— В одиннадцатом часу вечера Кларк признался. Утром об этом напишут все газеты. Судебного разбирательства не будет. Просто зачитают приговор. Так что необходимости являться в суд нет. Я решил позвонить, пока вы не выехали. Хочу сразу предупредить: это дело привлечет кучу репортеров.
— Ах… Я вам очень признательна. Спасибо.
— Пожалуйста. Желаю удачи в творчестве. Она еще раз поблагодарила Крэга и закончила разговор.
Карла ощутила невероятную пустоту. Хотелось зарыдать, но она не дала себе воли, зная, что не сможет остановиться. Теперь она его не увидит. Встретиться они смогут лишь тогда, когда будут обсуждать детали развода. Теперь у нее нет ни ребенка, ни Марка.
Вообще ничего.
Как это пережить? Пальцы перебирали струны гитары. Она выплескивала свою боль под аккомпанемент тяжелых дождевых капель, стучавших по крыше автобуса. Ответ был только один. Слезы полились на гитару, и она молча поклялась, что станет самой знаменитой из певиц, живущих на этом свете… В конце концов она уснула.
«Дело об установлении перепутанных личностей братьев Уайтхедов. Младший брат, Кларк, приговорен к пожизненному заключению».
Хотя Карла была предупреждена, она ошеломленно смотрела на черно-белую фотографию улыбающегося Кларка. Тихий полузадушенный стон вырвался у нее, когда взгляд упал на помещенную рядом фотографию Марка. Подпись гласила: «Потерявший память во время аварии Марк Уайтхед, по ошибке женившийся на восходящей эстрадной звезде Карле Бруни». Конечно же они раскопали ее фото и поместили его под первыми двумя.
Все оркестранты тактично удалились на раннюю репетицию, оставив Карлу наедине с кучей газет и журналов. Ее пальцы бессознательно скользили по фотографии Марка. Темные гневные глаза с газетной страницы смотрели ей прямо в душу. В ту же секунду в памяти всплыли чувства, которые они пережили вместе.
— Без комментариев, — сквозь туман в глазах выдавила она, собрала всю груду газет, швырнула ее в бак для мусора и бросилась к двери автобуса.
По дороге в концертный зал Бирмингема Карла зашла в автомат и позвонила Полу.
— Чем обязан, дорогая? — улыбнулся Диллон. Когда Пол увидел код города на дисплее телефонной трубки, его улыбка стала еще шире.
— Процесса не будет.
Пол мгновение помолчал, что-то прикидывая в уме.
— Хорошо…
Капли пота покрывали пол гимнастического зала. Марк принял душ, а затем надел чистую майку и джинсы.
— Марк! — постучала в дверь Джесси. — К телефону!
— Да… Задача у вас трудная… Придется сделать что-то из ряда вон выходящее… Без проблем… — Грег обернулся, увидел Карлу и улыбнулся ей. — Всего хорошего. До встречи. — Он положил телефон в карман. — Как ты? Получше?
— Хочу петь. Не могу дождаться.
— Мне очень понравился финал твоего прошлого выступления. Не хочешь повторить?
Она поморщилась.
— Я просто забыла текст. Была не в себе.
— Но выглядело эффектно. Публика была в восторге.
— Ладно.
Репетиция продолжалась. Проверили уровень звука, настройку, опробовали микрофоны. Карла распевалась и продумывала свое выступление. Оно казалось ей самым главным: в последний раз она будет петь как жена Марка. Лучший ее выход… и худшая ночь.
— Ты уверена, что все нормально? — Грег, как всегда раскованный, подал ей бутылку минеральной воды. — Отлично выглядишь.
Она покрутилась на месте, демонстрируя новую юбку и кружевную блузку, низко вырезанную спереди и сзади. С шеи свисало обручальное кольцо на цепочке.
— Спасибо, Грег. Это просто грим. — Грим скрывает все: ошибки… сердечную боль…
— Ты сразишь их наповал. — Грег весело поднял большой палец, и они пошли на сцену приветствовать публику.
— Добрый вечер, Бирмингем! Сегодня наш последний концерт! — обратился Грег к зрителям. — Мы постараемся сделать его необыкновенным!
Не делая никакой паузы, перекрывая приветственный шум, оркестр приступил к первому номеру программы. Зазвучал глубокий баритон Грега, к которому присоединилось чарующее меццо-сопрано Карлы. Номера шли один за другим, боевые, зажигательные, и публика воодушевлялась все сильнее.
Карле все казалось каким-то преувеличенным: софиты горели ярче, музыка была более страстной, зал кричал и хлопал как никогда раньше.
И ее сердце тоже щемило больше обычного: так многое кончалось сегодня.
