Ознакомительная версия.
Вторая дверь открылась с тихим скрипом, но никто не выскочил навстречу. Собираются, конечно, догадался он, заняты делом. Ничего, сейчас придется сделаеть небольшой перерыв. Он остановился у двери, прислушиваясь к голосам, звучащим из зала. Мужской, высокий, был явно не Витькин, но какой-то знакомый. Охотник! Чертов охотник! Колька задумался, и в этот момент ему сзади на плечо легла чья-то рука…
Прокофьев опустил трубку и вычеркнул три фамилии. Хорошо, что он догадался посмотреть районы прописки, которые у некоторых совпали, а то так и обзванивал бы по четыре раза одни и те же столы. Так, теперь седьмая фамилия… Господи, где ж такой район?
Он прижал трубку к уху, слушая длинные гудки. На пятом раздался негромкий щелчок.
— Паспортный стол, слушаю вас.
— Мать, ты что? — шепотом изумился Колька. — Так до смерти напугать можно. Ты что пришла-то?
— Тебя пришла домой отправить, — тихо ответила тетя Шура. — Хватит по чужим домам околачиваться, ступай.
— Мам…
— Сказала, ступай, зря не унижайся. Бесполезно это. Давай, давай…
Она подтолкнула стоящего в нерешительности Кольку, и он шагнул назад, в темноту коридора.
— Ма, а ты чего стоишь?
— А я с Тоней хочу поговорить, мне нужно.
— Да у нас сегодня просто день визита к Чернявским, — пытался пошутить Колька, но мать даже не улыбнулась.
— Иди, иди, я скоро.
Она показала подбородком на дверь, и Колька нехотя подчинился. Что ж, может, оно и к лучшему.
Прокофьев ворвался в кабинет Коломеева, тяжело дыша.
— Эй, ты что? — отложил бумаги следователь и, увидев лицо Прокофьева, поднял брови. — Сереж, что такое?
Прокофьев открыл рот, хотел что-то сказать, но вместо этого положил на стол перед Коломеевым бумажку. Тот глянул на нее и несколько секунд всматривался, как будто позабыл буквы. Что за ерунда? Внезапно смысл написанного дошел до него. Он перевел потрясенный взгляд на Прокофьева, стоявшего перед ним, и ахнул:
— Кто?! Она?! Не может быть!!!
— Может, Иван Ефремович, — хрипло выдохнул Прокофьев, — я все уточнил. Это она.
— Звони Чернявскому, быстро! — вскочил Коломеев. — Всех на выезд со мной! Быстрее, быстрее!
— Так нет же никого, — простонал Прокофьев. — Иван Ефремович, нет никого, некому ехать.
— В бога душу мать! Поехали, кто есть, да скорее, скорее!
Машина мчалась по дороге, взметая снег, а Прокофьев отчаянно пытался дозвониться до Чернявского.
— У него аппарат отключен, Иван Ефремович, телефон не отвечает.
— Капице звони, телефон в книжке! — рявкнул Коломеев. — Черт, не будет она ждать, сегодня к ним придет! Они же уезжают… Михалыч, быстрее, быстрее!
— Не гунди, начальник, — огрызнулся тот. — И так все возможное из мотора выжимаю. Ну давай, милая, гони…
Тетя Шура постояла минуту на пороге, собираясь с силами, выпрямилась. Значит, ты, Витя, собрался сегодня уехать? Нет, голубчик, так просто ты не уедешь.
Она вспомнила, что сын сказал про охотника, и на секунду задумалась. Хотя, в конце концов, для того, что она наметила сделать сегодня, охотник не был помехой. Она сделала три шага по коридору, чуть прихрамывая, вошла в комнату и плотно прикрыла за собой дверь.
— Ой, тетя Шура, — встала с места Тоня. — Здравствуйте!
Охотник только кивнул от окна, а Виктор слегка недовольно произнес:
— Добрый день, тетя Шура. Попрощаться пришли?
Она молча смотрела на него — грузная, пожилая женщина с землистым лицом.
— Тетя Шура, в чем дело? — поморщился Виктор, ожидая очередных неприятностей. — Вы из-за драки с Колькой? Так он сам напросился, уверяю вас, вот и Тоня может подтвердить…
— Нет, Вить, — покачала головой тетя Шура. — Не из-за драки. Сказать я тебе хотела кое-что…
Она сделала шаг навстречу Виктору, и в этот момент дверь распахнулась. В комнату влетел красный, запыхавшийся Капица, держа в руках пистолет.
— Стоять всем, не двигаться!
Тетя Шура шарахнулась в сторону, Тоня вскрикнула, а Женька попытался вскочить, но его остановил крик Капицы:
— Сидеть! Сидеть, я сказал!
Женька, не сводя глаз с направленного на него пистолета, опустился на место. Тетя Шура прижалась к стене.
— Дуру убери, — негромко посоветовал охотник, — пальнешь невзначай.
