и поднимая с диванчика. – Гражданка Илюхина, вы подозреваетесь в убийстве своей тети – Илюхиной Зои Григорьевны. И в краже у нее дорогостоящего украшения. Вам придется проехать с нами. Вы имеете право хранить молчание до приезда вашего адвоката.
– Ах ты, сволочь! – ахнула Эльза в сторону Стаса, съежившегося на диванчике так, словно у него разболелись все внутренности. – Ты…
– У меня не было другого выхода. Только сотрудничество. Иначе – пожизненное. – Он кисло улыбнулся ей. – Прости… Я обязан был защитить себя. Проявить благородство, но только по отношению к себе. Я устал вас спасать, девочки…
Полчаса, после того как Носов ушел на обед, в кабинете было очень тихо. Тишину нарушал лишь шум летнего ливня за окном. Илья обедать отказался. Валя таскала из стола какие-то бутерброды с зеленью. Ему предлагала. Он отказался. Сегодня с дачи возвращалась Оля с мальчишками. Обещала вкусный ужин. Вполне человеческий, с мясом. Но попросила днем не набивать живот ничем лишним. А бутерброды с зеленью, хоть и не столь вредны, как с колбасой, но все же на булке.
Под грохот дождевых капель по стеклу он встал с места и прошел к доске, на которой все еще были прикреплены фотографии жертв и фигурантов.
– Очень не хочется это признавать, но ты оказалась права, – проговорил Илья, стоя спиной к Гороховой, лицом к доске. – Только это оказались не две разные истории, а целых три!
– И связующим звеном во всех них был Никулин, – подхватила Валентина.
– Ну, в убийстве ювелира он не очень поучаствовал. Просто дал наводку молодому борзому аферисту. Отец устроил его к нему работать. И попросил присматривать. Присмотрел, что называется! В простом словесном трепе как-то пошутил, а Владик запомнил.
– Пошутил! – фыркнула Валя, встав за его спиной с кусками батона, с которых свешивалась петрушка. – Ничего себе шуточки! Посоветовал отца поскорее в мир иной отправить, пока тот завещание не написал. А старый ювелир в самом деле тянул с завещанием. Все никак не мог определиться, кому все оставить: сыну или гражданской жене? Или своей помощнице по магазину Варваре, прослужившей ему верой и правдой много лет.
– Да, нотариус Ляпова подтвердил, что ювелир все раздумывал. И никак не мог определиться с решением. Считал, что у него еще будет время. А они ему его не оставили. Вот зверье!
Он отошел от доски, старательно обходя Горохову стороной.
Та с какой-то блажи вдруг переоделась из черных одежд в светлые. И превратилась из сотрудника и коллеги в очень-очень-очень привлекательную барышню. Даже полковник заметил и пальцем им с Носовым погрозил.
– Смотрите у меня там! Чтобы мозги были на месте. Понимаю – сложно, когда такая красавица рядом, но… – полковник досадливо морщился. – Но не увольнять же ее за это! Она такое дело распутала! И Никулина уговорила сотрудничать. Иначе мы от Илюхиной Эльзы никогда бы признания не дождались…
Но началось все не с Никулина, а с задержания Вениамина Стропова, к которому Горохова, странно, но подобрала нужный ключик. И именно он уговорил Никулина сотрудничать.
– Или я тебя зарою, Стасик, или менты закроют, выбирай, – предложил Вениамин Сергеевич герою-любовнику. – Слишком уж ты увяз во всем этом. Нам такая грязь в деле не нужна. Особенно сейчас, когда мы почти легализовались. Хозяева тобой недовольны. К тому же тебя рано или поздно все равно закроют. Там свидетели. Там наблюдатели с биноклем. Алиби паршивое. Тебя закроют, Стасик. Это же вопрос времени. Лучше уж ты иди и во всем сознайся. И сделку со следствием заключи. Мы одобряем.
– Вениамин Сергеевич, но я, правда, никак в этих делах! – лопотал в тот день Никулин, боясь радоваться, что жив остался. – Фигура второстепенная! Просто хотел помочь. Правда!
– Какая-то правда у тебя, Стасик, неправильная. Кривая какая-то и удобная только тебе. Правда – она правда есть, ею и останется, – философствовал под водку Веня. – Черное – это черное. Белое – это белое. А твоя правда – это целая радуга грязи! Ступай в полицию, покайся, Стасик. Это тебе не мой совет. Это совет, сам знаешь, кого совет…
Никулин явился в полицию и целый день давал показания. Ему оформили явку с повинной. Адвокат выхлопотал сделку со следствием. Но за это он должен был вывести Эльзу Илюхину на откровение. Было необходимо, чтобы она сама призналась в убийстве тетки и краже у нее колье.
– Все почти готово. И даже колье нашлось в ее рабочем кабинете, в тайнике за шкафом. Никуда Эльза его не отсылала. Интересно – как бы она это сделала! Пришлось, пришлось ей его нам отдать, чтобы срок себе еще больше не увеличить, – проговорил Илья негромко, усаживаясь на место и перебирая бумаги в деле. – Осталось получить признание от гражданской жены Ляпова, и все, дела можно передавать в суд.
– Она молчит, – с досадой проговорила Валя. – Владик Серов сознался, говорил без умолку, еле успевали записывать. А она все отрицала, а теперь молчит! А его слова против ее? В суде могут возникнуть проблемы.
– Могут, – согласно покивал Илья. – У нас на нее ни свидетельских показаний, ничего, кроме подозрений и утверждений малахольной медсестры Эли, которая удрала отдыхать за границу. Может, оговорила! Из ревности. Из желания отомстить врачу, который ее бросил. Ни единого клочка бумаги, где бы можно было прочитать настоящий диагноз Анны. Все подчищено.
– Все подчищено, – эхом повторила Горохова, подперла щеку кулаком, уставилась на окно, зареванное дождем. – Как же к ней подобраться? Интересно, а кому теперь все достанется?
– Все – это что?
– Ну… Дом, магазин, деньги. Понятно, что Влад не может быть наследником, поскольку признался в убийстве собственного отца. А тогда кто? Кому все достанется? Анна не в законе и…
– Минуточку! – сунулся в кабинет Носов с целлофановым пакетом в руках, от которого пахло беляшами. – Я тут узнал только что: Анна подала в суд заявление, чтобы их гражданский брак с Ляповым был признан законным. И свидетелей нашла в количестве десяти человек. Так что она вполне может претендовать на наследство.
– В обход Влада, – довольно улыбнулась Горохова и закинула за голову руки. – То-то он обрадуется! Так бы ей пришлось у него милостыню просить, а теперь наоборот.
– Ему срок светит, – напомнил Носов.
Достал из шкафа дежурную тарелку, вытряхнул на нее из пакета пять беляшей. Призывно глянул на коллег. Валя со вздохом потянулась. Илья три минуты судорожно сглатывал, потом тоже не выдержал.
– Провокатор, – ворчал он, откусывая хрустящий краешек беляша. – Знаешь, что я на диете!
– Ладно тебе, Илюха, что на диете что нет, все равно не худеешь. Бегать надо по
