Ознакомительная версия.
В спальне зазвонил телефон. Наталья поднялась, подошла к аппарату, сняла трубку. Грязнов выбежал в прихожую. Он услышал мужской голос, но не сразу узнал его.
– Что вам угодно? – спросила Наталья слабым голосом.
– Предупреждаю вас, женщина. Мы с вами не воюем. Но имейте в виду, мы не шутим больше. Поэтому не приходите на похороны мужа. Это может очень плохо для вас кончиться, – сказал мужчина.
Грязнов не поверил собственным ушам. Это был голос Рустама Такоева. Он едва сдержался, чтобы не закричать в трубку: «Рустам, мерзавец, я тебя слышу!»
– Что вам еще нужно?! Вы и так уже все у меня отняли! Кто вы такие? Зачем звоните? – выкрикивала Наталья, рыдая.
Но мужчина уже отключился. Наталья беспомощно опустилась на кровать, уставилась в пол неподвижным взглядом.
– Наталья Максимовна, прошу вас, не отчаивайтесь. Мы постоянно будем с вами и постараемся предупредить все неприятности, – попытался успокоить Грязнов, но женщина молчала и словно не слышала его.
Он растерянно посмотрел на нее, не зная, что предпринять, затем подошел к телефону и позвонил Турецкому:
– Александр Борисович, тебе сообщили о последнем звонке?
– Только что. Как ты думаешь, что там затевают? Может быть, опять теракт?
– Не исключено. Ты знаешь, это был голос Рустама Такоева. Это он выступает в роли, так сказать, ангела-хранителя. Мне хотелось закричать ему, что я его узнал. Едва сдержался.
– И правильно сделал. Но нам надо быть готовыми ко всему. Котляковское помнишь? Что-то в последнее время разборки стали перемещаться в места вечного успокоения. А Галич еще писал, что на кладбище все спокойненько…
В день похорон Геранина руководство московской милиции распорядилось поставить охрану у могилы, которую начали копать рабочие. Двое милиционеров наблюдали, как землекопы долбят землю ломами, и она, твердая как камень, отваливается глыбами. Охристый суглинок и песок, скованные морозом, являли собой монолит, который с большим трудом поддавался не таким уж и слабым человеческим рукам.
Несмотря на морозный день, на кладбище появлялись посетители, проходили мимо, равнодушно посматривая на свежую яму. У каждого было собственное горе, своя печаль, от которой трудно было излечить душу.
Турецкий приехал, чтобы изучить местность, подходы к могиле и пути эвакуации людей, если возникнет такая необходимость. Вчера вечером было принято решение копать яму в другом месте, но утром это решение изменили и перенесли могилу на сорок метров влево по той же дорожке. Подготовить взрыв заранее террористы никак не могли, но можно было предположить, что они принесут взрывчатку с собой в кейсе или сумке, незаметно оставят в толпе и взорвут, использовав радиопередающее дистанционное устройство. Поэтому «важняк» договорился с руководством московской милиции прислать сюда оперативных работников, чтобы они следили за появлением подозрительных лиц. Особенно беспокоила Наталья Геранина. Ничего не случается просто так. Не зря ж ее предупредили. А может, просто пробовали запугать несчастную женщину?
Следователь прошелся по дорожке, чувствуя, как мороз пробирается к спине через пальто. Напряг мышцы, защищая тело от холода. На надгробьях были фотографии и имена усопших.
В последнее время Александр Борисович стал ловить себя на склонности к мистическим обобщениям. Это удивляло его и радовало, ибо он понимал, что это душа совершенствуется, более открыто и глубоко воспринимает мир. В такие минуты он задумывался о собственной жизни и смерти, ему казалось, что он не может умереть просто так, а будет какое-то предупреждение во сне или наяву, которое ему подскажет, что он дошел до черты, за которой начинается небытие.
Похороны Геранина были назначены на два часа дня. Сейчас только десять. Полтора часа рабочие долбят мерзлый грунт, а вырыли сантиметров пятьдесят, не более.
«Господи, до чего же мы отсталый народ, – грустно подумал Турецкий. – У нас нет техники даже для того, чтобы толком вырыть могилу. Можем ракету смастерить и буравить небо, а о могиле подумать некогда…»
Мимо прошел слишком смуглый человек. Турецкий проводил его внимательным взглядом. Неизвестный свернул с дорожки и быстро стал углубляться в глубь кладбища.
«Мало ли кто и зачем приходит сюда? – подумал следователь. – Дошло до того, что некоторые воруют со свежих могил цветы и венки и делают на этом бизнес. Понятия о морали и совести у каждого свои. Теперь ведь кое для кого стало делом чести – обобрать, ограбить ближнего или дальнего. Куда от этого деться?…»
…Гроб с телом Геранина поставили на насыпи у края могилы. Наталья с заплаканным и измученным лицом смотрела в отчаянии на мужа, словно хотела еще хоть на минуточку задержать расставание.
