Руки мои дрожали. Ногтем указательного пальца я подчеркнул только что расшифрованный мною текст.
Восемь греческих слов. Иисус говорил на арамейском, но послание свое оставил нам на греческом. Благородный язык. Язык мудрецов. Я не занимался греческим уже более десяти лет, поэтому мне пришлось несколько раз перечитать фразу. Но понадобилось совсем немного времени, чтобы я понял наконец смысл послания.
Такое оно было простое. Совсем не теологическое. Не мистическое откровение. Не догмат. Не закон. Не наказ. Обычная сентенция.
Eυ τω κοσμω εσμευ μουοι παυταχου τηζ γηζ. Я с улыбкой повторил эту фразу. Ен то космо есмен монои пантаксои тес гес. Я мысленно перевел фразу на привычный язык: мы одни во вселенной. Тридцати трех греческих букв хватило, чтобы передать нам столь простую и вместе с тем самую главную тайну.
Такой была абсолютная истина Христа, на протяжении двух тысячелетий сокрытая в сердце камня. Знание, которое сделало его единственным в своем роде. Он знал. В этом ли ответ на основной наш вопрос? В этом ли тайна нашей печали? Единственное, что мы не узнаем никогда, невзирая на все наши успехи в науках и искусствах. Как узнать, ждут ли нас в бесконечной вселенной другие существа? Как ответить на этот вечный вопрос? Теперь я это понимал. Знать, что мы одни, — в этом и состоит абсолютная истина. Ибо мы никогда ничего не откроем в бесконечной вселенной. Это единственный вопрос, на который никогда не найдем ответа.
Я не знаю, подлинное ли это послание. Как узнать? И даже если оно подлинное, ничто не доказывает правоту Иисуса. Был ли он благородным визионером, получившим абсолютное знание?
Но сейчас я понял, что это не имеет никакого значения. Подлинная или нет, эта фраза изменила мою жизнь.
Более того, она придала ей смысл.
Ибо впервые в жизни я согласился с тем, что эта истина может быть абсолютной. Я согласился с тем, что мы, вероятно, в самом деле одни. Одни во вселенной.
Я осознал, что это ставит под вопрос все. Что это меняет все наши перспективы.
Вопрос по-прежнему остается открытым. На протяжении столетий человек жаждал обнаружить во вселенной кого-то еще. Богов, пришельцев, духов… Хоть кого-нибудь. Чтобы не быть одному. И мы продолжаем искать. Для многих это даже единственная надежда. Но не отдаляет ли нас эта надежда от того, что мы действительно должны искать? Бегство к другому, к неизвестному — не это ли освобождает нас от ответственности?
А если вдруг сомнения отпадут? Если в одно мгновение мы согласимся с этим простым посланием, пережившим века? Если прислушаемся к наставлению этого необычного человека? И сомневаться будет уже нельзя? И поиски других лишатся всякого смысла?
С тех пор я постоянно размышляю о нашей ответственности. О смысле наших жизней, которые обрели уникальность. О важности каждой из них. Важности для нас самих и для всей вселенной. Я постоянно размышляю о значении человечества. Нашего человечества. Нашего присутствия здесь.
Потому что, если мы одни, мы не имеем права исчезнуть. Мы не имеем права на ошибку.
В этом все. Мы не имеем права допустить, чтобы нас уничтожили.
С того дня, как было переведено послание Иисуса, я не могу не думать о его жизни. О смысле его наставлений. Отныне все кажется мне совершенно иным.
Я вспоминаю слова Софи, которая, между прочим, не верила в Бога. Она говорила примерно так: «Одно из главных наставлений Христа, «любите друг друга», предназначено лишь для того, чтобы подготовить людей к посланию».
Каждый день эта фраза звучит у меня в голове.
Я не знаю, какими будут последствия нашего открытия. Мой отец полагал, что Иисус не желал вручать послание своим современникам, считая их неготовыми к нему.
Но истинный вопрос вот в чем: готовы ли к этому мы?
