всерьез уверовала, что я общалась с духом Регины и помогла разобраться в ее убийстве – а теперь уверовала и ее паства. Мне пришлось нанять секретаря, сообразительную молоденькую студенточку, чтобы она следила за моим графиком, потому что я сама уже не справлялась.
Во-вторых, сегодня днем мне предстояло обедать в городе с Владом. Вроде как ничего особенного – у него назначена встреча неподалеку от моего кабинета как раз в обеденное время, так почему бы не пересечься? Но я заметила, что такие «удачные возможности» стали появляться у него все чаще. Я не протестовала – о нет, этого только не хватало! Я использовала все свои артистические способности, чтобы убедить его: да-да, я верю в совпадения! Но в глубине души я ликовала. А мамаша Ларина, думаю, плевалась кислотой и пожирала металл, ну или чем там занимаются пожилые драконы. Ко мне она больше не подходила. Не сомневаюсь, что она уже продумывала план мщения, и рано или поздно я о нем узнаю, но сегодня я могу наслаждаться моментом.
Словом, у меня все шло хорошо. А потом позвонил папа – и «хорошо» закончилось.
Тут нужно отметить, что родители точно не докучали мне вниманием. Ни один из них не позвонил мне за то время, что я лежала в больнице или отдыхала дома. Но это нормально: они не знали, что со мной случилось. Они звонили мне раз в месяц (а то и два), так что период обострения их заботы не совпал с расследованием, только и всего.
Увидев на экране номер отца, я не насторожилась, причин не было. Я предположила, что папаня просто покончил с очередным концертом, у него появилось время сделать что-нибудь, что позволило бы ему почувствовать себя хорошим человеком. Например, поинтересоваться, как у меня дела.
– Привет, пап, – ответила я. – Сразу докладываю: у меня все в порядке.
– А… это здорово.
Его голос звучал напряженно и несколько растерянно. Мне это не понравилось.
– Папа, что-то случилось?
– Лана, ты помнишь свою старшую сестру?
Я хотела сказать ему, что шутку не оценила и нет у меня никакой старшей сестры, а потом поняла, о чем он. Парадоксальность этой ситуации заключалась в том, что это у него есть старшая дочь, которая, теоретически, является мне старшей сестрой. Но если воспринимать слово «сестра» как нечто большее, чем три капли общей крови, то нет у меня никакой сестры и никогда не было. Она меня старше лет на десять, я ее не видела и не помню даже, как ее зовут. А главное, я не хочу ничего менять, поздновато уже.
Я не чувствовала перед ней никакой вины за то, что моя мать стала второй женой ее отца. Во-первых, он не ушел от ее матери к моей – он просто ушел, он вообще делает это чаще, чем Колобок. Во-вторых, меня он тоже толком не растил, тут мы с ней на равных.
– Я помню твою старшую дочь, – сказала я. Прозвучало чуть холоднее, чем я планировала, однако извиняться я не собиралась.
Папаня этот холод успешно проигнорировал, он легко игнорировал все, что было ему неинтересно.
– Лана, я хочу попросить тебя об очень важном одолжении. Я сейчас никак не могу покинуть страну – я болею, врачи подозревают воспаление легких. В таком состоянии нельзя путешествовать, а кто-то должен поехать в США, к ней.
А я только что вышла из больницы, папочка. Вот о чем я подумала, но спросила другое:
– Зачем?
Он сделал паузу, которую счел достаточно театральной, и объявил:
– Чтобы забрать ее тело. Мне очень жаль, Лана, но твоя сестра скончалась. Других родственников у нее нет, и кто-то должен заняться этим…
Я не ожидала такого поворота событий. Я была слишком шокирована, чтобы указать, что я не обязана этим заниматься, что это его долг – последний долг перед ней! Интересно, если бы со мной что-то случилось, он бы тоже попытался спихнуть на кого-то скучные организационные моменты?
Как ни странно, из-за этого я почувствовала некое подобие родства с неведомой мне сестрой. Не потому, что нас зачал один человек, а потому, что мы были лишены одного и того же.
– Как… Как она умерла? – с трудом произнесла я.
– Кажется, ее убили… Я точно не понял, со мной по телефону говорили по-английски, а ты же знаешь, какой у меня английский! Этим в любом случае будет заниматься полиция, а не мы. От нас требуется только забрать ее тело. Ну так что, Лана, ты поедешь?
