Ознакомительная версия.
Возле дверей изнывали все обитатели дома. Кто-то держал себя в руках, кто-то пытался делать вид, что ему все нипочем. Диана закатывала глаза, шумно дышала и каждые три секунды порывалась упасть в обморок. Дракониха призывала всех оказать помощь «умирающей».
– Что вы стоите и смотрите? – рявкнула она Соне. – Быстро поднимитесь ко мне в комнату и принесите капли в розовом флаконе. Нет, стойте. Откройте окно, принесите воды, сбрызните платок водой. Нет, смочите платок в уксусе и протрите ей виски…
– Подождите, Аврора Сократовна, я наговор один знаю, меня старушка в деревне научила, против обмороков и испуга, я сейчас нашепчу…
С этими словами она наклонилась над Дианой и прошептала:
– Еще совсем недавно вы не казались склонной к обморокам. Если не прекратите этот концерт, расскажу, как вы пожирали сырые яйца. Конечно, описать ваш вид я не смогу, но уверяю вас, реакция будет потрясающая.
«Волшебные» слова заговора подействовали мгновенно. Диана приоткрыла глаза, вздохнула и слабым голосом произнесла:
– Спасибо, мама, мне уже лучше.
Наконец все собрались в гостиной, где на столе были разложены фотографии. Соня и без них знала, кого сегодня утром обнаружили местные жители. Она осторожно наблюдала за присутствующими, в надежде, что убийца или его сообщник как-то выдаст себя.
Прунько вручил каждому по фотографии, в нарушение всяких правил, и произнес:
– Чистосердечное признание учтет суд, оформим явку с повинной…
– Господи, это же Миша Каширский! – испуганно вскрикнула Анжела.
– Точно, Михаил Каширский, бывший секретарь нашей фирмы, – уточнил Казимир Измайлович.
– Мишель?! – пробормотала Дракониха. – Не может быть, такой молодой и симпатичный…
Одно из двух: либо для всех событие стало полной неожиданностью, либо они все хорошие актеры. Соня спохватилась, что ей самой нужно посмотреть фотографию. Она подняла со стола одну из них, повертела в руках и совершенно спокойно солгала:
– Впервые вижу этого человека. Правда, вчера вечером в кустах возле дома кто-то копошился, но я не приглядывалась.
– Так, прошу подробнее, кто этот человек, какое отношение он имел к вашему дому? – обратился повеселевший Прунько к Анжелике. – Как давно он здесь появлялся? Предупреждаю, вы несете ответственность за свои слова…
– Анжелика, я бы на твоем месте ничего не говорил, пока не прибудет адвокат. Думаю, что телефоны вот-вот заработают и… – предупредил Казимир.
– Не переживайте, господин адвокат, вы тоже окажетесь на этом месте. Сейчас попрошу очистить помещение и не расходиться до тех пор, пока я всех не опрошу, – приказал Прунько.
В эту самую минуту на пороге возникла Инна с большой дорожной сумкой в руках:
– Ау! Есть тут кто-нибудь? Пять минут у дверей звоню, палец занемел! Ни охранника, ни сторожа… Пришлось через калитку с хозяйственного двора зайти. Между прочим, там у вас кабан резвится, все грядки вытоптал, все цветы с клумбы сожрал. Ой, а что вы такие странные? – только сейчас заметила она состояние собравшихся.
– Иннуся, – всхлипывая, бросилась ей на шею Анжелика, – тут у нас такое, такое случилось, Мишу Каширского убили…
Все наперебой бросились посвящать Инну в подробности. Соня воспользовалась суматохой и выскользнула из комнаты. Она хотела объясниться с Инной наедине.
Ей не терпелось рассказать бывшей однокласснице о ходе своего расследования. У нее накопилась масса вопросов, на которые та могла знать ответ. Но в то же время Соне обязательно нужно было выяснить, что думает об убийстве Прунько. Почему он так уверен, что кто-то в доме Анжелики может знать о случившемся? Все эти вопросы нужно было прояснить как можно скорее. Еще до того, как Инна спросит у Анжелы, где же Соня. Чутье подсказывало, что превращаться из горничной в гостью пока еще рановато…
Стоя в коридоре, Софья мучительно раздумывала, как вызвать подругу и предупредить ее. Поглощенная своими мыслями, она выглянула в окно, выходящее на задний дворик. Там все еще продолжал разнузданное свинство Гошка. Нажравшись цветов, он каким-то образом взобрался на широкую скамью и принимал солнечные ванны, подставив свое когда-то розовое брюхо теплым лучам.
Софье нужно было как-то отвлечь собравшихся. Например, выманить всех на улицу и, воспользовавшись замешательством, переговорить с Инной. Соня вышла во двор, прихватив на кухне сочный кочан капусты и пару морковок. Она смутно представляла себе кулинарные пристрастия свиней. В какой-то детской книжке было написано, что свиньи обожают желуди. За неимением оных сгодится и морковка… В своей сумочке она отыскала рулон скотча, которому в предстоящем «спектакле» отводилась не последняя роль.
