- Ну, разумеется, - ответил Патрик. - Почему нет?
«Но это же очевидно, почему», - подумал я. В соседнем кабинете все еще находились полицейские из управления по борьбе с экономическими преступлениями, продолжали собирать улики.
- Нет, - продолжил меж тем Патрик. - Мы не можем позволить этому досадному недоразумению разрушить наш бизнес. Я напишу всем клиентам Грегори, сообщу, что на протяжении какого-то времени буду лично заниматься их портфелями. Это означает, что все мы должны поднапрячься и работать немножко усерднее, чем прежде.
«Интересно, надолго ли нас хватит», - подумал я.
Максимальный приговор за сговор с целью убийства - пожизненное заключение.
- Ну а что с тем болгарским делом? - спросил я.
- Мы с Джессикой только что просмотрели материалы по нему, - ответил Патрик. - Вернее, то, что от них осталось после того, как эта чертова полиция устроила весь этот кавардак и многое унесла.
- И?.. - спросил я.
- Все это выглядит как-то неубедительно, - сказала Джессика.
- В каком смысле - неубедительно? - удивился я.
- Похоже, нет никаких доказательств того, что изначальная инвестиция была получена обманным путем. И что кто-то в фирме имел намерение провернуть незаконную сделку.
«Прикрывает свою задницу», - подумал я.
- Ну а как же гранты Евросоюза?
- Они не имеют никакого отношения к нашему бизнесу, - резко ответил Патрик. - Ни Грегори лично, ни сама фирма «Лайал энд Блэк» не могут отвечать за действия людей из Брюсселя, за тех, кто выдавал гранты без предварительной проверки. Наша фирма занималась исключительно инвестициями из семейного трастового фонда Робертсов, нас всегда заботило выгодное размещение капиталов наших клиентов. К тому же мы не вымогали у них денег. Идея данной инвестиции была выдвинута распорядителем этого фонда.
Должен признать, то был весьма убедительный аргумент, особенно с учетом того, что виконт Шеннингтон был не в состоянии ни подтвердить его, ни опровергнуть. Похоже, я слегка поторопился, сделав столь неутешительные выводы о будущем «Лайал энд Блэк».
- Ну а как же фотографии, которые Грегори показывал полковнику Робертсу? - спросил я. - Те, что якобы доказывали, что завод и дома уже построены?
- Сегодня утром Грегори сказал мне, что снимки эти ему прислал из Болгарии застройщик, человек доверенный, - ответил Патрик. - И что у него не было оснований сомневаться в их подлинности.
- До тех пор, пока Джолион Робертс не стал о них расспрашивать, - вставил я. - Интересно, что же он тогда сделал?
- Грегори сказал, что полковник Робертс не говорил ему, что сомневается в подлинности этих снимков. По словам Грегори, Робертс противоречил сам себе, все время менял мнение во время их последнего телефонного разговора. И без конца извинялся, что только отнимает у Грегори время. Ну и сам Грегори просто не знал, что и думать в конце этого разговора.
Вот в это можно было поверить. В точности так же Джолион Робертс вел себя во время нашей встречи в Челтенхеме. Я еще тогда подумал: «Все же странно, что человек, проявлявший решимость на поле брани, может оказаться столь нерешительным и непоследовательным, когда речь заходит об обвинении друга во лжи и краже у него денег. Наверное, заботился о сохранении своей чести, не хотел потерять лицо».
- Спасибо, Джессика, - сказал Патрик. - Можешь идти к себе работать.
Джессика поднялась и вышла. Я остался сидеть.
- Итак, Николас, - начал Патрик, когда за ней затворилась дверь, - я решил не обращать внимания на твое странное поведение на протяжении последних трех недель, решил начать наши отношения с чистого листа. Так что должность твоя остается за тобой, если ты не передумал продолжить работать с нами. Честно говоря, просто не знаю, что бы мы без тебя делали в такой трудный момент.
«Интересно, - подумал я, - продиктованы ли эти слова верой в мои исключительные способности или оно вызвано суровой необходимостью?»
- Спасибо, - ответил я. - Я подумаю.
- Только думай не очень долго, - сказал Патрик. - Пришла пора выбросить все эти глупости из головы и вплотную заняться работой.
- Эти, как ты выразился, «глупости» не дают мне покоя, - сказал я. - Особенно история с мошенничеством.
- С подозрением в мошенничестве, - поправил меня он. - Если хочешь знать мое мнение, ты не очень-то красиво поступил, отправившись в Оксфорд повидаться с племянником Робертса.
- Быть может, - протянул я.
- Ладно, хватит болтовни, принимайся за работу. У меня тоже дел полно.
Я поднялся и пошел к себе в кабинет.
