— Господи Иисусе, — пробормотал я: понятно, до какой степени я был ошеломлен? Я глупо добавил: — Неудивительно, что они не утруждают себя созданием дождика.
— Совсем неудивительно, инспектор, — согласился Бланк. — Ни я, ни моя научная группа не в состоянии определить, где находится место взаимодействия исхода чумашских Сил и Нашего мира. Мы предполагали, что оно в северо-восточной части княжества, потому что именно там прежде проживало племя чумашей, но, как я сказал, определить ничего не сумели. Я надеюсь, что вы, с возможностями вашего агентства, намного превышающими наши, сделаете то, что нам не удалось. Всего хорошего.
И он повесил трубку. Мне захотелось убить его. «Привет. Сейчас будет катастрофа. Мы узнали о ее приближении, но ничего не можем поделать. Это твое дело, Дэйв. Удачи, дружок». Вот что осталось бы, если как следует профильтровать речь профессора.
Вместо того чтобы совершить убийство, я позвонил Тони Судакису. Рот у него набит не был, но что-то общее с профессором Бланком у него наблюдалось: он был страшно напуган.
— Дэйв, это ты? Перкунас и Девять Солнц, как я рад тебя слышать! Знаешь, это Ничто, которое ты заметил у нас в хранилище, — помнишь, в нем происходят какие-то изменения, и они мне совсем не нравятся!
— Изменения? Что за изменения? — спросил я. Только этого-то мне и не хватало вдобавок к сообщению профессора Бланка.
— Ну, во-первых, сейчас этот эффект можно наблюдать не только с безопасной дорожки, но и с любой точки свалки. И я вижу его с крыши моей конторы. И если хочешь знать мое мнение — это ужасно. Но это еще не самое страшное. Я чувствую, что здесь начинает проявляться что-то зловещее, несмотря на все охранные заклинания, словно мир собрался вывернуться наизнанку. Это очень плохо. Не знаю, смогут ли наружные стены выдержать натиск Этого. И если Оно не…
Его голос оборвался. Я нервно сглотнул. Мне совсем не понравилось то, что я услышал, совершенно.
— И что ты предпринял? — спросил я.
— Я вызвал Отряд Магов Особого Назначения, но он уже направлен куда-то в другое место, — ответил Тони. И я, кажется, знал, куда именно: они брали штурмом «Шоколадную ласку». — Я позвонил тебе по двум причинам, — продолжал тем временем Тони. — Ты был первым, кто заметил это Ничто, и маг, который был с тобой, похоже, очень крутой. Старик, говорю тебе, мне кажется, что сейчас мне необходима любая помощь.
— Сейчас зайду за Михаэлем. Мы примчимся к тебе со всей возможной для ковра скоростью, — пообещал я. Потом кое-что из сказанного Судакисом вдруг ударило меня. — Наизнанку… — пробормотал я.
— Что такое? — спросил Тони. — Послушай, если ты со своим приятелем Манштейном не поспешишь, то никуда спешить уже не придется, улавливаешь?
— Наизнанку, — повторил я. — Тони, ты говорил, что талисманы, которые хранятся на том участке, поступили с пляжа в Малибу?
— Ну да, — сказал он. — А что?
— Это ведь на северо-западе княжества?
— Ну да, — повторил он. — Ты к чему клонишь-то, Дэйв?
— Немедленно вызывай службу спасения! — крикнул я в ужасе: я понял, почему профессор Бланк со студентами не смог обнаружить место, где совершили переход чумашские Силы, — оно было вовсе не там, где предполагалось.
— Уже пробовал, — возразил Тони. — Они не захотели меня слушать!
— Скажи им, что тот парень, который отправил ОМОН на «Шоколадную ласку», говорит, что это будет в тысячу раз хуже. Скажи им так. Сошлись на меня. Они придут, вот увидишь.
— Ты ведь знаешь, что происходит? — Даже по телефону его голос звучал обвиняюще.
— Боюсь, что да. В любом случае я сейчас приеду. — Я повесил трубку, не дожидаясь ответа, и выбежал в коридор, как одержимый выкрикивая имя Манштейна. Он секунд пятнадцать слушал меня, потом бросился за своим черным кейсом и вылетел на улицу вместе со мной. Мы вскочили на его ковер и рванули в долину Сан-Фердинанда. Зная, что нас ожидало, я пожалел, что мы не летим в противоположную сторону.
— Баланс Сил, — произнес я, когда Михаэль вырулил на шоссе святого Иакова, по которому мы второй раз за день летели в долину Сан-Фердинанда.
Он молчал, пока не убедился, что большегрузный ковер, забитый ящиками с помидорами, не столкнется с нами, потом повернулся в мою сторону.
— Прошу прощения? — сказал Михаэль. — Мне незнаком такой термин.
