Джоселин похитил Аду и привязал ее к дереву. Человек Джоселина бросил копье. Если бы сейчас я лежал в грязи у его ног, меня уже не было бы в живых. Сколько лет я ждал этого момента?
Жалость к несчастным.
Копье в моей руке наливается свинцом. Моя рука дрожит. У меня больше нет сил, чтобы держать древко.
Легче нанести удар.
Окрестности Реймса, ФранцияАннелиз Стирт жила в сельской местности провинции Шампань, к юго-востоку от Реймса. Элли и Дуг ехали среди холмов по широким долинам, засаженным виноградниками. В проносившихся за окнами деревнях луна освещала приземистые дома из песчаника с разбитыми окнами и запертыми дверями. Ни один человек не попался им на глаза. Когда Элли уже решила, что они проехали, Дуг свернул в сторону и остановился на посыпанной гравием дорожке перед железными коваными воротами.
– Ты уверен, что это здесь?
Элли думала, что все ученые живут в убогих, обветшалых домах, вроде дома Дуга, главным образом предназначенных для хранения книг. Доктор Стирт обитала в трехэтажном особняке с высокими эркерами и башенкой, нависавшей над одним из углов, стоявшем в окружении нескольких хозяйственных построек.
– Судя по карте, здесь. Похоже, она еще не спит.
Дорога заняла у них больше времени, нежели они рассчитывали – был уже двенадцатый час, но в окнах первого этажа еще горел свет. Элли окинула взглядом особняк, размышляя о том, что их ждет.
– Давай оставим автомобиль здесь, – предложила она.
– Если в доме кто-то есть, они уже заметили нашу машину, – отозвался Дуг.
– Это не слишком обнадеживает.
– Пойду, посмотрю. Если со мной что-нибудь случится, немедленно уезжай.
Я и так подвергла твою жизнь слишком большой опасности, хотела сказать Элли. Но Дуг уже открыл дверцу и нырнул в ночную тьму. Элли наблюдала, как он, пройдя через открытые ворота, решительным шагом шагает по дорожке. Если он и испытывал страх, то никак не проявлял этого. Саму же Элли била крупная дрожь.
Ты не заслужил такого, шептала она, обращаясь к нему. Ты не заслужил того, что я с тобой сделала.
Дуг достиг конца дорожки и огляделся. Элли видела, как он двинулся влево, затем вправо, заглядывая за углы дома. У нее екнуло сердце, когда Дуг скрылся за каким-то строением – гаражом или мастерской, но спустя мгновение он появился вновь и призывно махнул ей рукой.
Элли проехала по дорожке, вылезла из автомобиля и подошла к двери, возле которой уже находился Дуг. Он поднял дверной молоток, но не успел постучать, как дверь распахнулась. На пороге стояла высокая женщина, более симпатичная, нежели на фотографии в интернете. Ее седеющие волосы были стянуты сзади в довольно свободный хвост и обрамляли миловидное лицо с круглыми щеками и ямочкой на подбородке.
– Доктор Каллэм?
Дуг поздоровался с ней за руку.
– Это моя коллега Элли Стентон.
Пожимая ей руку, Элли поняла, какой неряхой она выглядит.
В ресторане она умыла лицо и постаралась оттереть всю грязь с одежды, но на джинсах все еще остались глина и сажа после падения в озеро, а от волос пахло дымом.
– У нас лопнула покрышка, и, меняя ее, я споткнулась и упала в канаву.
– Бедняжка, – Аннелиз обняла ее за плечи и повела по коридору с полом, выложенным каменной плиткой, его стены были увешаны картинами с изображениями собак. – Хотите переодеться? Вы ужинали?
– Мы и без того злоупотребили вашим гостеприимством, заставив так долго ждать, – запротестовал Дуг.
Аннелиз ввела их в элегантно оформленную гостиную. В камине уютно мерцал огонь. Над ним висела пара сверкающих пистолетов. Окна украшали длинные портьеры из парчи. Казалось, в комнате не было ни одного предмета моложе ста лет.
– Сейчас я поставлю чайник.
Аннелиз вышла из комнаты. Элли присела на край расшитой золотом кушетки, очень надеясь не испачкать ее. Она ощущала себя заблудшей душой, набредшей на оазис в пустыне и не желающей верить в то, что это не мираж. Все вокруг казалось таким мягким, теплым и умиротворяющим, что она чуть не расплакалась.
Аннелиз вернулась с подносом, на котором помимо чайника и трех чашек стояла тарелка с багетом, ломтиками ветчины и паштетом.
– Я порылась в холодильнике. Похоже, вам не мешало бы перекусить.
Элли сделала, дабы соблюсти приличия, пятисекундную паузу и принялась за паштет.
– Какой у вас замечательный дом, – невнятно произнесла она с набитым ртом.
