– Простите, но сегодня я временем не богат, – Крючковский заговорил отрывисто, с раздражением. – Если у вас дело какое, говорите.
– Дело? – Мельников достал сигареты и без спросу закурил. – Пепельницу мне с подоконника передайте, – он взял пепельницу из рук Крючковского и вспомнил старую шутку. – Дела все у прокурора, у него дела-то. Мы с ними быстро закруглим, с делишками нашими.
Вытащив из кармана фотографию Ярцева, Мельников показал снимок хозяину кабинета.
– Узнаете этого человека?
– Нет, а кто это? – Крючковский, прищурившись, смотрел на фотографию. – Нет, такого не знаю.
– Почему-то так я и думал, – Мельников спрятал карточку в карман и с видимым удовольствием хлебнул чаю. – Так и думал, что не узнаете. Выходит, на днях вы ужинали в ресторане с совершенно незнакомым человеком. А после ужина подвезли незнакомого человека на своей машине.
– Да, вроде бы похож на того, – Крючковский погладил лысину. – Может, действительно с ним я ужинал? Похож, черт возьми. Приятный, кстати, человек.
– Да-да, человек он приятный, – улыбнулся Мельников. – Профессиональный аферист. А с недавнего времени ещё и убийца. Одну женщину отравил, другую задушил бельевой веревкой.
– Вот как? – Крючковский поморщился. – Ну, каждому в душу не заглянешь. Он просто сидел за моим столиком. Пару анекдотов рассказал, выпили. И на этом точка.
– Да уж, с кем только не встретишься в этих кабаках, – Мельников поцокал языком. – Всеволод Алексеевич, дорогой вы мой человек, у меня со временем тоже не густо. Поэтому дальнейший разговор давайте построим по-деловому. Я задаю вопросы, а вы мне честно отвечаете. Даете мне конфиденциальную информацию. Это хороший сценарий нашей беседы. И есть плохой вариант, болезненный. И в том и в другом случае вы мне ответите честно. Но во втором случае мне придется выполнить неприятные процедуры. Не хочется этого делать, поверьте. Запах всегда такой ужасный, тошнотворный запах. Но почему-то грязная работа мне часто достается. И, сжав зубы, я это делаю. У меня, Всеволод Алексеевич, некоторый опыт по этой части. Выбирать вам, плохой вариант или хороший. Вам выбирать.
Мельников быстро встал, сделал шаг к двери и повернул ручку накладного замка. С тяжелым вздохом он опустился обратно на стул.
– Так что, по-хорошему или по-плохому?
– Что значит «по-плохому?» – голос Крючковского сделался тонким.
– По-плохому, например, так, – Мельников снял пиджак и повесил его на спинку стула, – я заклеиваю вам рот лейкопластырем. Потом кладу лицом на этот прекрасный канцелярский стол. Потом спускаю с вас брюки. Потом засовываю в анальное отверстие кипятильник, включаю его в розетку, и мы начинаем веселиться. Тебе, фантик, ведь не привыкать к таким процедурам. Тебе ведь время от времени засовывают в зад всякие штучки. Но кипятильник… Фу, это негигиенично. И слишком горячо для неподготовленного человека. У меня мало подручных средств, но постараюсь обойтись этими немногими. Кипятильник, графин, несколько шариковых ручек, ножницы… Хватит пока и этого, все сгодится, что есть под рукой. Дело ведь не в предметах, а в фантазии человеческой.
Крючковский сидел бледный, занемевшими руками он вцепился в подлокотники кресла и беззвучно открывал рот, хватая воздух. Напрягая тонкий голос, он вдруг закричал:
– Что вы несете? Что такое вы несете?
– Не ори. И не думай проткнуть меня своими конторскими ножницами. Положи их, где лежали. Вот так. А теперь решай, как ты выберешься из этой каморки: живой и здоровый или в разобранном виде, – Мельников расслабил узел галстука, встал и шагнул к столу. – Шансов у тебя ноль целых и сотых тоже ноль. На окне решетка, дверь заперта, в офисе твоем никого. Ты весишь килограммов на двадцать меньше моего, и никакого опыта рукопашного боя. А я сейчас в хорошей форме. Куражу, правда, нет. Но аппетит во время еды приходит, по себе знаю. Я вообще при виде крови зверею. Ну, что-то вроде вдохновения испытываю.
– У меня слабое сердце, – Крючковский почувствовал, как дрожат его губы. – Я не переношу боли. Вы станете убийцей. Вы ответите перед судом. Вы не понимаете, – он опустил руки на стол, положил на них голову и всхлипнул. – Вы не смеете…
– Ну, давай без соплей, – сказал Мельников. – А насчет сердца, правильно, что предупредил. Учту. Если есть лекарство, лучше выпей сразу, мотор поддержать. Нужно, чтобы хотя бы полчаса ты пожил. А после твоей кончины все твои знакомые узнают: Крючковский был стукачом. Все твои педики об этом узнают. И придут плюнуть на твою могилу.