Интересно, не нарушил ли Генри Легион заповеди Центральной Разведки, рассказав мне о балансе Сил? Хотя призрак вроде бы не говорил, что это секретная информация, поэтому я объяснил Михаэлю, что такое этот самый баланс Сил.
Он внимательно слушал. Люди, которые умеют слушать, попадаются так редко, что надо ценить каждый подобный случай. Выслушав все до конца, Михаэль задумался. У некоторых язык обгоняет мысли на тысячи миль. Но Михаэль, как вы догадались, не из таких.
Когда он все обдумал, то изложил свои выводы. Честное слово, он говорил ужасно авторитетно.
— Я считаю, что в сказанном тобой есть большая доля истины. Великая теологическая и экономическая экспансия европейцев в последние пятьсот лет и сопутствующий ей стремительный рост магических знаний (вызвавший, среди прочего, Промышленную Революцию) действительно коренным образом изменили как политику, так и теоэкологию всего остального мира. Меня не слишком удивляет, что древние Силы, раздраженные давлением насильственно навязанных европейцами религиозных систем, пытаются сломить это давление.
— Ты что, на их стороне? — Я так и уставился на него.
— Я этого не говорил, — ответил Михаэль более резко, чем обычно. — Нет ничего странного в том, что Силы — и, предположительно, поклоняющиеся им люди — пытаются вернуть былую славу. Я не говорю, что сочувствую им. В случае их победы мир пострадал бы сильнее, чем от всех величайших катастроф, по крайней мере я в этом убежден.
— Тут я не спорю, — согласился я.
— А я этого и не жду, — ответил он. — У тебя все-таки есть некоторая доля здравого смысла.
Мне захотелось похлопать его по плечу.
— Ах, Михаэль, я и не знал, что ты обо мне такого высокого мнения, — сказал я. Ведь он искренне полагал, что говорит мне страшно лестную вещь, и я знал это.
— Шутки в сторону, — проворчал Михаэль. Я ухмыльнулся. Не обратив на это внимания, он продолжал: — Возьмем, к примеру, оба Американских континента. Они служат наиболее ярким примером массированного человеческого и теологического преобразования за последнюю половину тысячелетия.
— Ладно, возьмем Америки, — примирительно сказал я. По правде говоря, препираясь с Михаэлем, я отвлекался от мыслей о Джуди или об Армагеддоне, который вот-вот разразится над свалкой токсичных заклинаний.
Михаэль строго посмотрел на меня:
— Я же сказал, шутки в сторону.
— Прости, — пробормотал я. — Что ты хотел сказать?
— Ничего особо сложного; ничего, что не было бы вполне очевидным для мало-мальски внимательного наблюдателя: мы, иммигранты, за пять столетий добились на этой земле гораздо большего и лучшего, чем ее коренные обитатели за тот же период.
— Ничего особо сложного, вот как? — спросил я, злодейски улыбаясь. — Да куча народу, как иммигрантов, так и коренных жителей — выражаясь твоими же словами, — сказали бы, что ты сейчас богохульствуешь и что мы не устроили ничего хорошего, кроме массового кровопролития и загрязнения на той земле, которая была поистине раем земным.
— Я нахожу единственный довод, подходящий для ответа на такое высказывание: «дерьмо». — Михаэль привел свой «довод» с величайшим удовольствием. — Я не утверждал, что кровопролития не было, я не отрицал наличия загрязнения — как-никак я сам работаю в Агентстве Защиты Окружающей Среды. Но я все же сомневаюсь, что правительство сознательно стремилось разрушить этот рай земной.
— Выражайся поосторожнее, — заявил я. — Ты ведь сам работаешь на правительство, или ты забыл?
Михаэль не позволил отвлечь себя.
— Оставим в стороне вопрос о привычках местных жителей, которые обогатили английский язык словом «каннибал». Пятьсот лет назад в Америке существовали две наиболее выдающиеся культуры — ацтеки, тоже каннибалы, которые подпитывались, как в теологическом аспекте, так и в смысле протеинового рациона, человеческими жертвоприношениями, — и инки, чья религиозная система была достаточно милосердной, но которые обладали еще более сильной организацией, чем украинцы перед своим последним кризисом.
— Ты бьешь ниже пояса, рассуждая о народах, которые жили не там, где теперь находится Конфедерация, — возразил я. — А как насчет благородных воинов и охотников с Великих Равнин?
— А что насчет них? — спросил магэксперт. — Культура, перед которой они ныне так преклоняются и которую считают древней, не существовала и не могла существовать до прихода европейцев, потому что их собственные предки полностью истребили лошадей Американского континента — что вряд ли может считаться примером заботы об окружающей среде. А огнестрельное оружие, с помощью которого они отважно защищали свою землю от вторжения белых, было все без исключения куплено или украдено у тех же белых, потому что они не знали, как его сделать самим.
