— У нас были проблемы. Разумеется. Но мне кажется… я всегда любила тебя. Просто не понимала этого. Мне нравилось, когда подруги завидовали, ну… тому, что у меня красивый муж… Мне нравилось сознавать, что ты мой…
— Это не любовь, а собственничество.
— Что тебе нужно еще?! — вскрикнула жена.
Швейцар у двери вздрогнул и уставился на них с нескрываемым интересом.
— Тише, — быстро сориентировался Каменев.
— Не нужно затыкать мне рот! Леры твоей больше нет! Нет! Что нам мешает начать всё сначала!?
— Пожалуйста, не сейчас, — взмолился он шепотом.
Но Марину уже понесло:
— Я не прошу многого. Просто попробуем.
— О чем ты говоришь! — воскликнул он. — Через два дня ты снова поймешь, что я твой, и все пойдет по-старому! Тебя не переделать!
— Нет! — капризно заявила Марина. — А если ты только попробуешь развестись со мной, я расскажу папе такое, что он сотрет тебя в порошок.
— Знаешь что, — возмутился Егор, — лучше уж пусть сотрет, чем до старости жить в одной клетке с тобою.
За эти слова Марина наградила его звонкой пощечиной. Каменеву показалось, что она напрочь снесла ему щеку.
— Уф, — произнес он, когда смог разжать зубы. Потом оглянулся.
Похоже было, что добрая половина персонала ресторана собралась поглазеть на эту бурную сцену. Были тут и официанты, застывшие с подносами в руках, и охранники, и администратор в малиновом пиджаке, и все тот же любопытный швейцар. Все эти люди молча созерцали, ожидая продолжения. Егор развел руками и обратился к собравшимся вежливо, как бы извиняясь:
— А обычно по утрам она очень мила.
— Скотина! Только заикнись еще о разводе! — прошипела ему на ухо Марина.
Он внимательно посмотрел на нее, ища ответ на свой вопрос в выражении ее глаз.
— И ты на самом деле уверена, что способна любить? — поинтересовался он.
Марина легонько, одними пальчиками, погладила его ладонь и промурлыкала:
— А как же.
— Ну и дела…
Он ничего не почувствовал, хотя прикосновения жены носили явно сексуальный характер. Он сжал ее руку в своей, чтобы прекратить ее напрасные усилия. Марина сочла это пожатие жестом примирения и прильнула к нему всем телом. Зрители с сожалением попрятали глаза и начали медленно расходиться.
— Дочка! — раздалось у них за спиной.
Тут же на плечо Егора легла мощная лапища Семина.
— И ты здесь, бродяга! Еде тебя носило?! — Последнюю фразу тесть пропел басом.
Егор вяло улыбнулся и кивнул вместо приветствия. Марина повисла у отца на шее.
— Папочка! Ты бы знал, что мы пережили!
Семина заметно штормило. Кроме того, от него на метр разило перегаром, из чего можно было заключить, что алкоголем он накачан уже по самые уши.
Марина, обычно благожелательно относящаяся исключительно к своей нетрезвости, теперь, казалось, ничего не замечала. Она плакала, улыбаясь и растирая по щекам слезы. Она щебетала о том, как жутко выглядит ее квартира, как ее чуть не убили в перестрелке, как затем она почти свалилась с крыши дома. Егор молча слушал излияния жены. Последствия его не интересовали. Он сам себе удивлялся. Сейчас ему было абсолютно наплевать, кинется на него Семин с кулаками за то, что он устроил веселую ночь его дочери, или не кинется. Однако Семин только шатался и хлопал осоловевшими глазами. Похоже было, что он мало чего понимал из услышанного. Наконец Марина вздохнула, всхлипнула и пролепетала:
— Папочка! Я так счастлива!
Егор даже присел.
— Вот и славно, — промычал Семин и, расцепив ее руки, с трудом высвободился из объятий дочери.
Марина тут же схватила Каменева за локоть и снова засияла счастливой улыбкой.
— Мы теперь будем очень счастливы, — заключила она, а Егор только хмыкнул.
— Может, пойдем в зал? — неуверенно предложил тесть, но потом хитро подмигнул и спросил: — Или вам лучше в кровать?
— Сначала в зал! — быстро перебил его Каменев и проникновенно взглянул на жену. — Очень хочется есть.
— В зал так в зал, — кивнул Семин несколько разочарованно.
— Вы идите, — Егор переложил руку Марины на плечо Семина. — Я должен переодеться.
Он подошел к швейцару и тихо проговорил:
— Мне нужна рубашка.
Тот покосился и пожал плечами:
— Это же ресторан, а не супермаркет. У нас нет рубашек.
— Ну так найдите! — раздраженно заявил Каменев, сунул ему в руку крупную купюру и демонстративно уселся в кресло напротив.