* * *– Что вы от меня хотите? – подбородок Крючковского задрожал.
– Это уже разговор. Несколько вопросов и несколько ответов, всего-навсего. Я знаю, что ты с Ярцевым что-то затеваешь. Но у вас все равно ничего не выйдет. Твой приятель на мушке у милиции. Скоро его прихлопнут. И тебя вместе с ним. Итак, давно ты знаешь Ярцева?
– Этого человека на фотографии в смысле? – переспросил Крючковский. – Я его знаю как Никитина Максима Семеновича. Года два назад познакомились. У нас был один общий знакомый – администратор цирка. Сейчас он живет за границей. А пару недель назад Никитин или Ярцев, как вы его называете, нарисовался, сказал, что недавно из Питера приехал. Позвонил мне домой и пригласил поужинать в ресторан.
– Адрес, телефон Ярцева.
– Честное слово, не знаю, – Крючковский замахал руками. – Слово чести. Я подвез его до станции метро «Белорусская». Он вышел – и все. Он своих координат не оставлял, сказал, сам позвоню, когда все будет готово.
– Что именно будет готово?
– Я ему обрисовал свое положение. Дела не блестяще идут. Ярцев предложил быстро заработать и без всякого риска.
– Как заработать, говори короче.
– Тут объяснить кое-что надо, – сделав пару глотков прямо из банки с чаем, Крючковский откашлялся. – Вот что я понял из нашего разговора, – он вытер губы ладонью. – Ярцев предложил фирме «Агроконсалтинг» приобрести у его фирмы «Орбита-статус» десять тысяч тонн солярки и показал им липовые документы. По ним получается, что солярка у Ярцева действительно имеется.
– А что это за «Орбита-статус»?
– Какая-то левая фирма, скорее всего зарегистрированная по подложным документам. Обычная история. Короче, эта «Орбита» заключила с «Агроконсалтингом» договор на поставку солярки. Расчеты путем выставления аккредитива в одном из московских филиалов Сбербанка. В каком именно, точно не знаю. В этом филиале работает управляющей знакомая Ярцева. Он вообще предпочитает иметь дело с женщинами. Туда «Агроконсалтинг» переводит деньги. Но есть одна тонкость. Снять деньги с аккредитива можно только по предъявлении акта сдачи-приемки солярки и телеграммы с нефтеперерабатывающего завода, что топливо отгружено потребителю. Вообще-то незаконное это дело, – вскрытие аккредитива по предъявлению телефонограммы. Но знакомая Ярцева обещала это уладить.
– А тебе здесь какая роль отведена? – Мельников потушил сигарету.
– Эпизодическая, – Крючковский, почувствовав, что ему верят, заговорил увереннее. – Ярцев приходит к своей знакомой и предъявляет ей письмо с просьбой перевести деньги в другой банк и липовый акт приемки-сдачи солярки, словом, все документы, которые предусмотрены в договоре. На основании этого акта Сбербанк перечисляет деньги за солярку в один коммерческий банк, который обслуживает счет моей фирмы, – со вздохом Крючковский назвал банк. – Я только обналичиваю деньги и передаю их из рук в руки Ярцеву. Десять процентов со всей сделки мои. Большие деньги. Но, если разобраться, в этой афере я рискую больше других.
– Это почему?
– Ярцев уходит в бега, – ответил Крючковский. – А там, за границей, ищи его. Знакомая Ярцева тоже мало, чем рискует. Она делала свое дело. Откуда ей было знать, что акт приемки-сдачи солярки фальшивый? На экспертизу его что ли отдавать? Ну, потягают её в милицию, да и отпустят с Богом. А вот как я объясню свои действия? Это вопрос.
– А Ярцев что посоветовал?
– Говорит, до тебя ещё не скоро доберутся, – Крючковский, сказав главное, упал спиной на спинку кресла. – Мол, будет время смотаться. А, в крайнем случае, ты знать ничего не знаешь: обналичил чужие деньги, передал их владельцу.
– Почему он не хочет обналичить деньги в Сбербанке?
– Это очень крупная сумма, её надо заказывать, ждать несколько дней. И знакомая Ярцева подставляться не хочет. Впрочем, насколько я понял, он не очень беспокоится о судьбе этой бабенки. А о моей судьбе тем более.
– Ты согласился участвовать в этой операции?
– Я не ответил ни «да» ни «нет», честно. В пиковом случае у меня могут быть крупные неприятности, вплоть до срока с конфискацией. Я к этому не готов. Мне надо переоформить имущество. Я весь на виду. В общем, я сказал, что мне надо подумать. Он ответил: времени у тебя мало. Мол, если откажешься, найдется много людей, которые согласны выполнить мелкую работу и за три процента и ещё в зад поцелуют.