Меня сильно беспокоил тот факт, что Патрик и Джессика как-то слишком легкомысленно относятся к столь серьезной ситуации.
Геб имел доступ к файлам, и его убили.
Шеннингтон и его головорезы больше знали о моих передвижениях, чем кто бы то ни было, и информацию эту можно было получить только от человека из фирмы.
Что-то здесь не так. Я почувствовал это, потому что волоски на шее и руках встали дыбом. Что-то определенно не так. Очень плохо…
Я достал из ящика стола листок бумаги и скопировал на него записку, найденную в кармане пальто Геба.
«ТЕБЕ СЛЕДОВАЛО ДЕЛАТЬ, ЧТО ГОВОРЯТ. ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, И ЖДАТЬ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО»
Я переписал ее печатными буквами черной шариковой ручкой, чтоб выглядела идентичной оригиналу.
Затем, взяв записку и мобильный телефон, вышел в коридор. Зашел в кабинет к Патрику, плотно притворил за собой дверь.
- Да? - немного удивленный моим неожиданным появлением, спросил он.
Я стоял перед его столом, глядя на него сверху вниз с таким видом, точно впервые как следует разглядел.
- Что ты велел сделать Гебу? - тихо спросил я.
- Ты это о чем? - с усмешкой спросил он.
- Ты написал, что он должен был делать, что ему сказано, - ответил я.
И выложил записку на стол прямо перед ним.
- Так что ты велел делать Гебу?
- Николас, - немного нервно начал он и поднял на меня глаза. - Я не понимаю, о чем ты.
- Прекрасно понимаешь, - угрожающим тоном заметил я. - Ведь это все ты, а не Грегори! Ты изобрел эту мошенническую схему, ты нашел Шеннингтона, готового выдать из семейного трастового фонда пять миллионов фунтов, ты позаботился о том, чтоб все осталось шито-крыто!
- Не понимаю, о чем ты толкуешь, Николас, - повторил он. Но глаза его выдавали - он все понимал.
- И это ты организовал убийство Геба, - сказал я. - И даже посмел написать ему эту записку, нечто вроде извинения или оправдания. Все любили Геба, в том числе и ты. Но он все равно должен был умереть, ведь так? Потому что имел доступ к файлу Робертсов и сообразил, что происходит. И что сделал ты? Предложил ему долю? Попытался купить его молчание? Но Геб все равно ничего бы этого не принял, верно? Он собирался обратиться к властям. А потому должен был умереть!
Патрик сидел, откинувшись на спинку кресла. Сидел и молча смотрел на меня.
- Ты и меня тоже пытался убить, - продолжил я. - Послал того типа с пистолетом к моему дому в Финчли, и когда не получилось, послал его же к дому моей матери, пристрелить меня уже там.
Он продолжал смотреть на меня через очки с толстыми линзами.
- Но и там тоже не получилось, - сказал я. - И тогда ты решил пригласить меня сюда в понедельник, на встречу с тобой и Грегори. - Я усмехнулся. - Точнее, на встречу со смертью. Но я не пришел, хоть ты и очень старался уговорить меня. А потом я увидел тебя в поезде. И ты сказал: «Поехали ко мне домой, прямо сейчас, там все и решим». И если б я принял приглашение, меня бы уже не было в живых, верно? - Я сделал паузу, посмотрел на него. Патрик по-прежнему молчал. - А потом вдруг Шеннингтон передумал, согласился поговорить со мной, пригласил к себе в ложу на скачках. И все это с одной целью - завершить начатое.
- Николас… - Патрик наконец обрел дар речи. - Что за чушь ты несешь?
- Никакая это не чушь! - отрезал я. - Я ведь не говорил тебе, что ездил в Оксфорд, встретиться с племянником мистера Робертса. Вообще-то, я специально не сказал тебе об этом, чтоб никто не узнал о моих перемещениях. Я ведь только что сказал тебе, что говорил с ним. Но мы могли поговорить и по телефону. Это ведь Шеннингтон рассказал тебе, что я ездил в Оксфорд и встречался с его сыном, верно? И ты только что проболтался.
- У тебя нет никаких доказательств. - Он решил сменить тему.
- Разве тебе не известно, что с бумаги можно снять отпечатки пальцев? - спросил я и осторожно приподнял копию записки за уголок.
Откуда ему было знать, что оригинал уже проверили в криминалистической лаборатории полиции Мерсесайда и что на нем были обнаружены только мои и Геба отпечатки пальцев.
Он немного сгорбился и смотрел в стол.
- Так о чем именно сожалел Геб? - спросил я.
- Он сказал, что сожалеет о том, что узнал все это, - вздохнув, ответил Патрик. - Я проявил непростительную небрежность. Сглупил, оставил документ у ксерокса. Геб его там и нашел.