Как будут реагировать люди? Подвергается ли в этом послании сомнению само существование Бога? Готовы ли люди согласиться с тем, что они одни? Что нет ответа в каком-то другом месте? И что нет спасения в каком-то другом месте? И что мы должны искать ответ в нас самих. И что можем верить лишь в человека. И что для этого мы должны стать достойными нашего собственного доверия.
Обладаем ли мы достаточной зрелостью, чтобы понять значимость этого послания?
Я не знаю.
Пока же я думаю только об одном. Надо жить. И это будет первым шагом.
Я спрашиваю себя, стоило ли послание того, чтобы Софи и мой отец умерли ради него. Так ли оно значимо, чтобы «Бильдерберг» и «Акта Фидеи» пошли ради него на убийство? Разумеется, нет. Ни одна тайна в мире не может оправдать смерть живого существа. Ни одна не заставит меня забыть Софи. Ни одна не исцелит мою рану.
Но именно так обстоит дело. «Акта Фидеи» и «Бильдерберг» были готовы на убийство, чтобы узнать тайну Иисуса. Впрочем, они еще не знали, в чем состоит послание, когда дошли до этого. Наверное, они вообразили, что в нем таится какая-то страшная угроза для их организаций. Или же надеялись, что эта тайна даст им такую силу, какую нельзя купить ни за какие деньги.
В любом случае они ошибались, но Софи умерла.
Главный редактор программы «Девяносто минут» спросил меня, можно ли ему завершить расследование Софи. Я ответил, что не имею права препятствовать этому. Я помню слова Софи: «Если не мы откроем тайну Йорденского камня, кто даст нам гарантию, что она станет достоянием людей?» Да, она определенно хотела, чтобы люди знали.
Сейчас мне нужно время, чтобы все обдумать. Я осушил слезы. Попросил прощения у Франсуа и Эстеллы. У малышки Люси. В Нью-Йорк я не вернусь. Завтра я отправляюсь в Горд. У меня там дом. Да и мотоцикл надо забрать.
И я, быть может, последую совету Франсуа: напишу книгу. Если смогу найти верные слова. Комната отца на третьем этажа дома в Горде — идеальное место для того, чтобы спокойно писать. Создать наконец нечто другое.
И мне надо принять еще одно решение. Эстелла и Франсуа попросили меня стать крестным отцом их дочери. Почему бы нет?
Но прежде всего я пойду к Жаклин, пока она не вернулась в Англию. Мы выпьем виски в память о женщине, которую оба любили. И я попробую улыбнуться.
Мне кажется, Софи это бы понравилось.
GPS — система спутниковой связи. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. перев.)
Перевод М. Кудинова
«Лишенный наследства» (исп.)
HBO — «Home box office»
Видимый горизонт (англ.).
Шестигранником иногда называют Францию
Последний срок (англ.)
Фамильярное название Парижа
Укрепленный город (лат.)
«Gonzo» — название известной японской киностудии, создавшей свой стиль в анимации
Красотка (англ.)
Башка (англ., разг.). В данном контексте: группа интеллектуалов
Одобрение (англ.)
Хейг или Мейер (англ.)
Большой брат смотрит на тебя! (англ.). Цитата из романа Дж. Оруэлла
Конечно (англ.)
National Security Agency — официальное американское агентство информационной безопасности, которое занимается криптологией, в частности для борьбы с террористами. (Примеч. автора.)
Общение в текстовом режиме (англ.)
Кевин Митник, один из самых знаменитых хакеров
Трехсторонняя (франц.). Другое название общества «Трилатераль» — «Трехсторонняя комиссия»
По международным отношениям (англ.)
«Французский спутниковый канал» (Canal Satellite France)
Renseignements generaux (франц.) — служба общей информации
«Деяния веры» (лат.). В отличие от реально существующей группы «Бильдерберг» это общество является вымышленным
«Дело Господа» (лат.)
«Международная человеческая жизнь» (англ.)
Загрузить присланный файл? (англ.)
Direction de la surveillance du territoire — Управление наблюдения за территорией, французская контрразведка
Господи Иисусе (лат.). Тексты Конгрегации, как и папские буллы, получают название по двум первым словам
