– Я не останусь в этом доме.
– Что?
– Я не останусь в этом доме.
– Хорошо, – быстро согласился Виктор, – давай поживем у твоих родителей. А потом, когда ты придешь в себя, вернемся.
Тоня закрыла глаза рукой и что-то пробормотала.
– Что? – не понял Виктор.
– Она была права, – повторила Тоня чуть громче. – В тебе все дело, а вовсе не в той несчастной девчонке.
– Кто был прав? Ты о чем? Ты Женьку называешь несчастной девчонкой?! – догадался он. – Да, очень несчастная – трех человек убила. Хотела меня еще, да не смогла.
– Это ты во всем виноват, – отчетливо выговорила Тоня, и Виктор поперхнулся на полуслове.
– Ты с ума сошла? Ты что такое говоришь?!
– Я говорю, что это ты виноват, – она поднялась с места. – Ты всем все испортил! Тому мальчику, Андрею, нарочно рассказал про его мать… А потом подговорил этих ребят, которые тебя так слушались, поджечь сарай, а сам дома остался, а затем и вовсе уехал… Ты все придумал, потому что ты ведь умный, а они за это расплачивались. И самое страшное, что тебе абсолютно все равно.
– Тоня, опомнись, ты не в себе…
– Я в себе, – устало сказала она. – Просто я все про тебя поняла. Смешно, я ведь так тобой восхищалась, гордилась… Приводила тебя в ателье перед девчонками хвастаться – вот, мол, смотрите, какой у меня муж, завидуйте! И они мне завидовали. Никто про тебя ничего не понимал…
– Слушай, прекрати блажить! – брезгливо произнес Виктор. – Просто какой-то бред несешь! Я даже от тебя не ожидал…
Ничего не ответив, Тоня встала и пошла в зал. Аккуратно обойдя темный круг на полу, она выдвинула ящик, достала паспорт и свои деньги, положила в сумочку. Задумалась. В кухне сняла с полки банку, вышла на крыльцо и выплеснула содержимое на снег. По снегу тотчас расплылось пятно, очень похожее на то, что было на полу в зале.
– Ты что задумала? – осведомился Виктор, глядя, как она надевает сапоги. – Никак к родителям собралась на ночь глядя?
Тоня прошла в комнату, взяла сумку и в последний раз осмотрела комнату. Все необходимое было взято. Она выключила свет и постояла в темноте.
– Прощай, – отчетливо сказала она дому.
– Тоня, да ты что? – изумился Виктор, стоявший за ее спиной, и начал еще что-то говорить.
Но она уже не слушала. Пройдя мимо него, вышла в коридор, надела дубленку и натянула шапку. Проверила, захватила ли рукавицы, и открыла входную дверь.
– Прощай, – повторила она уже Виктору и спустилась вниз.
Тоня шла по тропинке между темных силуэтов деревьев, ускоряя шаг. Последний автобус уходил в девять вечера, и на него нужно было обязательно успеть. Ей пришлось бежать к остановке, потому что она чуть-чуть не опоздала, но водитель терпеливо подождал ее.
Забралась в теплый салон и уселась на переднем сиденье. Автобус тронулся. Тоня сидела, глядя в зеркало водителя, как уплывают назад темный лес, домики, освещенные редкими желтыми фонарями, сами фонари, и скоро Калиново пропало, а в зеркале осталась только белая накатанная дорога.
Андрей шел по дорожке. День был погожий, он долго гулял и под конец решил дойти до витой решетки. Ему нравилось рассматривать причудливую черную вязь из листьев и цветов. Медленно шагая вдоль ограды, он вглядывался в сосны, покрытые снегом. «День сегодня просто на редкость хороший, – подумал он, – удивительный для февраля. Такое ощущение, будто весна уже скоро».
С той стороны около прикрытой дверцы ограды кто-то стоял. Высокая женщина в длинной дубленке. Андрей удивился, почему она не заходит внутрь, и решил подойти и сказать, что дверь не запирается, нужно только толкнуть. Он сделал несколько шагов и оказался напротив нее.
Это была не женщина, а девушка. На чистом, словно промытом лице выделялись темно-серые, ясные глаза с голубыми полукружьями теней под ними, будто прорисованными акварелью. В глазах было… ожидание? надежда? Он не мог понять, но и не в силах был оторвать взгляд от этого лица, словно запоминал его на всю жизнь. В тихом молчании над этими двумя, стоявшими по разные стороны витой чугунной решетки, опускался старый, засохший лист, чудом сохранившийся на дубе и мягко сорванный порывом ветра только сейчас. Опускался ниже, ниже и лег на снег. Все это время двое на снегу молчали, глядя друг на друга.
– Андрей, – тихо сказала девушка, – ты Андрей…
И лист заскользил, понесся по снегу дальше, дальше, подхваченный неудержимым порывом ветра, и наконец взлетел над рекой, закружился и унесся неизвестно куда, наверное – в голубое прозрачное небо, обещавшее в этом году раннюю весну.