— Пальну, — согласился Капица, по-прежнему тяжело дыша. — Ой, пальну! Может, оно и к лучшему будет, а? Что же ты, девочка, наделала?
— Степан Иванович, вы что? — испуганно спросила Тоня.
Виктор пытался что-то сказать, но у него ничего не получалось.
— Да ничего, ничего. Ты отсядь подальше, Антонина Сергеевна. То-то мне призраки мерещились, старому дураку! Ты, милая моя, думаешь, что этот добрый человек — Евгений Горич?
Он кивнул на охотника, и, не сводя с него пистолета, закончил:
— Нет, Антонина Сергеевна. Женя это Басманова, вот кто.
Лай собак за околицей и скрип входной двери, которую то закрывал, то распахивал ветер, да тяжелое дыхание человека с пистолетом в руке — вот и все звуки, которые слышны были в комнате. Тоня, ничего не понимая, смотрела на охотника. «Капица сошел с ума, — подумала она. — Что за чушь он несет?»
И вдруг перед ее глазами встала старая, выцветшая от времени фотография с желтоватыми пятнами по краям. На этой фотографии высветилось, возникло прямо перед ней четко и ясно одно-единственное лицо, а другие словно отошли назад, размываясь тенью. Черноглазая девчонка в футболке, похожая на мальчишку, улыбалась Тоне.
И тут, словно по причуде злого колдуна, лицо ее начало меняться — меняться стремительно и как-то странно. Оно пополнело, раздулись и обрюзгли щеки, сделав его одутловатым, черные глаза потускнели и спрятались под бровями. Но неестественней всего было появление редкой, торчащей из бугристой кожи в разные стороны щетины. Лохматые, неопрятные волосы неопределенного цвета, оплывшее тело… Кто-то, завершивший превращение, засмеялся у Тони над ухом и растворился, довольный собой. Отделенный от нее столом, перед Тоней сидел охотник Женька Гурич.
— Это… Как же это? — нарушила ошеломленное молчание тетя Шура. Она сделала шаг к Женьке и наклонилась, вглядываясь в лицо охотника. — Господи, Женечка, как же так?!
— Твою мать! — раздался сзади хрипловатый голос Виктора, успевшего прийти в себя. — Так ты операцию сделала? По смене пола? Я прав, Степан Иванович?
Капица молча кивнул, не сводя глаз с охотника, кривящего губы в странной усмешке.
— По смене пола? — Тоня сначала услышала слова, а потом поняла, что сама их произнесла, повторив эхом вслед за мужем.
— Что вас, собственно, так удивляет? — усмехнулся Женька, и тетя Шура отскочила назад, а Капица повел пистолетом, хотя охотник не шевельнулся. — Квартирку воронежскую пришлось продать, конечно, да только она ведь мне и не нужна уже была. Это было неприятно, но не так уж и сложно. Я имею в виду саму операцию. А все дальнейшее — уколы, гормональные препараты — было гораздо неприятнее.
— Зачем? — прошептала Тоня пересохшими губами. — Зачем вам это все?
— Как зачем? — удивился Женька. — Чтобы убить Витьку, конечно.
Слова охотника прозвучали так обыденно и естественно, что на секунду Тоня и сама удивилась: как же она не поняла? Разумеется, чтобы убить ее мужа.
— Убить меня? — раздался голос Виктора. — Не получилось, Женечка. Совсем ничего не вышло, мисс Басманова.
— Не получилось, — согласился Женька. — Степан Иванович помешал. А ведь жену твою я уже почти спровадил… — В голосе его звучало сожаление. — Жаль, жаль. Конец я тебе приготовил занимательный.
— Можно узнать, какой именно? — иронично осведомился Виктор.
Женька промолчал и только бросил взгляд на Тоню, не сводившую с него глаз.
— Антонина Сергеевна, отойди-ка подальше, — резко сказал Капица. — А я на твое место сяду. Пока Коломеев с дружиной не подъехал, подержу-ка я тебя, милая Женечка, под прицелом.
— Я тебе не милая Женечка, — отозвался охотник. — Ты документы мои видел? Читать умеешь? Там все написано.
— Значит, хочешь все-таки мужиком быть, — хмыкнул Виктор. — А мужичонка-то из тебя получился хреновенький!
Первый раз за все время Женька перевел взгляд на Виктора и неожиданно улыбнулся.
— Не хреновенькими, Витя, мои братья были. А я уж… какой получился. Все лучше, чем бабой быть.
— Женя, Женя, ты что! — очнулась тетя Шура. — Ты что говоришь! Неужели это ты их… Твоих рук дело… Трое забытых… Да за что же, господи?!
Женька задумчиво посмотрел на нее и помолчал. Потом, качнув головой, произнес:
— Как за что, тетя Шура? За дело. Их нужно было убить, обязательно, — в его словах звучала глубокая убежденность. — Во-первых, чтобы Витеньке нашему подарить, а во-вторых, потому что они мешали.
— Чем же они тебе, сволочь такая, мешали? — не выдержал Капица.
Ознакомительная версия.
