Ознакомительная версия.
– Ты Чехонин? – спросила Лидочка, появившись тривиально, как в плохом спектакле, из-за дерева.
– Вы же знаете, Лидия Борисовна, что это я, – усмехнулся Аристарх.
Усмехнулся беззлобно, видя перед собой жалкое зрелище. На нее падал свет из окон – блеклый и желтый, ложась пятнами и выделяя лишь части лица и тела. Темные глазницы, проваленные щеки производили впечатление, будто это мертвец, затосковавший по белому свету, вышел из могилы прогуляться.
– Убить меня хотите? – спросил он.
– Нет. Хотелось посмотреть на тебя.
– Неправда. Вы посылали на меня и Зою убийц, в нас стреляли…
– Это было во время драки, а после нее уже никто кулаками не машет. Твое лицо мне знакомо.
– Остается только позавидовать вашему зрению, вы отлично видите в темноте. Мы встречались. Редко. У меня есть еще одна фамилия – Бирюков.
– Ах, вот оно что… – Лидочка опустила голову. Видно, разочаровалась.
А может, она все же пришла с намерением пристрелить Аристарха? Но его вторая фамилия была слишком внушительной, чтобы это сошло ей с рук. Возможно, не о себе она подумала, а о детях и внуках.
– Если бы вы сами следили за мной, то, думаю, узнали бы меня, – сказал Аристарх. – Узнали бы и применили другие методы. Но вы наняли людей, а они не встречали меня раньше. Это ваша ошибка, Лидия Борисовна.
– Я ошибок много сделала, – небрежно бросила она. – Когда делаешь первую ошибку, то думаешь, что это твой единственный опрометчивый шаг. Но ошибка становится роковой и преследует потом всю жизнь. Уж я-то знаю. Да только молодость слишком нетерпима и мятежна, а глупость заносчива, они так и тянут делать ошибки.
– Вы оправдываетесь? – изумился Аристарх.
– Нет. Рассуждаю. Ты раздавил не только меня, мальчик, но я тебя прощаю. Потому что понимаю. Для меня было бы лучше, если бы ты со мной поквитался. Мне очень плохо, я хотела, чтобы ты знал это.
Она повернулась спиной и пошла прочь, ступая тяжело, по-старушечьи, чего раньше за ней не замечалось.
– Лидия Борисовна! – остановил ее Аристарх. – Скажите, вы жили всегда спокойно? Вас никогда не пугало прошлое?
Она не ответила, даже не оглянулась. Только остановилась. Постояв немного, словно подыскивая подходящий ответ, Лидочка пошла дальше и вскоре растворилась в темноте. К Аристарху подскочили два охранника, наперебой загалдели:
– Ну что тут? Как вы, Аристарх Ильич? Она ничего не сделала? Мы наблюдали, готовились…
– Успокойтесь, она ничего не сделала, даже не пыталась, – оборвал их Аристарх и направил взгляд туда, куда ушла Лидочка, которая будто провалилась в небытие. – Да, она постарела… Едем домой.
Аристарх залез в джип, откинулся на спинку и закрыл глаза. Все не так получилось, провокация не удалась. Он мечтал, как размажет старуху словами, выбросит ей всю ненависть, выставит напоказ свое торжество. Мальчишество, наверное, но если мораль тебе не позволяет пришить старушку, то что остается? Впрочем, чего греха таить – он хотел, чтобы она попыталась его убить, и тогда Аристарх поступил бы с ней безжалостно, получив повод. Не случилось. Может, так лучше.
Тем не менее цели он достиг – Лидочка заслуженно раздавлена и страдает, ее сын смещен, внукам несладко. Да, интересы Аристарха совпали с интересами некоторых людей. Хотя город не поражает масштабами, но здесь есть несколько объектов, сохранившихся с советских времен, к которым Константин Алексеевич не подпускал чужих. А объекты золотые, на них положили глаз большие люди, а теперь, после смещения мэра, они положат и руку. Удачное стечение обстоятельств, вот и все.
– Зоя, тебе надо отдохнуть, – сказал шеф, вернувшись из внепланового отпуска. Сказал, пряча глаза. – Месяц, два… или три.
– То есть мне уволиться? – дошло до нее, о чем идет речь. Урод. Урод без стыда, совести и чести.
– Я потом возьму тебя, – заверил Вадим Рудольфович. – Надо переждать, пока улягутся страсти. Видишь ли, не всех, кто был в команде Константина Алексеевича, скинули с кресел, они давят на меня. Считают, ты чересчур смелая… ну и так далее. Все это пройдет, забудут.
Зоя от негодования и обиды чуть не разревелась. Но реветь желательно дома и под одеялом, чтобы никто не увидел даже через окно в бинокль.
– Хорошо, – напустила она на себя равнодушие. – А когда я получу гонорар?
– Какой гонорар? – Он захлопал глазами, поднял брови.
– За фильм. Заказчик сказал мне, что я должна получить от вас пятьдесят тысяч рублей.
