— Кажется, он дня через четыре вернется. Может, сегодня вечером встретимся?
На том и порешили. Софи радостно попрощалась.
Он потужился еще, сделал свое черное дело.
Задумался. Надо бы поостеречься. Какая-то мутная эта история с подменой Нади. И тот тип в толстовке тоже мутный какой-то.
Знали ведь, кто именно ему нужен. Зачем не сказали, что Нади нет? А главное: куда девалась? А тут еще Юханова чикса вдруг нарисовалась: с чего бы? Совпадение?
Решил: с Софи не рисковать. Вдруг подстава.
Вечером добрался электричкой до Центрального вокзала. Пока ходил безлошадным. Вот когда разделается с Радо, сразу и тачку прикупит.
Шел на встречу с Софи или с кем-то, кто выдал себя за Софи. Вышел с вокзала. В центре снег уже растаял.
Хорхе вспомнил свой выход под конвоем, когда еще чалился на Эстерокере: как раз тут гуляли. Август был, теплынь. С тремя конвоирами под белы ручки. Знали бы вы, зачем я тогда коры «Эйсикс» брал. Лошары!
Свернул направо, на Биргер-Ярлсгатан. На «Стурегаллериан» помигивали неоновые огни. Растиражированная реклама «Нокии».
За десять метров до кафе «Альберте» поймал какого-то шкета. Кепка набок. Босяк, походу, попутал «раён». Хорхе предложил ему срубить стольник влегкую.
Тот нырнул в кафе.
Вынырнул через минуту.
Прошла еще минута.
Из кафе вышла Софи.
Хорхе подобрал с пола челюсть. Софи — ломовая зажигалка, он таких и не встречал-то. Воплощенная сексапильность. Черный вязаный шарфик небрежно повязан вокруг точеной шейки. Приталенная мотокурточка из черной кожи, без защитных вставок на локтях и плечах. Джинсы в обтяжку.
Чилиец, конечно, знал, что такое Стуреплан. Но Софи — очуметь, что за фифа!
Софи вопросительно посмотрела на него.
Сомнения отпали — одна пришла. Отлично. Хорхе расслабился. Улыбнулся.
Поздоровались. Она предложила пойти в «Стурехоф». Точка для белых. Впрочем, пустили без вопросов. Почему? Софи пускали всегда и всюду.
Миновав ресторан, сели в баре.
Хорхе взял себе пива, а Софи — красного.
— Ну что, Софи, за знакомство. Там, у «Альбертса», я, наверное, чудно себя вел, извини. У меня бывают заскоки.
Она склонила головку набок. Интересно, гадал Хорхе, просекла, что я застремался из-за того, что она кабак выбирала?
— Тебе так «Альберте» не нравится?
— Да не, почему? Нравится. Только музыка больно громкая.
— А здесь типа тихая?
— Шучу. — Хорхе тщательно выговаривал шведские слова, чтоб невзначай не вылез его иммигрантский говорок.
Проехали. Софи переключилась на другую тему, стала расспрашивать. Чем занимается? Давно ли знает ЮВе? Он между делом вставлял контрольные вопросы — прощупывал, та ли она, за кого себя выдает. Походу, та.
Софи, видимо, реально интересовалась житьем-бытьем своего ухажера. Даже больше — допрашивала. Докапывалась. Хорхе не знал, что и отвечать на некоторые вопросы, — может, ЮВе не хочет, чтоб она знала. Да и Абдулкарим, походу, тоже будет не в восторге. Какой бы сладкой ты ни была.
Дозировал. Отвечал, мол, да, зависаем с ЮВе. То фильмец заценим. То в плейстейшн рубимся. То пиво пьем. То в футбол гоняем. Когда оттягиваемся. О кокосе — молчок.
— Оттягиваетесь? — переспросила Софи. — А где?
Хорхе не нашелся что ответить. Промямлил типа: в баре одном на Хеленелунд.
— А порошочком балуетесь? — в лоб спросила Софи.
Хорхе отхлебнул пива, прикинул, что бы такое соврать. А, была не была:
— Не без того. А ты?
Она прищурила глаз.
— Не без того. Только волнуюсь, может, ЮВе слишком уж того?
— Да не, не слишком. ЮВе норму знает. Он стильный чувак. Держит фасон. Знаешь, он мне рассказывает, что да как в вашем мире устроено, — выпалил вдруг Хорхе и сам себе удивился. Ишь как разоткровенничался с незнакомой девчонкой.
Откровенность за откровенность: Софи поделилась своими тревогами. Что ЮВе хуже учится в последнее время. Что его жутко колбасит. Что сбился с нормального жизненного ритма. Плохо спит. Что ей бы хотелось получше узнать его, чтобы помочь.
Хорхе слушал. Теперь понятно, зачем она искала встречи.
Засиделись. Обсудили другие темы: кино, стурепланские рестораны, учебу Софи, прикид ЮВе, его семью.
