«Пассажир Сергей Лагранж, следующий рейсом 34 по маршруту Москва — Тбилиси! Вас будут встречать в аэропорту города Тбилиси. Повторяю…»
Слова объявления, произнесенного четким дикторским голосом, вырвались из динамика, пронеслись и растаяли под гулкими сводами здания аэропорта… Для кое-кого они должны были бы стать громом среди ясного неба…
Именно такое небо и было сейчас над аэропортом Внуково, ясное до предельной, чистейшей синевы. Ни облачка… Летная, очень летная погода. Никаких задержек с вылетами нет и быть не может!
Аня и капитан притихли.
Что им даст придуманный ими ход? По сути, сейчас идет перетягивание каната… Психологическое.
Вот он услышал объявление. И…
Они знали, что пассажиров рейса 34 уже вывели на летное поле.
И Светлова с капитаном надеялись, что у него сдадут нервы.
— Он вернется. Он еще не в самолете… — пробормотал капитан.
Аня неуверенно кивнула.
— Вернется! — с воодушевлением повторил капитан. — Он понимает, что в Тбилиси его будет встречать милиция и там ему будет невозможно ускользнуть.
— Да-да, он понимает, что шансов там у него нет… Граница, таможенный контроль, досмотр… Вернется, вернется! — с несколько меньшим энтузиазмом подтвердила Аня. — А мы будем ждать.
Сквозь стеклянную стену здания аэропорта Аня и капитан видели летное поле. Издалека даже огромные «Ту-154» казались своими уменьшенными копиями. Маленькие фигурки людей, маленькие машины, бензовоз с горючим, автобусы…
Вдруг проехал служебный, милицейского вида, «ЛиАЗ», остановился невдалеке от самолета, следующего рейсом 34…
Из автобуса вылезли ребята в пятнистой форме, похожей на спецназовскую, и куда-то промаршировали.
— Вот бы нам таких на подмогу! — вздохнул капитан.
Но ребята с бритыми затылками явно шли по своим делам, понятия не имея, насколько нужна их помощь Светловой и капитану…
Самолеты взлетали в безоблачное небо… Вот так и их, тбилисский, сейчас…
Издалека они видели этот «их» самолет, на который шла посадка рейса 34. Он казался игрушечным, как в «Детском мире», люди у трапа — как оловянные солдатики…
Сейчас эти люди медленной вереницей втягивались в чрево самолета… Уже спустилась сопровождающая… Сейчас закроют дверь.
И вдруг что-то случилось… Одна игрушечная фигурка, оттолкнув стюардессу, устремилась по еще не отъехавшему трапу вниз…
Человек сбежал вниз. И вслед за этим игрушечная легковая машинка, припаркованная отчего-то недалеко от трапа, вдруг ожила.
— Там что-то происходит!
Рядом с капитаном и Аней стоял старичок с биноклем на шее — наверное, из числа отъезжающих на курорт, тех, что любят наблюдать на пляже за дельфинами и девушками в бикини.
Сейчас он заинтересованно держал бинокль возле глаз:
— Ого!
— Можно на минуточку! Всего одну! — взмолилась Аня.
— Еще чего… — пробурчал господин. — Я сам любопытный. Поэтому и езжу всегда с биноклем… Купите себе такой же — и тоже всегда будете в курсе.
— Обязательно! — синхронно пообещали Аня и капитан.
Между тем машинка, словно сбесившись, разгонялась и с разбега тыкалась в шасси самолетов… И отскакивала, как мячик… И снова, словно слепая, в ярости бросалась вновь и вновь на то, что попадалось ей на пути…
Последней целью этих безумных таранов стала машина-заправщик с надписью «Огнеопасно».
— Ну, сейчас рванет! — прокомментировал господин с биноклем.
Аня с капитаном как будто смотрели футбольный матч с самого последнего ряда высоких трибун. А голос человека с биноклем, заменявший голос комментатора, дополнял сходство.
Огненный факел взвился в небо.
На ярком солнце огонь плохо виден… И издалека он тоже казался игрушечным, похожим на пламя щелкнувшей зажигалки…
Заглушая рев турбин идущего на посадку «Ил-86», взвыли сирены «Скорой», пожарных, милицейских машин… На несколько минут фантастическая какофония звуков заполнила пространство над огромным летным полем.
— Ну и музыка! — пробормотал любопытный старик с биноклем.
В здание аэропорта испуганной вереницей уже неслись пассажиры рейса 34.
Ане было слышно, как они переговаривались:
— Какой-то сумасшедший! Сидел-сидел…
— И вдруг как вскочит ни с того ни с сего! Никто его и не трогал…
— У меня прямо сердце упало, как он к выходу побежал… Сразу поняла, что не к добру.
— Стюардессу сшиб…
— А огонь какой был! Мы ведь запросто могли уже того…
— Взлететь!