– Ммм… э… а… – начал перебирать алфавит директор. Наверное, забыл от жадности, как буквы в слова складываются. Наконец вспомнил: – Вот тебе пока десять тысяч…
– А остальные сорок?
– Потом отдам, через пару дней…
– Нет уж, Вадим Рудольфович, сегодня отдайте, раз я увольняюсь… по вашему желанию. Но, может, заказчик обманул меня? Давайте ему позвоним, пусть он прямо мне скажет…
– Не надо звонить, – нахмурился Вадим Рудольфович. – Вечером ты получишь оставшуюся сумму. Иди, Зоя.
И она пошла. В курилку. Встретила Эльзамана, тот заметил:
– Старуха, хреново выглядишь. Зубы болят?
– Меня выгнали.
– Че, правда?! Из-за фильма?
– За то, что сместила мэра. Крайней оказалась я.
– Знаешь, а я тоже уволюсь. Из солидарности.
– Вот этого не надо! – запротестовала Зоя. – Не надо солидарности, дружбы и так далее. Жертва Каракурта и так приписала мне преступную связь с тобой.
– Вообще-то я и без солидарности хотел уволиться. Надо заработать бабок на поступление в институт, а здесь их не заработаешь. Мне сделали неплохое предложение… Кстати, а кто обещал повезти меня в Финляндию? Хотя тебе теперь, наверное, не до нее.
– Почему же? Я свое слово держу, сама хочу увидеться с Крамсу. Если вырву из шефа деньги, то повезу тебя к твоей финночке. Или ты уже забыл ее?
– Ты что! Такое не забывается. А еще говорят, что люди Севера холодные. Мы переписываемся эсэмэсками.
– Как? – рассмеялась Зоя. – Ты же не знаешь английского.
– Так мне друг переводит, именно с английского. А что твой? Козырного мужика отхватила.
– Мы разошлись, как в море корабли, – мрачно пошутила Зоя.
– Ладно, старуха, не грусти, все образуется.
– Надеюсь.
Однако надежда слабая. Теперь Зою и в газету не возьмут в этом городе. Что делать? Не на панель же идти? Хорошо, хоть деньги есть, как-нибудь она протянет до лучших времен…
Алексис Крамсу посмотрел все сюжеты за один раз, потом долго находился в состоянии анабиоза, чисто по-русски подперев щеку ладонью. Зоя подлила себе и Эльзаману, поглядывающему на часы, чая, исподволь следя за хозяином, пригубила чашку. И сколько бы так просидели в немоте – неизвестно, но Эльзаман торопился к своей финской девушке, он и поинтересовался:
– Вам не понравился наш фильм?
– По-моему, неплохо, – задумчиво произнес Крамсу.
– Так что же вы молчите? – вытаращился Эльзаман. – Нам очень важно знать ваше мнение.
– Перестань, – тихонько толкнула его ногой Зоя.
– Да нет, фильм удачный, вы хорошо поработали, – сказал Крамсу и улыбнулся. – А думал я о Лидочке. Мне трудно представить ее с ножом и пистолетом. Она была такая светлая, славная… и огненная.
– Ага, – скептически согласился Эльзаман. – Огня в ней сильно много было.
– Жестоко распорядилась судьба Лидочкой, – вздохнул Крамсу.
– Простите, вы не совсем точно выразились, – вступила Зоя. – Мне кажется, она распорядилась судьбой. К сожалению, не только своей.
– Да, конечно, – согласно кивнул Крамсу. – Так она жива?
– Жива и здорова, неплохо выглядит, – сказала Зоя, потупившись.
Она не собиралась рассказывать старику о настоящей причине создания фильма, но Крамсу догадался, что за экранными сюжетами стоит реальная цель.
– Почему ваш заказчик поднял историю Лидочки?
– Не спрашивайте. Скажу только, что тот мальчик – Арик – жив, он нашел ее. А больше я не могу сказать. Извините.
– Понятно, – закивал он. – Месть.
Пусть так. Зое действительно тяжело было бы говорить о том, что месть – попутная причина. Иначе пришлось бы рассказать, как сюжеты, показанные по телевидению, скинули мэра – сына Лидочки, как использовали и выкинули отовсюду Зою и что вся интрига затеяна мальчиком Ариком. Нет, жаловаться на свою бестолковую судьбу нет смысла.
Вышли от Крамсу, когда вечерело, Эльзаман вдохнул воздуха и крякнул:
– Эх, весна – она и в Финляндии весна… Ой, кто это? Зойка, у меня галлюцинации от перемены климата?
Зоя вмерзла ногами в землю – неподалеку стоял Аристарх. В своем длинном дорогущем пальто, в лайковых перчатках, без головного убора. Поскольку Зоя не двигалась, он подошел к ней:
– Здравствуй, Зоя.
– Ну, мне пора, – засуетился Эльзаман.
– Не бросай меня, я его боюсь, – процедила Зоя.
– Старуха, ты даешь… – растерялся парень. – Аристарх Ильич не волк, не съест тебя… Я сморозил глупость, извините. Меня ждут. Я пошел. А вы тут сами… то да се.
Ознакомительная версия.
