— А во-вторых, его похоронили сами бомжи, — уверенно сказал Николай.
— Откуда ты знаешь?
— Это все знают. У них на кладбище свои люди есть. Если из них кто-то умирает, то свои хоронят, и притом так, что никакая милиция потом найти не сможет.
«Зачем он так пытается убедить меня, — думал Ворошилов, — что мне ничего не угрожает? А впрочем, ясно: всё делается для того, чтобы я не подумал на него. Он хочет усыпить мою бдительность и выяснить, что я знаю, а что нет. Вот этот номер не пройдёт».
Ворошилов внимательно слушал своего собеседника. Николай давно закончил, а Вячеслав всё слушал, не спуская глаз с бутылки.
— Да, действительно, что-то она быстро кончилась, — по-своему расшифровал иступлённый взгляд гостя Семёнов. — Я сейчас принесу.
Хозяин встал из-за стола и, пошатываясь, вышел из комнаты.
Ворошилов только казался пьяным, потому что только стоило хозяину выйти из комнаты, как взгляд его из иступлённого превратился в целенаправленный. Он быстро вытащил маленький свёрток, извлёк из него трусики своей жены, которые он предусмотрительно прихватил из грязного белья и подбросил их под диван.
Когда хозяин принёс бутылку, голова гостя уже лежала на столе.
— У-у, как тебя развезло! — воскликнул Николай. — Пора домой!
Он поднял гостя, закинул его руку себе на плечо и аккуратно, чтобы не уронить, повёл его домой. Довёл его Николай домой или оставил просыпаться в парке — неизвестно. Но картину, когда Николай и Вячеслав, обнявшись, как лучшие друзья, покачиваясь, вышли из дома увидела Вера, возвращаясь домой, от подружек.
— Сговорились! — воскликнула она. — Теперь они всё свалят на нас.
Когда муж вернулся домой, жена робко спросила его:
— Как посидели с приятелем?
— Тамбовский волк ему приятель! — ответил Николай.
— А мне показалось, что вы о чём-то договаривались.
— Это вы бабы никогда договориться не можете, — ответил муж, а мы, мужчины всегда сумеем договориться. Поэтому вы бабы всегда остаётесь в дураках, а мы всегда вывернемся из любых переделок.
Николай включил телевизор и плюхнулся в кресло.
«Так и есть, сговорились! — прошибла холодным потом догадка».
— Ты его домой провожал? — спросила Вера.
— Нет, только до парка. Он протрезвел и мог идти уже сам.
— А тебя кто-нибудь видел?
— Никто. Я шёл по нашей тропе. Там вообще никто никогда не ходит. А какое это имеет значение?
— Нет, значения это никакого не имеет.
Не прошло и нескольких секунд, как к крику футбольных болельщиков, звучавших из телевизора, добавилось тихое посапывание Николая. Вера подошла к креслу и посмотрела на мужа.
— Нет, дорогой, на этот раз в дураках останешься ты.
Она, не спеша, прошла на кухню, достала большой тесак, для разделывания мяса и подошла к мужу.
— Вот твой роман и закончился, — сказала она.
Тесак метнулся к жертве и мягко, будто в масло, вошел в грудь в районе сердца. Вера вытащила платок, тщательно протёрла рукоятку ножа, торчащую из тела мужа, и вышла из квартиры.
Подружки, которые не переставали трещать после ухода Веры, удивились, когда увидели её снова.
— Верка, так ты вроде домой собиралась? — спросила хозяйка квартиры.
— Передумала.
— Ну и правильно. Оставайся ночевать.
Девчата, которые не виделись, наверное, тысячу лет, опять принялись трещать, обсуждая последние сплетни, даже не заметив, что их подруга отсутствовала около часа.
— Ой, девчата! — воскликнула одна из подружек. — Скоро двенадцать часов ночи!
— Как быстро время летит! — посетовала вторая. — Кажется только встретились, а уже расходиться приходится.
— А ты оставайся, — предложила хозяйка.
— Я не могу, у меня дома муж.
— Так вон у Верки тоже муж, она же остаётся?
— У Верки добрый муж, а у меня злой, — пошутила подружка.
* * *
Кто хотя бы в общих чертах знаком с правоохранительной системой у нас в стране, знает, что следователи без работы не сидят. Не успеют они приступить к одному делу, как ему подвешивают следующее. Не успеет он просмотреть следующее, как на него сваливается третье. И так без перерыва. Малышев даже приблизительно не знал, как подступиться ко второму убийству, а ему уже подвесили третье. Корреспондент, который, как тень ходил за следователем уже сам стал мыслить логикой милиционера.