— Вот именно… Взлететь! На воздух! Но только без самолета…
Больше всех возмущался случившимся немолодой грузин — представитель грузинской авиакомпании, провожавший по долгу службы рейс…
Именно на его «Жигулях», оставленных с ключами и открытой дверью ненадолго рядом с самолетом, Лагранж и отправился в последний путь.
«Может быть, последней каплей для Лагранжа стал автобус со случайным спецназом, увиденный им из иллюминатора? — думала Аня. — Увиденный именно в тот момент, когда он, чувствуя себя в ловушке, лихорадочно придумывал, как спастись, зная, что при посадке в Тбилиси его арестуют…»
Может, и так… Впрочем, кому дано знать, что может оказаться последней каплей для человека, на чью психику давит груз столь невозможных, нечеловеческих преступлений?!
Светлову мучил еще один остававшийся без ответа вопрос: где он был, если во Внуково Антон Иванович высадил его в четыре тридцать, а уехал он из Гореловки в час ночи. Разыскать Антона Ивановича и спросить? А глупо, что не сообразили узнать: не заезжали они куда-нибудь?
Дверь так долго не открывали, что Аня решила — случилось все-таки самое страшное…
Наконец послышались слабые, шаркающие шаги.
— Да, он был у меня… Свалился на мою голову посреди ночи. Да что там… Почти под утро!
Вот так! Анна, увы, угадала.
Угадала, просто используя метод перечисления…
Безжизненное, тронутое тлением тело «Аиды»-студентки покоилось на дне темницы-ямы в гараже рядом с его домом в Гореловке.
Джульетта — в морге.
Останки Кармен — в наличии.
Галя Вик — слепая Иоланта — найдена мертвой и обезображенной.
В его «репертуаре» был пробел… Непонятно оставалось, что произошло с Пиковой дамой… И Аня, не став тратить время на поиски таксиста Антона Ивановича и дальнейшие расспросы (одна только мысль о мучительнейшем диалоге с огромным количеством «ну» приводила Светлову в трепет), прямиком устремилась в Скатертный переулок…
— С вами все в порядке?
— Слава богу, в порядке…
— Точно?
Аня с сомнением оглядела — в чем душа держится?! — старую женщину.
— Точно, точно… Можете не волноваться…
— Как же не волноваться?!
— Ну, понимаете, я хитрая… Еще в детстве этот фокус придумала… Первый раз получилось случайно — само собой и вполне естественно. А когда я поняла, какое это производит впечатление на окружающих, потом уж вовсю этим пользовалась… Как что не по мне… Конфет родители не дают или во дворе дети донимают. Я — раз! — и прикидываюсь, изображаю обморок… Даже дыхание умею останавливать — я, знаете, ведь и йогой какое-то время баловалась. Хотя сегодня притворяться, право, почти не пришлось… Он натурально, милая, хотел меня убить! Состоянием аффекта это трудно объяснить…
— Натурально… — подтвердила Аня. — Это он может.
— Вот так все это выглядит! — Антонина Викторовна вдруг закрыла глаза и свесила голову набок. Старческая бледная кожа, тонкая безжизненная шея в ярком вороте японского кимоно — старушка выглядела как размороженная курица, отчего-то упакованная в новогоднюю разноцветную бумагу для подарков.
— Правда, похоже? — с удовольствием поинтересовалась пожилая дама, хитро блеснув глазами.
— Правда.
«Да, по всей видимости, это притворство старую женщину и спасло! Он пытался ее задушить — и решил, что достиг результата».
— К тому же он торопился… — продолжала Пиковая дама, — ему нужна была, собственно говоря, не я!
— А что же он хотел? — удивилась Светлова.
— Да вот… Посмотрите!
Антонина Викторовна подвела Анну к стеклянной горке, где чернели бархатным нутром раскрытые настежь коробки с углублениями.
— Коллекция его отца… Все забрал!
— Почему Тбилиси? — резко спросила Светлова.
— Что Тбилиси?
— Почему он хотел улететь именно в Тбилиси?
Дама дотронулась до висков…
— Минутку! Припоминаю… Знаете…
— Да?
— Там, кажется, живет кто-то, кто всегда был готов купить эту драгоценную коллекцию монет целиком… Коллекционер. Настоящий.
Сережа продавал монеты время от времени по отдельности. То золотой червонец, то еще что-нибудь… Но чтобы целиком и сразу, и получить хорошие настоящие деньги, которых коллекция стоит, — тут нужен особый человек, настоящий коллекционер. Человек, который понимает ценность, давно приглядывается, мечтает, можно сказать, жаждет приобрести… Таких людей, сами понимаете, много не бывает… В Тбилиси такой человек — я знаю это еще от Сережиного отца — есть.
