— Сэр, вы не думаете, что это таинственное совпадение? — не отставал Трой. — Через несколько дней она собиралась назвать имя убийцы.
— Ты что, опять смотрел фильм про Пуаро?
Эта была одна из любимых шуток шефа. Трой видел только один фильм, посвященный приключениям знаменитого сыщика, причем еще в ту пору, когда жил у матери. Дураком он был, что рассказал об этом. Но еще большего дурака он свалял, когда поверил, что полицейскому нужны «маленькие серые клеточки». Ха-ха. Он смеялся над этой тяжеловесной шуткой. Но только тогда, когда оставался один.
— Она умерла во сне. — Барнеби просмотрел статью и отодвинул газету в сторону. — Что в этом таинственного?
Честно говоря, сам Трой думал, что это очень таинственно. Недаром люди говорят, что смерть ужасна, но если ты умираешь во сне, это совсем не так страшно. Если смерть столь чудовищна, то почему черепа всегда улыбаются?
— Сейчас они делают вскрытие, — продолжил Барнеби. — Если что-нибудь обнаружат, нас известят.
Поняв, что игра проиграна, Трой решил спуститься вниз. Но пошел не прямо, а по диагонали, к бюро с папками. Потом сделал шаг в сторону и начал изучать папку с документами, относившимися к преступлению в Бэджерс-Дрифте, теперь никому не нужными, потому что виновник был уже пойман. Далее он подошел к вешалке и начал рассеянно обшаривать карманы пиджака. Еще один маневр, и он у цели.
— Не думай, что тебе удастся улизнуть, — сказал Барнеби.
— Простите? — с недоумением пролепетал Трой.
— Я знаю, что ты задумал.
Недоумение Троя усилилось. Все это было выше его разумения.
— Поболтать с новенькой.
— Я? — Недоумение сержанта сменилось изумлением столь сильным, словно его обвинили в приставаниях к талисману участка — хорошенькой козочке по имени Эрминтруда.
— Как ее зовут, эту Картер?
— Эбби-Роуз. — Черт побери. Но он не мог сопротивляться желанию произнести это имя вслух. — Ее отец был фанатом «Битлз» [104].
— А что скажет Морин?
— В данный момент мы переживаем трудный период.
— Такие вещи не сделают его легче.
— Честно говоря, более чем трудный. Еще немного, и…
Можно было не продолжать. Оба понимали, что это бессмысленно. У обоих были дочери, ради которых они отдали бы жизнь. Поэтому об уходе не могло быть и речи.
— Раз так, можешь разобрать этот шкаф. Разложить все по порядку.
Трой начал хмуро вынимать фотографии, карты, чертежи и фотокопии документов. Тем временем Барнеби стал наводить порядок в своем настольном компьютере. Стирать ненужные файлы, а нужные объединять в директории. Они молча работали минут двадцать. Потом зазвонил телефон. Трой взял трубку, выслушал сообщение и одними губами произнес, обращаясь к шефу:
— Ну, твою мать…
Барнеби лениво положил пальцы на клавиатуру и приготовился к развлечению, потому что в смысле скрытности Трой был безнадежен. У него все было написано на лбу. И даже на ушах. Сначала у сержанта расширились глаза, потом вверх взлетели брови. Встретив иронический взгляд Барнеби, Трой яростно замотал головой. Он положил трубку, сделал паузу и повернулся лицом к боссу, усиливая драматическое напряжение.
— Только не говори мне, что это дело рук дворецкого.
— Гаррет была отравлена.
— Как?
— Метиловым спиртом.
В памяти Барнеби что-то зашевелилось. Возникло воспоминание, смутное и неопределенное. Джойс… Джойс с газетой… Джойс что-то ему читает. Турист в Египте выпил бутылку отравленного каберне-совиньона. И умер.
— В красном вине… — пробормотал он себе под нос.
Трой уставился на шефа разинув рот. Черт возьми, как ему это удается? Он знал не только про вино, но даже про его цвет… Если бы из больницы сообщили тип и урожай вина, он знал бы и это. Трой давно смирился с тем, что ему далеко до талантов шефа в области дедукции и анализа, но теперь он был вынужден соперничать с проснувшимся в главном инспекторе даром предвидения. Жизнь несправедлива: только дураки думают иначе. Но всему должен быть предел.
Барнеби без труда прочитал мысли сержанта. Он хотел было объяснить причину своего наития, но воздержался. Подчиненные должны смотреть на начальство снизу вверх.