Бесшумно, словно крадущаяся пантера, она приблизилась к ничего не подозревающему Гошке и протянула ему морковку.
– Иди ко мне, дурачок, у меня такая вкусная морковка, такая сочная капустка. Вот, посмотри, я могу ее съесть сама, если ты не хочешь.
Для большей убедительности Соня на глазах свиненыша принялась причмокивать, делая вид, что поедает морковь.
Глупый свин поддался на провокацию, перевернулся на пузо, сполз с лавки и резво поскакал в сторону Сони. Животное еще не сталкивалось с людской коварностью, поэтому щедрое предложение Гошка принял за чистую монету. Приблизившись к морковке, которую Соня предусмотрительно положила на землю, поросенок расслабился и утратил бдительность. За что тут же и был пойман и посажен в огромную сумку, которую Соня отыскала в одном из чуланов. Оказавшись в темном, душном пространстве, свин принялся барахтаться и возмущенно хрюкать. Однако Соня последовательно выполняла пункты своего плана, в которых Гошке отводилась главная роль.
Она открыла дверь милицейского «газика», вытряхнула Гошку из мешка на сиденье и ткнула мордой в кнопку сигнала, к которому заблаговременно прилепила скотчем морковку. Гошка, пытаясь добраться до лакомства, нажал пятачком на гудок. Раз, второй, третий… Для достижения максимального эффекта Соня включила милицейскую сирену и спряталась в кустах. Такая какофония звуков перепугала Гошку. Свин бешено завизжал, дернулся, запутался в каких-то ремнях и оказался прочно пригвожденным к кнопке сигнала. Вопль несчастного животного, смешанный с гудком машины и воем сирены, привел в движение всех обитателей дома и их гостей.
Первым на крыльцо выскочил Прунько, за ним – все остальные.
– Прекратите хулиганство! – рявкнул милиционер. – Не трожьте казенное имущество!
Соня улучила момент и, дернув за руку Инну, прижала палец к губам.
– Привет, что это за маскарад? Весело тут у вас: ряженые, менты, воздушная тревога, – ошарашенно произнесла Инна.
– Тсс, – шепнула Соня и впихнула подругу в коридорчик. – Пойдем со мной, нужно переговорить.
Инна пожала плечами, но подчинилась.
– Привет! А я уж думала, ты не приехала, – проговорила она, когда они остались вдвоем.
– Инна, тут такая история получилась… Я приехала, как мы и договаривались, только Анжелика приняла меня за горничную из агентства. Понимаешь? Я решила, что в интересах следствия это самый лучший вариант. Вот и согласилась. Может быть, глупость, но обратного хода все равно нет. Так что ты меня не выдавай! А сейчас иди, пока тебя не хватились. Будем хранить инкогнито для пользы дела. Я тебе расскажу все, что мне удалось узнать. Главное, запомни: я – горничная! Не перепутай…
– Ну ты даешь! Прямо как в кино…
– Тут такие события разворачиваются, покруче самого крутого кино. Сама все скоро узнаешь… Ладно, беги! Прунько, наверное, уже Гошу обезвредил.
Во дворе воцарилась тишина, не слышно было и истошного поросячьего визга.
– Надеюсь, свиненыш жив. Хотя с этого Прунько может статься всякое, – пробормотала Соня, выглядывая в окно. Однако она напрасно тревожилась. Гошка, целый и невредимый, лежал на боку, подставив живот Прунько. Тот чесал пузо поросенку и что-то приговаривал. Софья была готова поклясться – какие-то ласковые слова.
– Прямо идиллия, – хмыкнула она, оборачиваясь к Инне. – Ничто человеческое ментам не чуждо… Может, он его усыновит или возьмет на воспитание?
Подруга расхохоталась и вышла во двор. Соня вернулась на кухню и принялась готовить поздний завтрак. Преступления преступлениями, а есть необходимо по расписанию!
– Я здесь работаю, пустите меня! Люди ждут, им завтракать пора, – раздался голос Антонины в коридоре. – Никакая я вам не женщина! Я Антонина Степановна Дунько, между прочим, сорок лет уже, уважаемый мужчина. Лучше скажите, что вы тут делаете? Где у вас этот самый… ордер на обыск? Вы меня до белого каления не доводьте, не доводьте, мужчина!
Тоня так разнервничалась, что стала коверкать слова, чего обычно за ней не наблюдалось.
Соня выглянула в коридор. Прунько преграждал дорогу Антонине, требуя у нее какие-то документы. Капитан был значительно ниже домоправительницы, ему приходилось задирать голову и подпрыгивать – видимо, для большей убедительности.
Ознакомительная версия.