И вдруг она стала медленно падать. Грязнов подхватил ее, поднял на руки. Наталье поднесли нашатырь, растерли виски, и она открыла глаза, удивленно взглянула в лицо Грязнова, склонившееся над нею. За короткий миг беспамятства она словно забыла обо всем и спросила:
– Почему я здесь?
– Вы на похоронах, – напомнил Грязнов.
– На чьих?
– Посмотрите сами.
Грязнов поставил Наталью на ноги. Она увидела мужа и, закрыв лицо руками, зарыдала. К ней возвращалось ощущение горя, которое можно только выкричать или выплакать.
Могильщики приподняли крышку гроба, готовясь опустить. Старушка из толпы подвела Наталью к покойнику и сказала:
– Простись, родная, с мужем.
Наталья упала на грудь Геранина, и ее никак не могли оторвать от гроба.
Турецкий видел все это краем глаза, стоя на возвышении и наблюдая за толпой. Людей было слишком много, чтобы уследить за всеми, но он обращал внимание только на тех, кто был с кейсами или сумками. Сразу давал знак своим людям, и те подходили, вежливо проверяли содержимое сумок, объясняя опасностью теракта.
Уже опускали гроб в могилу, когда следователь вдруг заметил человека, быстро пробирающегося через толпу к могиле. Он был молод, но небрит, темная щетина делала его лицо старше, черные глаза беспокойно горели.
Турецкий кивнул на него одному из оперативников. Но тот не понял, на кого указывает «важняк», так как в руках у небритого ничего не было.
Наталья наклонилась, взяла горсть земли, бросила на гроб, гулкий звук отозвался болью в сердце. Она выпрямилась и, ощутив приступ дурноты, прислонилась к Грязнову, чувствуя рядом его плечо.
Наконец оперативник сообразил, о ком речь, вплотную подошел к небритому, тихо сказал:
– Попрошу пройти со мной.
– Зачем, дорогой? – произнес тот едва слышно сухими губами.
– Поворачивай, говорю! – строже приказал оперативник.
– Я хочу проститься с покойным! – заупрямился тот.
Оперативник схватил его за руку, вывернул ее за спину и толкнул в сторону. И тут громыхнул взрыв. Ударило пламя, рванула земля. Стоявших поблизости раскидало ударной волной. Турецкий сам бросился на землю, прикрыв голову руками. А когда вскочил, увидел, как слетают с неба обгорелые лоскутки ткани, несколько секунд тому назад бывшие человеческой одеждой.
Пространство вокруг воронки было залито кровью. Это грязное месиво ужасало, неизвестно, сколько людей унесло взрывом в небытие. Турецкий бросил взгляд туда, где стоял Грязнов, поддерживая Наталью. Женщина сидела на земле, раскачивая головой из стороны в сторону. Слава склонился над ней.
«Что же произошло? – пульсировала мысль Турецкого. – Почему взорвалась бомба? Поскольку с сумками и кейсами всех удаляли, значит, взрывчатку кто-то принес на себе. Взрыв произошел в тот момент, когда оперативник толкнул в спину кавказца. Господи, неужели кавказец на себе держал взрывчатку и от неосторожного обращения она сдетонировала?»
Нужно было принимать какие-то меры, чтобы не упустить соучастников убийцы. Наверняка он прибыл сюда не один. По рации Турецкий передал сообщение службе ГАИ, находящейся на стоянке автотранспорта, чтобы задерживали все машины и проверяли документы, особенно обращали внимание на лиц с кавказской внешностью. Потом подбежал к Грязнову, спросил:
– Слава, как ты?
– Да, в общем, нормально, оглоушило маленько, – ответил он, помогая Гераниной подняться.
– Ну, не задело вас, и слава Богу!
Народ вокруг поднимался на ноги, отряхивался, ругался, ничего еще толком не понимая.
Турецкий помчался к стоянке автомашин, где уже действовал кордон гаишников, проверявших документы у всех отъезжавших с кладбища. Тут его и догнал Грязнов. Они уже подбежали к гаишникам, когда одна из машин вдруг резко рванула с места и, сбив работника ГАИ, устремилась по дороге.
– К машине! – закричал Турецкий Грязнову.
Они вскочили в милицейский «форд», Грязнов врезал по газам и помчался вслед за «маздой», на которой, вероятно, удирал один из преступников. Он до максимума увеличил скорость и несся по скользкой дороге, рискуя жизнью.
– Гони, гони! – наседал на Грязнова Турецкий. – Уйдут, гады! Уйдут!
Ознакомительная версия.
