стоит действительно Феоктистыч, то, получается, под Волиных тебя тоже он подставил? И тогда за нападением на Буковееву и Игнатьева и за всеми неприятностями «Турмалина» тоже стоит он? Зачем?
– А если он связан с Волиными? – предположил Гордеев. – Не с Женей, конечно. На Жене я женюсь, когда это все закончится. Я имею в виду Георгия и Александра Волиных. И Валерия, хотя того могли и втемную использовать.
– Он что, совсем дурачок?
– Не дурачок. Творческая натура. Далекая от бизнеса и жизненных реалий.
У Макарова зазвонил телефон. Он мельком посмотрел на экран и напрягся. Именно этого звонка он ждал уже несколько дней.
– Кажется, мы сейчас все узнаем, – сказал он Гордееву охрипшим от охватившего его волнения голосом.
Нажав на кнопку и поприветствовав собеседника, он обменялся с тем несколькими дежурными, ничего не значащими фразами, подтверждающими, что ему, Макарову, не чужды правила хорошего тона, после чего, уже молча, выслушал всю сообщаемую ему информацию.
На лице его ничего нельзя было прочитать, лишь желваки ходили. Туда-сюда. Туда-сюда. Обычно это не сулило его врагам ничего хорошего. Краем сознания он отметил, что Гордеев ждет завершения разговора вполне спокойно. Не расслабленно, конечно. Вряд ли в его ситуации можно расслабиться, но и без всякого волнения. Если бы он был в чем-то замешан, то вряд ли смог бы сохранить такой бесстрастный вид. Поди там догадайся, о чем сейчас узнает грозный начальник.
Закончив разговор и поблагодарив собеседника, Макаров отключил телефон, откинул его в сторону. Ни в чем не повинный аппарат заскользил по гладкой поверхности лакированной столешницы, упал бы на пол с другой стороны, если бы Гордеев его не подхватил.
– Начало многообещающее, – проговорил Гордеев. – Расскажешь?
Макаров помолчал.
– Ты знаешь, – сказал он наконец, – я всегда знал, что главным двигателем любого прогресса являются исключительно женщины. Мы, мужики, можем пыхтеть сколько угодно, надувая щеки и чувствуя себя мачо и альфа-самцами. А они приходят и щелчком пальцев расставляют все по местам.
– Это ты к чему? – не понял Гордеев.
– К тому, что Элеонора Бжезинская была совершенно права.
Гордеев по-прежнему смотрел на него непонимающе.
– Когда у «Турмалина» начались неприятности, она позвонила узнать, чем может помочь. Удивительная женщина. В разговоре она сказала, что происходящее с нашей фирмой напомнило ей о событиях давно минувших дней, когда ее собственная компания была атакована с целью рейдерского захвата. Главным кукловодом, который стоял за всеми ее неприятностями, был Эдуард Горохов. И хотя, казалось бы, он тогда, получив по рукам, затих и отошел от дел, Элеонора увидела в случившемся с «Турмалином» его почерк. Ну, и я навел справки. Задал специально обученным людям вопрос, что делает Горохов и его фирмы. И получил ответ.
Гордеев терпеливо молчал, спокойно ожидая, что шеф продолжит. Выдержки этому парню было не занимать.
– Горохов минувшей осенью, незадолго до объявления торгов на землю, выкупил и оформил в собственность два частных земельных участка, непосредственно примыкающих к району Красных казарм, – рассказывал Макаров. – А еще летом прошлого года он очень серьезно поссорился с Георгием Волиным. Тот прилюдно оскорбил Горохова, назвав уголовником, которому он руки не подаст.
– Уголовником? А он что, судим?
– Да. Его выгнали из органов и осудили на два года за пытки задержанных. Он со своими людьми надевал на подозреваемых противогаз и перекрывал шланг. Это они так показания выбивали. И хочешь вишенку на торте?
– Давай уже.
– Одним из подчиненных Горохова был Валентин Рюмин. Они в одном отделе работали.
– А ларчик просто открывался, – задумчиво хмыкнул Гордеев. – Значит, это точно он.
– Понять бы, за что он сторожа по голове ударил, – мрачно вопросил Макаров.
Он испытывал такое бешенство, что, попадись сейчас начальник службы безопасности ему на глаза, убил бы, наверное.
– Тот что-то знал, – вздохнул Гордеев. – Я это сразу понял, когда туда после второго поджога приехал. Как-то странно он себя вел, Игнатьев этот. Мялся, глаза отводил, словно хотел что-то сказать, но при посторонних не решался. А кроме нас с ним там один Феоктистыч терся, больше никого не было. Я еще решил, что мужик просто не хочет гнев начальства на себя вызывать, мол, чего через голову прыгает. Потому и поехал туда с утра. Хотел с Игнатьевым наедине поговорить. Но, видать, не я один понял, что он что-то знает. Феоктистыч раньше успел. И спланировал все, гад. И Волина на место преступления вытащил, и записи с камер подтер.
– Ну что ж, – Макаров растер ладонями лицо. – Звоним моему брату. Кажется, мы ему три преступления раскрыли. Будет должен.
– Погоди, а ты не хочешь для начала сам с Феоктистычем поговорить? Ну, интересно же, зачем ему это все было нужно. Что-то же им двигало?
– Корысть им двигала. Жажда наживы. – Макаров вдруг почувствовал, что сильно устал. Видимо, напавший на него зловредный вирус еще не до конца сдал свои позиции. Или это у него на чужую подлость такая реакция? – А поговорить мы с ним не можем. Он минут двадцать назад куда-то уехал. Я в окно видел.
Почему-то информация о том, что Феоктистыч покинул офис, тревожила Гордеева. Ничего необычного в этом не было, начальник службы безопасности «Турмалина» часто лично объезжал вверенные ему объекты. Мало ли где и какие у него дела. Однако Гордеев не мог отогнать поселившееся где-то внутри беспокойство. Мама и Женя были в Излуках одни, и хотя он, уезжая, и поставил дом на охрану, это не давало стопроцентной гарантии безопасности. Рюмин все-таки был профессионалом.
Вон, одного визита ему хватило на то, чтобы своими глазами увидеть старинную горку в кабинете и понять, что она составляет пару с буфетом в квартире Ренаты, а значит, монета, к которой он подбирался, может находиться именно там. И расположение комнат он выяснил в ходе того визита тоже, а потому знал, что мама спит на втором этаже. И какая у Гордеева система охраны, тоже увидел. Просто не знал, включена она на ночь, если хозяина нет дома, или выключена. Полез в дом, чтобы проверить. А может, надеялся, что сумеет справиться, да мама помешала.
От мысли, что могло произойти, Гордеева кинуло в холодный пот. Рюмин уже убил Ренату и Игнатьева, нанес смертельный удар по голове Але Буковеевой, которая все еще боролась за свою жизнь. Врачи по-прежнему не давали прогнозов. И на что Рюмин рассчитывает? Ведь если Буковеева выживет, то все расскажет полиции. Или он надеется до этого времени забрать монету и сбежать? Или он уже ни на что не надеется, а действует на
