– Не смеши людей, черт тебя возьми, Брайан! – Мой взгляд мечется по комнате, ищет, за что бы зацепиться, чтобы не сорваться. – Думаешь, я позволила бы Бишопу до меня дотронуться?
– Не Бишопу, – всхлипывает Брайан. – Другому такому же. Когда была маленькой. – Голос у него звучит тверже, увереннее. – Вот о чем ты говорила Эми: «Неужели опять?» Не сказала: «За что это Эми?» Сказала: «За что мне опять такое?..»
– Нет! – Снова хлопаю по столу. – Я ничего подобного не говорила. Эсме все это придумала, пойми ты, ради бога! – Я обхватываю голову руками. – Как ты не видишь, – выкрикиваю я, меря шагами комнату, – что это все – часть ее спектакля?
– Потому что это правда.
Я вскидываю голову, вытираю со щек слезы и сопли:
– Вот как, Брайан? Правда? А тебе не кажется, что, если бы меня изнасиловали в детстве, я бы как-нибудь об этом упомянула? Тебе, своему мужу, человеку, которому доверяла? Лучшему другу, который знал обо мне все? Который любил меня за это? Или психиатру, к которому ты меня так настойчиво уговаривал пойти?
– Эми тоже ничего не сказала!
– Эми была ребенком.
Я так зла, что с трудом нахожу в себе силы продолжать спор. Но я должна довести его до конца.
– И Дана ничего не говорила, – продолжает Брайан. – Даже потом, когда выросла.
Лоис не сводит с меня испытующего взгляда:
– Люди, пережившие насилие в детстве, нередко молчат об этом, когда вырастут. – Ее голос звучит мягче, чем прежде, более сочувственно, словно она хочет вызвать меня на откровенность. – Случается, что они так ничего и не рассказывают.
– О боже! – Я подхожу к стене, прислоняюсь к ней головой. – Мне нечего рассказывать.
– Это многое могло бы объяснить, – задумчиво говорит Брайан.
Я оборачиваюсь. Он кивает сам себе, словно детектив из дурацкого фильма, напавший на важный след.
– Она всегда была немного…
– Она? То есть я? Я, вообще-то, здесь, Брайан.
– Ты… ты была… ну, не знаю… равнодушной. – Он вздрагивает. – Холодной.
– Ты же всегда говорил, что я слишком эмоциональная!
– Я имею в виду – в постели.
Меня отшатывает, как от удара.
– Фантастика! Все веселее и веселее. – Я закусываю губу с такой силой, что чувствую привкус крови. – Господи, как со мной могло случиться такое? Десять лет назад я пережила самый страшный для любого родителя кошмар. Мой ребенок пропал. Исчез. Вероятно, погиб… Десять лет я провела в настоящем аду, какого никому не пожелаю. – Я расхаживаю по комнате, перевожу взгляд с Брайана на Лоис, словно адвокат, представляющий дело в суде. – И тут появляется Эсме, чтобы еще раз повернуть нож в ране. Отнять у меня все воспоминания об Эми, одно за другим… надругаться над ними… уничтожить меня. А как только мы наконец узнаем правду – благодаря моим же усилиям, могу добавить, потому что от полиции толку ни хрена не было, – настоящий преступник уходит от ответственности и все сваливают на меня. По наговору злобной, испорченной девчонки, охотницы за наживой. – Тычу пальцем в Лоис. – Это Эсме вы должны засадить за решетку, а не меня. Но нет, наша сонная полиция, которая и шлюху в борделе не выследит, ведется на дурацкие сказки, и притом без четких, прямых доказательств. Или я не права? Продолжайте, внимательно слушаю.
Лоис вертит ручку в пальцах:
– Как я уже сказала, мы не утверждаем, что в этом случае кто-то должен понести наказание.
– То есть я могу уйти хоть сейчас?
– Да.
– Нет! – вмешивается Брайан. Он встает в дверях, скрестив руки. – Она виновата. Вы должны выдвинуть против нее обвинение.
– Я ни в чем не виновата, – говорю я прямо ему в лицо. Стоя в каком-нибудь дюйме от Брайана, выдерживаю его немигающий взгляд. – А если бы и была, то я не вижу, какое обвинение мне можно было бы предъявить. Вина и преступление разные вещи, насколько я знаю. К тому же доказательств по делу нет. – Я отхожу от него и надеваю пальто. – Даже жаль немного. Могу представить, как заинтересовал бы газеты такой прецедент – дело о реинкарнации. Это все равно что доказывать существование Санта-Клауса. Ну что ж, удачи.
– Вы же ее не выпустите? – спрашивает Брайан, наваливаясь на дверь.
– Она не под арестом, – просто отвечает Лоис.
– Нет, – подхватываю я, – всего лишь под подозрением. Бог свидетель, мне не привыкать.
– Но вы не можете ее отпустить! – Брайан стискивает руками голову. – Слышали же, что сказала Эсме!
