– Но ты только сейчас, впервые, согласился с тем, что это расследование, – сдержанно возразил Мэй.
– Это потому, что никто из вас не указал мне на связь между смертями.
– На какую связь? – спросил Брайант.
– Да на такую, что это четыре случая удушья. – Лэнд едва не кричал. – Убийца использует один и тот же способ. Ясно как день, и нечего тут на бобах разводить.
– Я бы не сказал, что способ один и тот же, – отмахнулся от предположения шефа Артур. – То есть, конечно, во всех случаях происходила закупорка легких, но в этом нет ничего необычного. Чтобы лишить человека жизни, надо целиться либо в его легкие, либо в мозг, либо в сердце. Одну утопили, другого закопали, третьего задушили, четвертого подожгли, а значит, дело скорее в том… о Раймонд, Раймонд, ты гений! – Глаза Брайанта расширились от возбуждения. – И почему это не приходило мне в голову?
– Что не приходило? – спросил озадаченный Лэнд.
– Не сейчас, будь другом – зайди попозже, когда мы все хорошенько обсудим. – Артур начал в буквальном смысле выпроваживать шефа из комнаты. – Ты уж извини, что мы не палим из пулеметов в твоих головорезов, но зато мы наконец-то сможем продвинуться в нашем расследовании. Ну же, иди, тебе пора.
– Я не позволю выпихивать меня из собственного отдела, – слабо сопротивлялся Раймонд…
– Не смеши – этот отдел принадлежит тебе в той же степени, в какой дом номер десять по Даунинг-стрит принадлежит премьер-министру. Я клянусь, что эта проблема будет решена в течение суток, как раз к тому моменту, когда на нас обрушится лавина твоих новых дел. А теперь окажи нам всем услугу и проваливай.
– И все же ты себе слишком многое позволяешь, Артур, – промямлил Лэнд, когда Брайант ногой захлопнул дверь.
– Я дряхлею, Джон, мои мозговые импульсы уже не те, что были раньше. И как я этого раньше не заметил?
– Чего?
– Но теперь это до смешного очевидно. Четыре способа убийства соответствуют четырем стихиям. Рут Сингх – вода. Эллиот Коупленд – земля. Джейк Эйвери – воздух. Тейт – огонь.
– Подожди-подожди, Артур, не строчи как пулемет…
– Значит ли это, что мы имеем дело с чем-то языческим, стихийным? У Лондона всегда были мощные связи с четырьмя стихиями, ты знаешь. Вспомни хотя бы министерство обороны на Хорсгардз-авеню, обрамленное воплощениями стихий: две обнаженные каменные женщины, символы земли и воды. Вначале предполагались еще две фигуры, но бюджет сократили, и от огня с воздухом пришлось отказаться. Но куда больше меня тревожит другое – может быть, все уже кончено? Если убийца успешно довел свою затею до конца, сможем ли мы когда-нибудь узнать правду? Удачливые убийцы знают, где остановиться. Что если он добился своей цели, а мы при этом даже не вышли на след? Думаю, требуется подтверждение от старого нытика. Немедленно идем к Финчу.
– Единственное, что меня устраивает в работе с тобой, Артур, – сказал Освальд Финч, аккуратно откладывая в сторону нечто, по виду напоминавшее часть тела в фольге (на самом деле это был просто сэндвич с печенкой и луком), – это твоя неимоверная старость, благодаря которой у тебя больше не хватает сил, чтобы устраивать мне отвратительные розыгрыши.
Почти полвека Финч оставался мишенью для жестоких шуток Брайанта, а теперь надеялся – как выяснилось, тщетно, – что частичный уход на пенсию его защитит. Только в прошлом месяце кричащая подушка, прикрепленная к шкафу с трупами, чуть не довела его до сердечного приступа.
– Ну, я бы на твоем месте не зарекался, – ухмыльнулся Артур. Обычно он улыбался только в тех случаях, когда слышал о несчастьях других. В результате окружающие не на шутку опасались оскала его нелепых вставных зубов. – Правда, стоит посмотреть на тебя… Ты не так уж плох для старого пердуна. Кстати, сколько тебе лет?
Он наблюдал, как дряхлый патологоанатом, такой бледный и серьезный, что по обеим сторонам его рта навеки пролегли скорбные морщины, выбрался из-за стола и пошел осматривать ящики с трупами. Ежик волос оставался таким же, как в юности, да и грубые костистые руки ничуть не изменились. Даже когда Финчу было лет двадцать, его длинное, с выпирающими скулами, лицо, скрипящие суставы и пропахшая химикатами лабораторная одежда отпугивали от него всех, кроме самых больших оптимистов. Он по-прежнему работал на полставки в центральном морге на Кодрингтон-стрит, но продолжал сотрудничать с рядом маленьких, специализированных отделов городской полиции, так как патологоанатомы младшего поколения ценились выше, а поэтому считалось, что не стоит тратить их юную энергию на эзотерические и бессмысленные дела, расследуемые Отделом аномальных преступлений. Вот у Освальда и не возникало никакого энтузиазма по тому поводу, что воскресным утром ему пришлось тащиться во временный морг на Морнингтон-Кресент.