— Шеф, вы понимаете, что это значит? Ее убили, чтобы помешать говорить.
— Может быть, ее вовсе не убили.
Эта реплика была лишь предисловием. Трой заскрежетал зубами, зная, что будет дальше. Сейчас ему прочитают лекцию о важности непредвзятости.
О господи… Сержант Трой знал о непредвзятости все. Он должен проявлять непредвзятость и не давать воли собственным домыслам. Гейвин поклялся, что если он еще раз услышит эти слова, то выпрыгнет в окно.
— Она могла выпить его в ресторане, у друзей, дома. — Барнеби начал надевать пальто. — Не стой столбом. Узнай ее адрес. И сообщи дежурному.
— Сэр… — Троя, снимавшего с вешалки пиджак, тоже осенило. — Помните тот скандал с антифризом, попавшим в вино? Люди умирали как мухи.
— Именно поэтому мы должны выяснить, откуда взялась эта дрянь. Дело может не ограничиться одной отравленной бутылкой.
— Проклятие… Вы ведь не думаете, что оно из «Теско»?
— А что?
— В уик-энд я купил там бутылку пойла. — Трой безуспешно пытался просунуть руку в рукав. — Оз Кларк посоветовал.
Барнеби открыл дверь и бесстрастно застыл на пороге, стуча пальцами по стеклу.
— Кажется, я порвал подкладку.
— Я уезжаю, — сказал главный инспектор. — И хочу, чтобы к этому моменту ты уже сидел в машине. Либо в этом чертовом пиджаке, либо без него.
Глава семнадцатая
После того, как Рой обнаружил тело Авы, прошла ночь и почти весь день. Шок Карен продолжался; она плакала и без конца повторяла:
— Рой, что я буду без нее делать? Что я буду делать?
Рой пытался ее понять, но это было выше его разумения. Горе девочки казалось ему чересчур преувеличенным. Любой мечтал бы избавиться от такой матери. Но что он знал? Собственная мать бросила его в телефонной будке, когда ему было несколько часов от роду, и бесследно исчезла.
После отъезда фельдшеров он заварил чай, сел за стол и стал думать. Внезапное появление взрослых забот, с которыми нужно было как-то справиться, сильно расстроило его. Дома все говорят тебе, что нужно делать, а когда ты вырастаешь, то показываешь им кукиш и сваливаешь. То же самое со школой. На работе он справлялся со своими простыми обязанностями как умел, приходил и уходил вовремя и старался не засвечиваться, но это нельзя было назвать настоящей ответственностью. С чего начать?
— Я думаю, мы должны составить список.
— Зачем? — Карен нашла в жестянке из-под чая три сливочные помадки и отдала ему две.
— Затем, что я не могу все держать в голове, вот зачем.
— А что мы должны держать в голове?
— Узнаем, когда я составлю список.
Рой нахмурился и начал грызть карандаш. Он знал, что есть вещи, которые нужно делать, когда человек умирает, но, если не считать получения свидетельства о смерти, понятия не имел, в чем они заключаются. Наверно, имелись места, где ему могли бы что-то посоветовать, но Рой был уверен, что все такие места имеют отношение к деревенскому совету, а это его не вдохновляло. Пожалуй, стоило отвлечься от деталей и сосредоточиться на зыбком настоящем. Тот, кто приходил к ним вчера, наверняка придет еще раз, причем скорее рано, чем поздно.
Он пробормотал:
— Мы должны поставить себя на их место.
— Социальных работников? — спросила Карен.
— Вот именно. Во-первых… — Рой представил себе, что они входят, осматриваются и ищут недостатки, в которых смогут его обвинить. — Нам нужно убрать дом.
— Я могу это сделать! — воскликнула Карен.
— Потом нам нужно купить еду. Если в доме не будет продуктов, мы окажемся в дерьме.
— Рой! Может быть, нам понадобятся цветы?
— Цветы не едят.
— Я могу нарвать.
— Да? Ладно. Теперь деньги. У меня есть… — Он обшарил карманы джинсов. — Семь фунтов и… сорок три пенса. — Спрашивать, что есть у нее, без толку. Но семи фунтов надолго не хватит. Следующий вопрос был ясен. Ясен, но заковырист. Если в доме есть незаселенная комната, ты входишь в нее и забираешь все, что имеет хоть какую-нибудь ценность. А если не забираешь — значит, ты дурак. Но при мысли о том, что нужно обыскать дом, ему становилось неуютно.