Чудной компот: крашеный метис, беглый каторжник и пригородный наркобарон. В обществе самой опупенной стокгольмской мажорки.
Но еще удивительней то, что оба приторчали от этого общества.
Пробило двенадцать. Три с лишним часа проболтали, не заметили.
Позже Хорхе думал вот о чем: странные все-таки штуки выкидывает с нами случай. К примеру, сегодня впервые в жизни встречаешь незнакомого человека. А завтра раз — пересекаешься с ним опять. Или слышишь незнакомое слово. Проходит час, и вдруг кто-то вновь говорит это слово — второй раз в твоей жизни. Или твой кореш вдруг оказывается родственником другого кореша, а ты и не подозревал. Или только подумал о ком-то, а он вона — легок на помине, входит в метро. Насколько велика вероятность? А поди ж ты — случается.
А может, это и не случай вовсе. Может, наше существование оплетено сетью случайностей. Крупные ячейки, сгустки информации, как узелки, а между ними натянуты нити, которые мы и зовем случаем.
Хорхе на этот счет не парился. Его жизненное кредо звучало просто: бабло рулит.
Но даже он вдруг задумался: та неожиданная удача в «Стурехофе» — это, конечно, чистая случайность.
Или нет?
А случилась мимо компания. Пиджаки, рубахи нараспашку. Прямые джинсы. Запонки. Дорогие часы. Широкие ремни с бляхами в виде фирменных монограмм.
Но главное — зализоны.
Стурепланские золотые мальчики-зайчики.
Софи встала. Приобняла и облобызала всех по очереди. Хихикала в ответ на их шутки.
От Хорхе не ускользнуло, что радость у Софи вышла чересчур напускной.
Хорхе она не представила. Подумаешь, много чести! А все равно резануло.
Мажоры скрылись за дверями «О-бара», в той части «Стурехофа», где проводили вечеринки только для своих.
Поинтересовался:
— Кто это?
— Да так. Просто знакомые, — замялась Софи.
Видать, неловко ей, что меня постеснялась представить, догадался Хорхе.
— А ЮВе кто-то из них знает?
— Кто-то знает.
— А кто?
— Ну, хотя бы тот полосатый пиджак — Ниппе. Потом Фредрик, который в черном плаще. Еще Карл Джетсет, вместе тусуются. Ты сам-то из них кого-то знаешь?
Джетсет, Джетсет, мелькнуло в голове Хорхе. Что-то знакомое.
Поморщил лоб.
Карл Джетсет.
Порылся в памяти.
Карл Джинсет!
Джетсет — он кто?
Софи рассказала: о клубах и движухах. Джетсет — самый крутой стурепланский тусовщик. Хотя на девчонок ему пофиг, по правде сказать.
Последний комментарий заслуживал особого внимания.
В голове у Хорхе пронесся клич — словно в ней возликовали мультяшные матадоры из «Быка Фердинанда», кричавшие друг другу: То, что надо! Нашли, ура!
41ЮВе встал спозаранку. Предвкушал. Нынче свершится. Если выгорит, их примут крутые бугры. У которых прямой выход на южноамериканские картели. Серьезные объемы поставок. Одно их слово — и карьера ЮВе кометой взовьется в кокаиновое небо.
Сидя в той части ресторана, что отведена под завтраки, все ждал, когда же наконец соизволят спуститься араб с Фахди. Листал британскую газету, попивал кофе. Не знал, куда себя девать.
Накануне спустил шестьдесят тысяч крон. На шмотки, сумку, туфли, еду, стриптиз в Сохо. Поздно ночью завалили в «Чайнауайт» — за один только столик с напитками пришлось отвалить пятьсот с лишним фунтов, но овчинка выделки стоила. Раскошелиться пришлось и на другое удовольствие — в кои-то веки побывал в шкуре покупателя, со своим бы не пустили. Но дело не в просаженных бабках. Огорчало другое — что бы сказали родители, узнай они о таком разгуле.
Послал эсэмэску Софи. Она вроде и дистанцию держит, а в то же время знает его, как никто другой. Только ей и открыл он свою двойную жизнь. Не всю, правда: о своих корнях ни-ни. Комплексовал из-за пролетарского происхождения и о сестре заговорить не решался. А потому терялся в сомнениях. Если он не может поделиться с ней сокровенным, какова тогда цена их отношениям?
Отложил газету. В голове четко оформились два вывода. Первый — больше общаться с Софи. Другая задача потрудней: выложить ей всю подноготную. Глядишь, Софи пригодится ему в поисках сестры.
К половине одиннадцатого подтянулся Фахди. Стали завтракать да вместе Абдулкарима поджидать.
Араб все не шел.
Часы пробили одиннадцать.
Четверть двенадцатого.
Фахди задергался. Но и беспокоить араба без нужды не хотел. Может, Фахди чего-то недоговаривает, подумал ЮВе. Чего-то боится?
Вот уж полдень.
ЮВе не вытерпел — пошел наверх. Постучался в номер Абдулкарима.
Тишина.