– Мне восемьдесят четыре, – ответил он Брайанту. – Или восемьдесят три. Мои родители придерживались разных мнений на этот счет.
– В прошлый раз ты что-то говорил о кофе, пролитом на свидетельство о рождении, – напомнил Артур. – Тебе не нужно лгать о своих летах, Освальд, тебя все равно не уволят. Ты уже так давно достиг пенсионного возраста, что никто и не числит тебя в живых. Ну что, наш труп у тебя? Жертва пожара, у нас зарегистрирован под именем Тейт, но его настоящего имени мы не знаем. Возможная причина смерти – задохнулся в дыму.
– Пока что право устанавливать причину смерти остается за мной. Кстати, я думал, что ты пришлешь сюда Кершо. Он мне понравился. Только не говори, что вы уже выгнали его из отдела.
– Как ни странно, он все еще у нас. Я просто стараюсь побольше его загружать. Пока он все еще привыкает к мысли, что нужно работать семь дней в неделю.
Финч с ворчанием боролся с ящиком, а потом все-таки выдвинул его и откинул с трупа глянцевое серое покрытие.
– Мы пока только испытываем его – чертовски хитрое изобретение. Сделано из материала, которым обшивают спутники. Предохраняет от фрагментации в случаях тяжелого поражения кожных покровов.
Тело обуглилось дочерна, точно угли для барбекю. Лишь небольшая часть кожи осталась неповрежденной, а глазницы были пусты. Только ноги почему-то не обгорели, причем, как ни странно, уцелели даже брюки, носки и ботинки.
– Он был бы в более пристойном состоянии, если бы строители надежно изолировали полы. Вечная история: экономят на гвоздях, а потом это оборачивается человеческими жертвами. Хорошо, конечно, покрывать стены огнеупорной резиной, но толку от этого никакого, если оставить полости под ковром, не прибегая к обертывающей изоляции. Защитная пена или стружка дали бы тот же результат. Обитатели ночлежки, ясное дело, притаскивают туда выпивку, как правило крепкие напитки, потому что их проще спрятать, а затем, после пары стаканов, – Финч хлопнул по стальному боку ящика, – хрясь! – роняют бутылку, и жидкость пропитывает половицы. Как ты понимаешь, этого недостаточно, чтобы спровоцировать пожар от упавшей спички, но со временем… впрочем, это смахивает на поджог. Красотка Лонгбрайт сообщила, что повсюду обнаружены остатки уайт-спирита, а значит, кто-то мог разлить его из бутылки. Правда, это не моя специализация, я лучше разбираюсь в покойниках. Кстати, где там моя ковырялка? – Для демонстраций он использовал автомобильную антенну. – Посмотри-ка сюда. – Он просунул антенну сквозь отвисшую челюсть покойника, а затем аккуратно ее вытащил. – Видишь, что на конце?
– Я не захватил очки, – признался Брайант. – А что там?
– Сажа. Сгорание – распространенный вид смерти от несчастного случая, но редкий в качестве метода самоубийства, поскольку это слишком медленно и болезненно, да и убивают таким способом крайне редко, разве что в кино. Мой второй вопрос неизменно таков: была ли жертва жива или мертва, когда начался пожар? Сажа в воздушных путях наводит на мысль, что человек был жив. Я сделал анализ крови – присутствие угарного газа и цианида с обивки кресла подтверждает мое предположение, не говоря уже о том, что кровь имеет цвет пожарной машины, а это верный признак наличия яда. Итак, мы знаем, что он не был смертельно ранен до начала пожара.
– А как насчет этого? – Брайант указал на плечи покойника, на которых было что-то вроде ножевых ранений.
– На самом деле эти разрывы тоже вызваны огнем. Ожоги третьей степени, частичное разрушение кожи, если использовать старую шестибалльную шкалу Глейстера. Ноги остались целы, потому что он упал головой к двери, а ногами к внешней стороне здания – она не горела. Гиперемия, или скопление лейкоцитов – белых клеток крови, посланных, чтобы залечить раны, – вокруг разрывов на руках свидетельствует о том, что бедный засранец с самого начала был мертвецки пьян и покрылся коркой, все еще продолжая дышать.
– Почему у него руки в боксерской позиции? – поинтересовался Артур. – Похож на Генри Купера.[50]
