Ознакомительная версия.
– Что слышно о вашем главном бухгалтере? – спросил Турецкий.
– Мы его ищем, – ответил Спиридонов.
– Плохо ищете. Вы даже в милицию не заявили о пропаже человека!
– Поищите вы получше. Может, у вас получится.
– Значит, по этому делу у вас ничего нет?
– Нет. Я думаю так: если бы его украли, то, возможно, выставили бы нам определенную сумму для выкупа. Но поскольку они молчат, значит, у главбуха есть совместные с теми людьми дела. Когда он их сделает, тогда и вернется.
– А вы не допускаете, что его могли убить?
– Нет, не думал об этом.
– Подумайте. Вот вам мой телефон. Как только возникнут новости, звоните сразу же. Буду ждать, – сказал Турецкий.
Они сели в машину и поехали к Наталье Гераниной, обсуждая сложившуюся ситуацию.
– Как ты думаешь, Слава, что стряслось с главбухом? – спросил Турецкий.
– Что угодно. Трудно сказать. Может, его труп давно покоится под снегом в подмосковной рощице. Зима, брат, на дворе. Трупы по весне всплывают… А чеченцы явно рыщут вокруг банка. Им нужны какие-то деньги. И заметь, они убирают всех тех, кто так или иначе был связан с федеральными средствами, отпущенными правительством на восстановление Грозного, – задумчиво заметил Грязнов.
– Их ошибка в том, что они являются сторонниками крайних мер, – сказал Турецкий. – Зачем нужно было взрывать Геранина? Расстреливать Долгалева? Зачем увозить главбуха, если это не решало проблему и не сулило никаких денег? Сумасшествие, и не более!
– Знаешь, есть люди, а есть нелюди. У них логика странная: не может умом добиться своего, значит, убирает помеху физически. Поэтому не стоит и пытаться влезать в их шкуру, нам все равно этого не понять.
– Но они теперь угрожают Наталье. Значит, женщине нужна охрана.
– Скорее всего, – согласился Грязнов. – Если ты не против, я это организую.
– Тебе всегда нравились красивые женщины, – ухмыльнулся Турецкий.
– Ты что! Она ведь замужем!…
Наталья Геранина отворила дверь, очаровательно улыбнулась, впустила гостей в прихожую. Турецкий и Грязнов топтались у порога, словно ожидая повторного приглашения, а женщина растерянно смотрела на них. Вдруг она спохватилась, сказала:
– Чего же мы здесь стоим? Проходите, пожалуйста, прошу вас, снимайте пальто.
Мужчины прошли в комнату, сели в кресла. Наталья ушла на кухню готовить кофе. Обжитый и уютный чужой дом не отторгал гостей, но заставлял чувствовать себя неуверенно, скованно. Не исключено, что причиной их неуверенности была слишком красивая хозяйка, красота которой вызывала невольное желание служить и поклоняться ей.
– Вот и кофе, угощайтесь, пожалуйста, – сказала Наталья, входя в комнату с подносом, на котором стояли три золотых чашки с идиллическими рисунками прекрасной пастушки на лугу.
– Спасибо, Наталья Максимовна. Присядьте с нами, не хлопочите, расскажите, пожалуйста, о телефонном звонке, – попросил Турецкий.
– Я уже говорила. Позвонил, стал ругаться и требовать деньги. Я ответила, что ничего не понимаю. Тогда он стал угрожать, что убьют мужа. Я испугалась и бросила трубку. Это и все.
– Вы не знаете, о каких деньгах может идти речь?
– Наверное, каким-то образом связанных с работой мужа. Но я ничего о его делах не знаю. А если бы даже и знала, что бы я смогла?
– Наталья Максимовна, вы не против, если мы поставим у вас охрану?
– Думаю, что пока в этом нет необходимости. Но как только я почувствую что-либо неладное, обязательно постараюсь вас предупредить.
– А вдруг не успеете? – вмешался Грязнов. Он был серьезен, и Наталья поняла, что речь идет вовсе не о шутке или мимолетном флирте.
– Я буду предельно осторожна. Обещаю.
– Может быть, вы разрешите нам прослушивать ваш телефон? На всякий случай?
– Да, пожалуйста.
– Наталья Максимовна, вам известно, что какие-то люди с Кавказа увезли в неизвестном направлении главного бухгалтера банка?
– Нет, я ничего не слышала. Когда это случилось?
– Дня три тому назад, – ответил Турецкий. – Думаю, что охранять придется не только вас, но и вашего мужа.
– Это уже страшно, – сказала женщина. – И о бухгалтере ничего не известно?
– Ничего. Работники банка спокойны, предполагая, что тот уехал по делам и задержался. А кавказцы – его партнеры. Вот так.
– Но надо ж что-то делать?
– Искать иголку в стоге сена? Мы это делаем конечно, но пока безуспешно. Я хочу посоветовать вам: не отказывайтесь от охраны. Мало ли что может случиться.
