«Кутят, как купцы, а недоеденные котлеты с собой в номер тащат, — презрительно подумала Наталья. — Вот уж воистину — тайна сия велика есть…»
Дождавшись, пока Михайлюки выйдут из ресторанного зала, она последовала за ними. К счастью, в фойе было довольно многолюдно для столь позднего времени, и ей удалось остаться незамеченной.
Она даже позволила себе рискнуть и подошла почти вплотную к пьяной компании, ожидавшей лифта. Заметив краем глаза загоревшуюся на панели лампочку с указанием этажа, выяснила, что братья живут на девятом. Выждав пару минут, она поднялась на другом лифте. Коридор девятого этажа был пуст. Михайлюки, по всей видимости, уже сидели в своем номере. Выяснить расположение номера оказалось нетрудно.
Медленно пройдя по коридору, Наталья на минуту остановилась у двери с цифрами 913. Из-за нее доносились звон посуды, пьяное хихиканье девиц и громкий мужской голос. Она прислушалась.
— За присутствующих дам! — провозгласил тост Федор Михайлюк.
«И за отсутствующих», — усмехнулась Наталья.
Спустившись вниз на лифте, Наталья быстро зашагала к выходу.
Возле работающего допоздна бутика в фойе гостиницы, выражая всем своим видом явное нетерпение, стоял невысокий полноватый мужчина с заметными проплешинами на черепе. Бросив короткий взгляд на Наталью, он отвернулся, но тут же резко вскинул голову и уверенно шагнул ей навстречу:
— Оксана, дорогая, ты ли это?
«Господи, а этот кретин откуда на мою голову взялся? — узнав в подошедшем к ней мужчине Рэма Сердюкова, подумала Наталья. — Только его здесь и не хватало…»
— Вы ошиблись, — стараясь оставаться равнодушной, сказала Наталья и попыталась обойти бывшего поклонника.
Сердюков бросил быстрый взгляд в глубь магазинчика, где у круглой стойки с вешалками стояла его жена, придирчиво перебиравшая летние костюмы, и, торопливо нагнав Наталью, схватил ее за руку, — Оксана, ты куда? Подожди! — назойливо проговорил он.
— Да что вам от меня нужно, мужчина? — холодно сказала Наталья, отворачиваясь. — Если будете приставать, я позову охранника.
Сердюков суетливо оглянулся, но быстро пришел в себя.
— Н-е-е-ет, Оксана, это не в твоих интересах, — зло улыбнулся он. — Ну-ка покажи ручки. А где перстенек, который я тебе подарил?
— Уйди, дурак, а то закричу…
— Тварь! — на все фойе заорал Сердюков. — Кинуть меня решила? Нашла идиота… Я тебя потом искал, а какой-то мордоворот меня чуть с лестницы не спустил. Но я не такой простак, как ты думала. Я узнал, кто в той квартире живет. Никакой Оксаной там и не пахло. Это была квартира знаменитой оперной певицы. Думаешь, я все забыл и махнул рукой? Нет, дорогуша! Колечко-то мне в кругленькую сумму обошлось… Но мир оказался тесен! Встретились мы с тобой опять на узкой дорожке.
— Что ты несешь, старый дурак? Иди проспись.
— Ну уж нет, я так просто этого не оставлю. Ты что здесь делаешь?
Очередных поклонников разуваешь, мошенница? Ничего, я тебя выведу на чистую воду! По таким, как ты, тюрьма плачет…
Да, ситуация для Натальи была, мягко говоря, неприятной. Она-то давно и думать позабыла про Рэма Сердюкова. А вот поди ж ты! Вынырнул из небытия и визг поднял, как базарная торговка!
Наталья растерянно застыла, но изменчивая фортуна вдруг повернулась к ней лицом. Она заметила, как швейцар и охранник, дежурившие в фойе и уже начинавшие с подозрением поглядывать на скандалящую пару, метнулись к огромной стеклянной двери. Они услужливо распахнули ее перед компанией коротко стриженных молодых людей кавказской внешности, во главе которых со спокойной уверенностью шагал смуглый симпатичный мужчина лет тридцати в элегантном белом костюме.
— Добрый вечер, Гамлет Суренович, — подобострастно кланяясь, проговорил швейцар, — давненько к нам не заглядывали.
— Дэл много, — с едва заметным акцентом сказал гость.
— Так ведь лето, Гамлет Суренович, все отдыхают.
— Для нас лэтом — самая работа, — небрежно бросил кавказец, протягивая швейцару зажатую между пальцами купюру. — Зимой атдыхат будэм.
С ловкостью иллюзиониста швейцар отправил деньги в карман форменного кителя и, еще шире расплываясь в улыбке, засеменил за гостем.
Наталья поняла, что нельзя упускать такой шанс. Подбежав к элегантному кавказцу, она перепуганно попросила:
— Помогите!
— Что за дэла? — Кавказец с интересом посмотрел на эффектную блондинку в легком летнем одеянии.