— Спасибо! — Грег поднял в воздух руку Карлы. — Карла Бруни, леди и джентльмены!
Он отступил, оставив Карлу перед микрофоном. Оркестр умолк, готовый аккомпанировать ей.
— Вам хорошо? — Она чувствовала настроение зала. Волнение и ответственность перед зрителями на секунду пересилили ее боль.
Приветственные крики смолкли, но что-то заставило ее продолжить речь.
— Сегодня я хочу поделиться с вами. — Карла лучезарно улыбалась, и никто не догадывался, что с ней происходит на самом деле. — Я написала эту песню для человека, которого люблю. Мы были вместе, но теперь расстались. Это очень грустно, но в жизни не все складывается так, как мы хотим.
Она подала знак оркестру, и тот заиграл вступление. Публика узнала песню и начала аплодировать еще до того, как Карла запела.
Кто-то в темном зале поднял над головой слабо мерцающий фонарик. Карла улыбнулась, собралась, закрыла глаза и запела. Люди затаили дыхание.
Я помню каждое твое слово,
Каждое обещание, которое мы давали друг другу.
Как хорошо, что я не знала будущего,
Иначе я встала бы на колени и начала молиться.
Уже сотни маленьких огоньков взметнулись над головами зрителей. Карла была глубоко тронута, голос ее дрогнул, но она продолжала петь.
Как жаль, что этот рай был построен на лжи…
Слова словно повисли в воздухе, и оркестр тихо повторил такт, как и вчера. Карла тяжело вздохнула и закончила песню.
Как жаль, что я не увидела в твоих глазах слова «прощай»…
На какое-то мгновение наступила тишина; только эхо голоса Карлы замирало под сводами концертного зала. А затем на певицу обрушился шквал аплодисментов, от которого дрожала не только деревянная сцена, но и каждая клеточка ее тела.
— Спасибо… — На мгновение она отключилась и мысленным взором увидела ярмарку и Марка, склонившегося над малышом в коляске. Он улыбался и протягивал ребенку сморщенного монстра…
Если бы он не любил детей, то не сделал бы этого. В его глазах была нежность. Кларк солгал ей!
Она обернулась, подняла руку, приветствуя оркестр, и… ахнула. Из-за кулис к ней двигалась знакомая высокая фигура в джинсовом костюме.
— Марк! — Она прижала ладонь ко рту: микрофон был очень чувствительным. Потрясенная Карла поглядела на Грега, надеясь на помощь, но он только усмехнулся и пожал плечами.
Может, ей мерещится?
Марк тем временем приближался. В его глазах бушевало пламя. Карла знала, что у нее есть голос, но сейчас он куда-то исчез.
— Что? — Она замолчала, не веря своим глазам. — Уходи! — Она боялась не сдержаться, прильнуть к этому любимому человеку и вцепиться в него руками, ногами и зубами.
— Я хочу поговорить с тобой. — Марк был совсем рядом, его дыхание касалось ее волос.
— Здесь не место. — О чем поговорить? О разводе?
— Скажи где.
— Марк…
— Однажды ты сказала мне, что я не очень старался. Теперь я стараюсь изо всех сил и ни за что не уйду. — Он расставил ноги и согнул руки в локтях.
— Но это шантаж!
— Конечно. — Марк приподнял бровь и улыбнулся уголком рта.
— Но я хочу, чтобы у меня были дети.
— Это будут наши дети.
— Марк, мы не можем здесь разговаривать!
— Можем. Я не уйду со сцены, пока мы все не выясним.
— Марк, здесь не место… — Она потянулась к микрофону, но Уайтхед перехватил ее руку.
— Самое место. Я не знаю, что наговорил тебе Кларк, но я хочу детей. И тебя.
— У тебя есть Лотта! — Плюнув на то, что их слышит весь зал, Карла повернулась и попыталась убежать за кулисы. Но рука Марка не отпускала ее.
— Нет, Карла, у меня нет Лотты. Все кончилось еще в день аварии. Я хочу тебя. Ты моя жена перед Богом и людьми!
Зал следил за их диалогом как зачарованный.
— Откуда мне знать, что это правда?
— Черт побери! Да разве я вылез бы на эту сцену, если бы думал иначе?
Потрясенная Карла уставилась ему в глаза. Он ненавидит толпу… Кто-то говорил ей, что…
Пальцы на ее запястье разжались, в темно-серых глазах пылала боль, в окружавшем их воздухе проскакивали искры.
— Когда ты сказала всем присутствующим, что любишь человека, с которым рассталась, ты говорила обо мне? — хрипло спросил Марк.
— Да! Но у меня нет сил опять пройти через это! — Она закусила губу. — Марк, не надо…
