были собраны в «ракушку», заколоты гребнем с черепаховой шпилькой. Анна весело улыбнулась своему спутнику и повела его к «новой жизни». За рулем «форда» остался Сева Голованов.
Лаврова предъявила на входе пластиковую карточку с логотипом «Триады», Демидыч протянул приглашение» Они скрылись за тонированными стеклянными дверями, о чем Сева немедленно сообщил по рации.
Аня уютно взяла Владимира под руку и принялась выгуливать его по фойе, как это предписывалось церемониалом.
— О, госпожа Лаврова! Как я рада вас видеть, как рада! — всплеснула руками дама преклонных лет в черном платье с кружевным воротничком и бриллиантовым перстнем на пальце. Аня не помнила, как зовут даму, но помнила, что перстень она каждый раз берет напрокат у подруги. Об этом, как о примере для подражания, говорилось на семинаре. Какие глупости сохраняет память, вместо того, что нужно!
— Пожалуйста, представьте мне вашего гостя.