– Мой отец был шотландцем, а мать немкой, но оба они хотели быть французами. Этот дом стал средством достижения их цели.
Аннелиз села в глубокое кресло, подогнув под себя ноги.
– Но вы, наверное, приехали сюда не для того, чтобы восторгаться моим домом.
– Мы хотели поговорить с вами о ваших исследованиях, – проговорил Дуг.
– Говорите прямо – о Священном Граале. Я знаю, в научных кругах это считается чуть ли не ругательством, – и она внимательно посмотрела на гостей. – Говоря откровенно, мне нравятся ваши сомнения. Очень многие люди, с которыми мне доводится сталкиваться, относятся к этой теме с фанатизмом.
Элли намазала на кусок багета масло и положила сверху ломтик ветчины.
– Люди в этой области делятся на две категории: ученые и безумцы. Я стараюсь избегать безумцев, но нельзя быть ученым – настоящим ученым – и уберечься от встречи с ними. Они говорят о тамплиерах, картах таро, потомках Иисуса, масонах и прочей конспирологической галиматье. Порой невозможно не восхищаться их изобретательностью, но тем не менее все это полный бред.
– Нас больше интересует Кретьен де Труа и его поэзия.
Аннелиз задумчиво кивнула.
– Пока вы ко мне добирались, я посмотрела информацию о вас, доктор Каллэм. Ваша область – французские поэты и их классические модели. Вы ничего не публиковали о Кретьене.
– Мое исследование еще не закончено.
– Вы сказали, что хотите что-то показать мне?
Дуг взглянул на Элли. Та достала из рюкзака кожаный тубус, извлекла из него лист пергамента, развернула его и передала Аннелиз вместе с переводом Дуга.
– Где вы это взяли?
– Друг семьи нашел на чердаке, – ответил Дуг. – Он знал, что я изучаю старинные рукописи, и передал мне пергамент.
Аннелиз надела очки, висевшие у нее на шее на красном шнурке, и пробежала глазами строки. В глазах у нее загорелись огоньки интереса.
– Вы думаете, это произведение Кретьена?
Дуг кивнул.
– И вы убеждены в его подлинности?
– Мы не стали бы вас беспокоить, если бы не были абсолютно в этом уверены.
– Язык вроде бы соответствует. Шампанский диалект, лексика. Судя по аллюзиям – чаша, копье, девушка, это имеет отношение к Граалю. Но это вы наверняка и сами знаете. Что вы хотели услышать от меня?
– По нашему мнению, это своего рода загадка, – выпалила Элли и зарделась. – Теперь вы сочтете нас безумцами.
– Если перефразировать высказывание Генри Киссинджера, одно то, что вы безумцы, еще не означает, что вы не правы.
Аннелиз сняла очки, протерла их платком и бросила взгляд на пергамент.
– Некоторые ученые, заслуживающие доверия, считают, что поэмы Кретьена изобилуют загадками. В рукописи «Ланселота» совершенно безосновательно выделена заглавная буква в строке 4401. Поэма содержит 7118 строк. Если 7118 разделить на 4401, получается 1,62 – золотое сечение. Совпадение? Никто не знает.
Она помешала ложкой свой чай.
– Вы не занимались изучением шахматных задач?
Дуг покачал головой, с недоумением глядя на нее.
– Что вы имеете в виду?
– Кретьен был явно неравнодушен к шахматам. Они фигурируют в нескольких его поэмах – я уверена, вам известно об этом – как и клетчатые полы, черно-белые лошади и гербы, а также шахматные доски, используемые в качестве щитов…
Улыбнувшись, она замолчала, давая им возможность высказаться. Первой воспользовалась этой возможностью Элли.
– Поэма представляет собой сетку: восемь строк по восемь слогов. Похоже на шахматную доску.
Аннелиз посмотрела перевод Дуга.
Христов воитель в тьме дорог
Искал надежный поворот.
– Слово, которое вы перевели как «поворот»…
– Я думал, возможно, оно имеет отношение к турнирам, – сказал Дуг. – Но слово «турнир» не подходило по размеру.
– Вы могли бы перевести его как «тур». Слышали когда-нибудь о Рыцарском турне?
Элли и Дуг покачали головами. Аннелиз поднялась с кресла и включила серебристый лэптоп, стоявший на позолоченном столике.
– Рыцарское турне – это шахматная задача. Цель заключается в том, чтобы провести рыцаря, то есть коня, по всем клеткам доски, используя только «ход конем».
– Это можно сделать?
– И даже очень легко. Эта задача была известна много столетий назад. Ее самые ранние решения восходят к эпохе раннего Средневековья.
– Какое это имеет…
– Ваша поэма представляет собой шахматную доску: каждая клетка – это слог. Возможно, если вы прочтете их в том порядке, в каком перемещается по доске конь, узнаете что-то новое.
