Цирев сжал кулаки.
– А теперь мне объясните ради, знаете ли, любопытства, зачем вы остальных агентов-то кончили? Они бы на вас еще работали и работали…
– Негде уже работать стало, – зло передернулся старик. – Везде успели кислород перекрыть.
– И вот так просто – потому что не нужны? – поразился Солонин.
– Да, шваль выбрасывают, – ощерился Цирев.
Солонин пожал плечами. И загрустил. Старик беспощадно тащил за собой в могилу и остальных.
Цирев сидел, сжав костлявые кулаки.
– Заинтригованы, да? – решил не жалеть старика Солонин.
– Ну хорошо, заинтригован, как догадался, гаденыш? – выдал свой потайной интерес Цирев.
– А руки, – кивнул Солонин. – У Фридмана руки были работящие, сильные, надежные. А у вас – слабые, тонкие. Это я раньше палачей представлял себе с волосатыми ручищами. Теперь знаю – у них руки изнеженные, бездельные. Ими только на гашетку и нажимать…
Цирев опешенно уставился на свои пальцы.
– Ну, пошли, – сказал ему Солонин. – Поедем, красотка, кататься, давно я тебя поджидал.
– Ты же агент? – опустив голову, вдруг спросил Цирев. – Из наших?
– Нет, дядя, я из других. Как хорошо заметил один мой знакомый, я – космополит. А изменников даже у вас наказывали строго. Пеньковского вот, говорят, живьем сожгли, а потом другим в назидание об этом кино показывали.
– Я не Пеньковский.
– Вы, дядя, хуже.
– У меня есть счет в швейцарском… – вскинул на Виктора умоляющие глаза Цирев.
– Мимо, – перебил Солонин.
– Наличными пять миллионов…
– Проехали.
– Я не хочу умирать, – вдруг сузил бесцветные глаза Цирев.
– Это ваше личное дело. Поехали.
Цирев встал.
– Я убил Берию! – закричал он почти истерично.
– У вас будет хорошая компания, – беспощадно улыбнулся Солонин. – Довольно, не до мемуаров.
– Кривое не может сделаться прямым, а чего нет, нельзя считать! – выкрикнул, как заклинание, Цирев.
Солонин сложил руки на груди. Он ждал, он, конечно, не дал бы этому мерзкому старику покончить с собой, но он точно знал – тот и не покончит.
– Кривое не может сделаться прямым! – закричал Цирев.
– Это точно, – согласился Солонин. – И не пытайтесь.
Он приобнял старика за плечи, накинул на него пиджак и тихо вывел из дому.
До прокуратуры они добирались на частнике.
Разбитной парень, водитель «Жигулей» решил, что везет нежно любящих друг друга отца и сына.
Разбор операции проводили Турецкий, Реддвей и Меркулов, который специально для этого прилетел в Германию.
Теперь– то все оказалось ясным и даже до обидного простым.
«Марс» – корпорация, которая почти монопольно владеет рынком бриллиантов по всей нашей планете и не хочет делиться ни с кем, когда-то показалась нашим эмгэбэшникам весьма уязвимым и очень лакомым куском. Чтобы подвинуть, а если возможно, то и вообще прикончить «Марс», была затеяна операция «Кристалл». Сам Берия принимал участие в ее разработке. Была создана грандиозная цепь агентуры по всему свету. Причем агенты были не просто преданы делу, они были по существу механизмами. Кодовыми словами этот человеческий механизм «включался», а в случае провала или опасности «выключался» – человек просто кончал с собой.
Однако Берию расстреляли, МГБ реформировали, операцию не завершили.
Казалось, о ней вообще забыли. Но далеко не все. Генерал КГБ Цирев (это он допрашивал Берию перед казнью) дождался наконец своего часа. И снова запустил «Кристалл» в действие. Хитроумный его план сводился к тому, что легальную часть операции завертит само Российское государство – России тоже выгодно подвинуть на мировом рынке «Марс», а вот нелегальную – грязную, террористическую, уголовную, которая в конечном счете отсечет государство от операции, проводили расконсервированные бывшие агенты Берии, а теперь – Цирева.
Взрыв в Тель-Авиве имел двойную цель – сорвать конференцию алмазодобытчиков, которые пытались вполне законно договориться о своем участии в торговле бриллиантами, то есть несколько потеснить «Марс», а с другой стороны, оставить столь явные улики участия самого «Марс» в этом взрыве, чтобы и тут разразился мировой скандал. В «Исламском джихаде» было два агента Силлитоу – англичанин, исполняющий роль болванчика, якобы следящего за этой террористической организацией, и агент Цирева – старик, который и «выключил» себя вместе с остальными.
С этого взрыва все и завертелось.
Тут же стали известны миру не вполне честные действия России, которая добывает алмазы на Кулойском плато. Здесь реноме государства очень ловко подпортил Дронов. На самом деле плато не разрабатывалось. Алмазы возили из Африки. Сложновато, но цель оказалась достигнутой – Россия отступилась от своей цели – потеснить «Марс». Да еще «Голден АД»! Эта хитрая выдумка Цирева реализовывалась руками Силлитоу. Тут тоже было несколько целей. Опять же подставить Россию и снова нагадить «Марс». Обе цели достигнуты.
Малинов, конечно, был действительно мальчиком на побегушках. Его и кончили, потому что отбегался.
«Пятый уровень» наступал событиям на пятки. И в конце концов раскрыл почти всю дьявольски хитроумную операцию. Вот тогда Цирев и отдал приказ своим законсервированным агентам – «выключиться».
Силлитоу тоже оказался среди «механических» людей, агентов Берии – Цирева. Начальник службы «Марс» всю жизнь работал против своих же.
Разгребать эти завалы предстояло теперь дипломатам и политикам.
Президенты России и США долго говорили обо всем случившемся. Не во всем согласились друг с другом, однако одно утвердили точно – «Пятый уровень» создан не зря.
– А вот я не доволен вами, – сказал Турецкий, когда Меркулов разложил все события по полочкам и даже передал приветы и благодарности от президентов Америки и России. – Ну-ка вспомните, сколько мы дров наломали…
– Брось, Саша, – мягко остановил его Меркулов. – Это же была первая широкомасштабная операция. На ошибках учатся. Слава Богу, ваши ребята не заплатили за свои ошибки жизнями. Все живы и здоровы.
Джек Фрэнки вдруг достал из-под стола свой ноутбук и стал быстро стучать по клавишам.
– Э-э, – поднял палец Реддвей, – ничего не записывать.
– А я и не записываю, – отозвался Джек. – Я стираю.
– Что?
– Да свою фантастику.
– С ума сойти! – рассмеялся Марио. – Столько трудов!
– А почему? – поинтересовалась Кати.
– С планеты Альфа улетели все злодеи? – спросила Ляффон.
– Нет, Джеку самому стало страшно, – балагурил Барагин.
– Ничего мне не страшно. Просто жизнь куда богаче любой выдумки, – как откровение выдал он.
– Это точно! – рассмеялся вдруг Солонин. – Теперь-то мы знаем это наверняка.
И вдруг все, кто сидел в просторном кабинете, кто только что серьезно и даже мрачновато выслушивал «разбор полетов», улыбнулись.
– «Кривое не может сделаться прямым, и чего нет, того нельзя считать», – нараспев заговорил Мамонтов. – А дальше там вот что – «во многой мудрости много печали» и «кто умножает познания, умножает скорбь».
– Не согласен! – сказал Турецкий.
И эти его слова почему-то вызвали бурный всплеск веселья.
Действительно, чего ж тут скорбеть – зла на земле стало чуть меньше…