Наталья смущенно опустила глаза. Ей было страшно одной в большой квартире, и одновременно она понимала, что ее будет слишком стеснять постоянное присутствие чужих людей.
– Можно, я подумаю до конца дня? – спросила она.
– Подумайте, подумайте, – улыбнулся Турецкий.
В прихожей зазвонил телефон, женщина попросила прощения и вышла. Вернулась через минуту встревоженная и растерянная, сказала скороговоркой:
– Андрею очень плохо, звонили из больницы, предупредили, что может случиться… любое. Я не знаю, что мне делать, как спасать его? Я должна немедленно ехать к нему. Господи, что мне с собой взять? – сказала она, и взгляд ее заметался по комнате.
– Мы можем вас подвезти, – предложил Грязнов.
– Буду весьма признательна. Одну минуточку, я сейчас соберусь.
Мужчины вышли в прихожую, оделись. Наталья собралась быстро, на ходу набросила на себя шубу и шаль на голову. Встревоженные, влажные от слез глаза женщины выглядели еще прекраснее.
Полицейский «форд» мчался по Москве, не обращая внимания на светофоры.
Наталья беспокойно смотрела вперед, словно хотела ускорить движение автомобиля.
В больнице их ждала печальная весть. Медсестра сообщила, что Геранина перевели в реанимацию.
Наталья вскрикнула, словно от острой боли, бросилась по коридору, не простившись с Грязновым и Турецким.
– Теперь она будет здесь, останется у его постели на всю ночь. Давай-ка охрану поставим здесь, – сказал Турецкий.
– Сделаю, – коротко ответил Грязнов. – Не повезло женщине. Такая молодая и красивая…
Турецкий распорядился, чтобы телефон Натальи Гераниной постоянно прослушивался, и уже сам собирался позвонить женщине, но она опередила его. Следователь услышал ее тихий и бесцветный голос:
– Здравствуйте, Александр Борисович, сообщаю вам, что вчера ночью умер Андрей. Похороны послезавтра на Кузьминском кладбище. А еще мне рано утром звонил тот же человек и снова требовал деньги. Я ему ответила, что ничего не знаю о делах мужа и что он скончался.
– Что ответил вымогатель?
– Ничего. Он словно смутился и замолчал. Связь оборвалась.
– Наталья Максимовна, примите мои соболезнования и позвольте вас попросить, пожалуйста, согласитесь на присутствие охраны в вашем доме хотя бы на ближайшую неделю.
– Зачем мне жить? Пусть меня убьют. Вместе с Андреем похоронят. Я уже ничего не хочу в этой жизни.
– Наталья Максимовна, грешно так говорить. Вы должны жить за себя и за Андрея. Жизнь совсем не кончена, поверьте мне. Я часто имею дело со смертью и знаю, что говорю. Пусть придет один человек. Он будет везде с вами, поможет, чем сможет. Тем более что вам предстоят хлопоты. С больной душой их, пожалуй, не потянуть.
Она помолчала, но наконец приняла решение, сказав:
– Пусть приходит, буду ждать.
– Наталья Максимовна, держитесь, голубушка. Жизнь – штука тяжелая, но надо нести свой крест.
Наталья встретила Вячеслава Ивановича и оперативника, приехавшего с ним, печальным взором заплаканных глаз, лицо ее словно потускнело, утратило сияние.
– Входите и чувствуйте себя, как дома. Я постараюсь вам не мешать, – сказала она.
– Что вы, Наталья Максимовна, это он будет сидеть, как мышь под метлой. Или сопровождать вас, куда прикажете.
– Спасибо. Вот газеты и свежие журналы, может, почитаете? Или телевизор посмотрите…
– Не беспокойтесь. У вас есть параллельный телефон? – спросил Грязнов.
– Да. А что?
– Ему, извините за навязчивость, нужно слушать всех людей, которые звонят вам. Иначе нам очень сложно будет вычислить дальнейшие действия преступников.
– Хорошо. Параллельный телефон в спальне. Можете слушать все разговоры. Но мне сказал следователь Турецкий, что мой телефон и без того прослушивается.
– Он будет тоже слушать, чтобы обеспечить большую оперативность. По крайней мере, у нас всегда будет возможность своевременно принять то или иное решение.
– Поступайте, как считаете нужным. Мне надо собрать мужу одежду.
Она прошла в спальню, оставив распахнутой дверь, так что Грязнов мог видеть ее. Открыла дверцу встроенного в стену шкафа, окинула взглядом одежду мужа, висевшую там, и вдруг разрыдалась.
– Полно вам, Наталья Максимовна, – подбежал к ней Грязнов. – Слезами горю не поможешь. Что уж теперь делать?
Он обнял женщину за плечи, усадил на стул, поддерживая, а она плакала, не вытирая слез и не отстраняя его рук.
Ознакомительная версия.