Он вспомнил подобный ход в общении с людьми. Им пользовалась Лера. И у нее так лихо это получалось. А сейчас она одна, в брошенной им машине. А Вульф разгуливает на свободе. Хоть бы его пристрелили! Егор почувствовал, как злость затопляет его по самую макушку. Он закусил губу и мотнул головой.
* * *
Через десять минут Каменев вошел в большой зал ресторана. На нем был черный смокинг, черные лаковые ботинки, белая рубашка и даже белый галстук-бабочка. Вокруг было многолюдно и, как следствие, шумно. Гости все еще кучковались у столов, хотя вроде пора бы им уже наесться на всю следующую неделю — все-таки время не раннее, четвертый час ночи. Редкие парочки топтались на пятачке, отведенном для танцев. Для них играл специально приглашенный ансамбль. Из музыкантов особенно старался ударник. Он так рьяно отбивал такт мелодии, что она превращалась в подобие рэпа. Впрочем, это никого не раздражало. Публике было абсолютно наплевать, под какой фон пить и есть. Люди здесь собрались солидные. Мужчины с животиками, дамы при драгоценностях, по большей части молоденькие и длинноногие — видимо, не жены. Марина тут же вцепилась в Егора мертвой хваткой. Одна из девиц бросилась к ней, как к родной.
— Господи, ты здесь какими судьбами?! — воскликнула она и принялась целовать подругу в обе щеки. После этого непременного ритуала девица перевела дух и покосилась на стоящего рядом Егора. — Какой красавчик! Кажется, вас Егором зовут. Вы ведь муж Марины? — Она неожиданно смутилась своего вопроса, из чего Каменев сделал вывод, что Марина появлялась на подобных тусовках с разными кавалерами.
Он улыбнулся и кивнул. Девушка облегченно вздохнула.
— Я помню, вы были на свадьбе. Ну, на вашей свадьбе.
— Неужели? — кисло улыбнулся ей Егор.
— Хватит, Катя! — резко оборвала девицу Марина. — Да, он мой муж. Что здесь удивительного!
Та пожала плечами и, затрепетав ресницами, зыркнула в его сторону:
— Красавчик…
Егор поморщился. И принялся усердно тереть лоб, чтобы скрыть свое перекошенное лицо. Катя ему не нравилась, несмотря на то, что ее длинные ноги наверняка вызывали пожар в сердцах многих мужчин. «Назойливая муха», — окрестил он ее про себя.
Катя продолжала щебетать. Слова из нее сыпались, словно из рога изобилия.
— А я все с «папулей», — призналась она таким обиженным голосом, будто «папуля» был навязан ей в судебном порядке. — Вон он, никак нажраться не может. Сам тут торчит и меня держит. Боится, что я найду себе помоложе, — кокетливо закончила она.
Егор невольно проследил за Катиной рукой, которой она махнула в сторону «папули», и увидел субъекта лет пятидесяти. Может быть, он был и моложе, однако неумеренность в пище и пренебрежение к какой-либо физической деятельности сделали свое дело. Его тучное тело с огромным, торчащим на добрый метр брюхом, напряженно балансировало на маленьких ножках, так что ему все время приходилось топтаться на месте, а при ходьбе он наверняка мелко семенил. Черты его лица уже давно расплылись и покраснели, голова слилась с шеей в единое целое, прикрытое жировыми складками, нависающими над воротником. Зато из кармана его дорогого смокинга торчал мобильный телефон и на его счету, без сомнения, лежала немалая сумма в зеленых купюрах. Это выгодно отличало его от всякого рода красавцев и атлетов. По крайней мере, в Катиных глазах.
— Он меня тут держит, — продолжала она, пока Егор разглядывал «папулю», — а у меня завтра весь день расписан. В девять шейпинг, потом тренажеры, потом массаж, потом салон, и, как назло, я еще записалась наращивать ногти. А потом солярий. Мы ведь летим в Кению, на сафари. Чтоб не сгореть там на солнце, приходится загорать тут. А вечером танцзал. Ты себе не представляешь, как меня там гоняют!
— Простите, — перебил ее Егор и мило улыбнулся. Дамы посмотрели на него выжидательно. — Простите, — повторил он, — вы все это делаете, чтобы нравиться вот тому жирному жлобу?!
Катя раскрыла рот и выпучила глаза.
— Егор! — возмущенно вскрикнула Марина и для пущей убедительности дернула его за рукав. — Как ты можешь! Аркадий Исакович деловой партнер моего отца! И твой тоже!
— Одно дело работать с таким уродом. И совсем другое ложиться с ним в постель, — как ни в чем не бывало продолжил Каменев. И, любезно улыбнувшись, обратился к Кате: — Вы-то меня понимаете?