– В том-то и дело, – говорит Лоис. – Это сказала Эсме. Не Эми.
– Значит, вы не думаете, что Эсме и есть Эми? – спрашиваю я и удовлетворенно киваю.
Лоис смотрит на меня. Я выдерживаю ее взгляд. Она моргает:
– Дело не в том, что я думаю. – Лоис кладет ручку на стол. – Дело в том, могу ли я это доказать.
Я иду к двери.
– Отойдите, Брайан, – говорит Лоис.
Глаза у моего бывшего жесткие от ненависти.
– Я никогда не знал тебя по-настоящему. Все эти годы ты… Что ты за женщина?
Я кусаю нижнюю губу, сдерживая слезы:
– Очевидно, я женщина, которая вышла замуж за идиота, способного поверить в эту чушь… Женщина, которая была предана своей дочери и никогда от нее не отступалась… даже когда отступился ты, ее отец. Женщина, которая… которая, узнав правду, приняла твое равнодушие за тайную вину и в момент… безумия обвинила тебя в причастности. Женщина, которая в душе понимала, что это совершенно нелепая мысль… которой было очень нужно, чтобы ты опроверг ее подозрения, доказал, что она неправа. Та, которой ты разбил сердце тысячу раз… но ни разу еще так безнадежно, как теперь.
Лоис встает из-за стола и отстраняет Брайана от двери.
Дверь захлопывается за мной, и я иду по коридору к выходу из полицейского участка.
Увидев на стоянке Либби и Эсме, застываю как вкопанная. Они уже садятся в патрульную машину – и тут замечают меня. У Эсме подергиваются губы, словно она хочет что-то сказать или заплакать, но сдерживается. А может, подавляет улыбку.
Меня трясет.
У Либби дрожит рука, лежащая на плече Эсме.
– Садись, Эсме, – говорит Либби. – Поехали.
Девочка смотрит на меня еще мгновение, а потом отворачивается и садится в машину.
– Меня зовут Эми, – огрызается она. – Понятно? Эми.
Я ухожу не оглядываясь. Щурясь от яркого света, пускаюсь в долгий путь домой мимо школы Эми. Ворота крест-накрест затянуты пластиковой лентой, на игровой площадке все еще стоят полицейские машины.
Прислоняюсь к воротам, вцепляюсь руками в прутья решетки. С той стороны подходит полицейский.
– Я могу вам помочь?
– Помочь? – Я начинаю смеяться. Истерически. – Конечно нет! От вас никогда не было никакой помощи. Никто мне не поможет.
Он хмурится и проверяет замок на воротах.
Замок. Есть вещи, которые запирают на замок.
– Знаете, шли бы вы своей дорогой, – говорит полицейский. – Не на что тут смотреть.
– Да. Правильно, – говорю я. – Тут смотреть не на что.
Отцепляюсь от решетки и ухожу. Смотреть не на что. Правды тут точно не увидишь.
Возле моего дома – целая ватага журналистов. Подхожу. Они все бросаются ко мне. Осыпают вопросами, ослепляют вспышками, толкают и преследуют до самой двери. Захлопываю ее за собой, делаю глубокий вдох, затем бегу в гостиную и задергиваю занавески.
Я рада укрыться в темноте, но шум все равно прорывается в дом. Репортеры повторяют мое имя и выкрикивают вопросы об Эми и Эсме.
Миссис Арчер. Эми. Эсме. Эми. Миссис Арчер.
Эсме.
Эми.
Я чувствую, что вот-вот взорвусь, хватаюсь руками за голову, сжимаю ее, стараясь сохранить самообладание.
Медленно подхожу к камину. Эми смотрит на меня с фотографии на каминной полке. Мое отражение колеблется в зеркале над ней. Над Эми. Я похожа на ее призрак. На ее эхо. Или она – на мое.
Хватаюсь за каминную полку, чтобы не упасть, и чувствую, как что-то скользит под рукой. Мой камешек. Камешек-талисман. Символ любви, надежды и истины. Беру его в руку. Когда-то он был круглым и гладким, а сейчас кажется угловатым, шершавым, как пемза.
Миссис Арчер.
Эми.
Миссис Арчер.
Камешек отлетает от зеркала. Расползаются трещины.
Спасибо многим и многим, кто помог мне дойти до конца моей радуги.
Оли Мансон из агентства «A. M. Heath», которая отправила меня вперед по дороге, вымощенной желтым кирпичом, и помогла не сбиться с пути. Благодарю также всех сотрудников «Blake Friedmann».
Джемайме Форрестер из «Orion» – за то, что взмахнула волшебной палочкой и повернула мой мир другой стороной. Ваш опыт и интуиция превратили редакторскую работу в волшебство – и книга стала намного лучше. Также спасибо всем обитателям Изумрудного города (он же – издательство «Orion»), в особенности Кейт Миллс, Габи Янг, Луизе Макферсон, Джону Вуду, Джейн Селли и Лоре Бретт.