— Надо жену допросить, — советовал он Геннадию.
— У неё стопроцентное алиби. Она весь день была на девичнике и осталась там ночевать.
— Всё равно надо.
— Это конечно. За ней уже поехали. Только она ещё не знает о смерти мужа. Из гостей она сразу ушла на работу.
— А где она работает?
— Ещё не знаю. По моим сведениям, работу ей предложили на девичнике, так что она пошла на неё первый раз.
— А что обнаружено при осмотре места происшествия?
— По-моему, это бытовуха, — предположил следователь. — Была пьянка, собутыльники поссорились, в результате — труп.
В кабинет постучали. Дверь приоткрылась и появилась голова Веры.
— Вы следователь Малышев? — спросила она.
На протяжении всего допроса корреспондент не издал ни единого звука. Он заворожено смотрел на жену погибшего и не мог очухаться даже после того, как она ушла.
— Что это с тобой? — вывел из прострации корреспондента Малышев.
— Ты не узнал её?
— Нет. А почему я должен узнать её?
— Да это же та самая из порнофильма, — сказал корреспондент.
— Ты не ошибся?
— Посмотри сам.
Сыщик вытащил из сейфа кассеты и вставил первую.
— Это не та, — сказал собеседник Малышева.
Он хотел было уже вытащить кассету и вставить новую, но Геннадий остановил его.
— Подожди. Посмотри на этого мужика.
Корреспондент не поверил своим глазам. На экране убиенный Семёнов занимался сексом.
— Обожди, у меня уже крыша поехала, — взмолился корреспондент, — Неужели и это убийство связано с первым убийством бомжа?
— Теперь это абсолютно очевидно, — ответил следователь.
Просмотрев вторую кассету, сыщики легко установили связь. В действительности супружеские пары поменялись партнёрами.
— В Швеции такое есть, — сказал корреспондент.
— В Швеции такого нет, — возразил следователь. — Там люди меняются партнёрами, но никто никого не убивает.
После того, как порнофильмы были просмотрены, сыщики долго молчали, пытаясь связать то, что связываться не хотело.
— А что дал обыск на квартире? — спросил корреспондент.
— Найдены трусы Натальи Ворошиловой, — ответил следователь.
— На кассете Наталья Ворошилова совокуплялась с убитым Николаем Семёновым, — напомнил корреспондент.
— Надо вызвать на допрос Ворошилова, — заключил следователь.
Ворошилов явился на допрос без опоздания. Маленькие глазки бегали по кабинету и никак не могли остановиться. Только по этому признаку опытный следователь мог заключить, что отпускать такого с позволения сказать свидетеля не следует. Малышев не был опытным следователем, но это обстоятельство не ускользнуло от его глаз.
— У нас есть доказательство, — начал свою атаку следователь, что вы изменяли своей жене с супругой убитого Николая Семёного.
— А что это преступление? — ответил вопросом на вопрос Ворошилов.
Следователь записал показание и пододвинул к Ворошилову бланк допроса.
— Поставьте число и подпишитесь под вашими показаниями, — попросил следователь.
Ворошилов подумал немного и, решив, что в этих показаниях ничего опасного нет, поставил число и подпись.
— Вы знакомы с Николаем Семёновым?
— Нет, — твёрдо ответил Ворошилов. — То есть да.
— Так нет или да?
— Мы учились вместе, но это было давно.
— А после института вы встречались?
— Один только раз на вечере встречи.
— И больше никогда?
— Нет.
Следователь опять подвинул протокол допроса и потребовал расписаться.
— А Николай Семёнов приходил к вам в дои? — опять спросил следователь.
— Я же говорил, что мы с ним не встречались.
— Может быть, он встречался с вашей женой?
— Что вы себе позволяете? — взорвался Ворошилов.
— Это вы что себе позволяете? — строго осадил его следователь. — забыли где находитесь? Отвечайте на вопросы.
Ворошилов взял себя в руки.
— Нет, — сказал он, — не встречался.
— Не встречался или вы не знали, что он встречался?
— Не встречался. Они даже знакомы не были.
И опять следователь подсунул на подпись свой протокол.
— Что вы меня под каждой строчкой заставляете подписываться?
— Так положено. Дело мы расследуем серьёзное.
— Кольку Семёнова ограбили? — спросил Ворошилов. — Так у него же брать нечего. Он нищий.
— Убили, а не ограбили, — поправил следователь. — И убили его вы.