— Вот этот сумасшедший, — она показала на Сер-дюкова, — хватает меня за руки и несет какую-то ахинею. Я совершенно не понимаю, чего он от меня хочет.
— А я, кажэтся, панымаю, — блеснул белозубой улыбкой кавказец.
— Избавьте меня, пожалуйста, от этого озабоченного гражданина. — Для пущей убедительности Наталья даже покусывала губы.
Сердюков ошеломленно захлопал глазами и на всякий случай подался назад.
Едва ли ему хотелось связываться с компанией граждан столь недвусмысленной внешности.
— Слышишь ты, алэнь, — вяло подняв холеную руку с тонкими растопыренными пальцами, увешанными перстнями, произнес кавказец, — завянь, да?
Сердюков пробормотал, будто он обознался и его все не правильно поняли, после чего мгновенно ретировался. В дверях бутика он наткнулся на собственную супругу, которая немедленно всучила ему несколько картонных коробок.
— Рэмушка, ну что у тебя с лицом? Вечно ты нервничаешь, когда я покупаю себе какие-нибудь вещи.
— Я не нервничаю, я даже очень рад. Пойдем, дорогая, уже очень поздно.
Молодые люди из компании важного кавказского гостя, смерив семейство Сердюковых надменными взглядами, засмеялись.
— Какой актывный мужчина, слышь, да? Одной жэнщина ему мало.
Наталья, с благодарностью взглянув на нежданного спасителя, проворковала:
— Спасибо вам большое, вы меня избавили от маньяка.
— Спасыба — эта для меня слышкам многа, — вальяжно ответил кавказец, — а вот вечэр в вашей приятнай компания — в самый раз.
Наталья поняла, что так просто распрощаться с элегантным джентльменом в белом костюме ей не удастся.
— Вообще-то я уже собиралась уходить, поздно…
— Ай, што гаварыш? В Парыже вечэр толька начынается.
— Может быть. Но мы не в Париже.
— Мы у сэбя дома. — Темные глаза кавказца выразительно заблестели. — Законы гостепрыимства, панимаэшь, не пазваляют мнэ атпустит вас, прэкрасная нэз-накомка, не угостыв настоящим нэктаром, дастойным багини. — Он говорил таким тоном, что Наталье сразу стало ясно: этот человек не терпит возражений.
Кавказец бережно взял ее под локоть и направился в сторону ресторана.
— Как вас завут?
— Натали, — чуть помедлив, ответила она: в такой ситуации самым правильным было, по ее мнению, назваться собственным именем.
— Какое бажественное, восхитытэльнае имя! Я сразу вспомнил Пушкина. «Я помну чуднаэ мгновенья, переда мною вилас ты»… Как там далшэ? «Как мималетнаэ виденья, как гений чыстай красаты». Пани-маэшь…
— Насколько я помню, это стихотворение было посвящено Анне Петровне Керн.
— Можэт быт, — с готовностью согласился кавказец. — Но жэнился Пушкин на Наталы. Кстати, вы из Москвы?
— Да.
— Я сразу дагадался. В Москве много красывых дэвушэк.
В зале ресторана компанию кавказцев встретили с таким же почтением, как у входа в гостиницу.
— Гамлет Суренович, ваш кабинет всегда ждет вас, немедленно нарисовался рядом метрдотель.
— У вас интересное имя, — садясь за столик в отдельном кабинете, парировала Наталья. — Сразу вспоминается Шекспир: «Быть иль не быть? Вот в чем вопрос!»
— Мнэ многие так гаварят. У нас на родине, в солнечнай Армэнии, ошень любят паэзию. И вы, как я замэтил, тоже к нэй нэравнадушны.
— Как всякая женщина, — шевельнув бровями, сказала Наталья.
— Прэкрасна! Как редка в наш время встретишь вазвышенный, утанченный натура. Вы мнэ все большэ нравитэсь, Наталы. У меня только что родылась прекрасный идэя. Вед мы завтра прадолжим наша знакомства?
— Не знаю, может быть, — неопределенно повела плечами Мазурова.
. — Я хачу увазить вас в горы, в Красная Поляна. Это, настоящий жэмчужина здэшнего края. Вы когда-нибудь бывали в Краснай Поляна?
— Нет, не доводилось.
— Значит — заметана. Вы увидить Залатая Далына, аткуда аткрывается прэкрасный горный пэйзаж. Надэ-юсь, завтра будэт хороший пагода, и я покажу вам снэжная вэршина Эльбруса.
В дверь осторожно постучали.
— Да, — небрежно бросил Гамлет.
Вошел метрдотель, торжественно неся поднос с винами и закусками, оформленный как настоящее произведение искусства.
— А вот и нэктар для багини, — торжественно провозгласил Гамлет.
— Еще что-нибудь пожелаете?
— Наставь, дарагой. Панадабишься — пазаву.
— Слушаюсь, Гамлет Суренович! — Метрдотель неслышно исчез, притворив за собой дверь.
— С вами я чувствую себя в полной безопасности, — оставшись наедине с' элегантным кавалером, призналась Наталья. — Вас здесь, наверное, все знают и любят?
