— Что-то слишком легко у тебя это получилось, — заметила она и взяла рацию.
— А ты как думала? У нас, журналистов, тоже есть свои хитрости.
Детектив Хит связалась по рации с офицерами полиции, дежурившими у въезда в тоннель, велела им задержать черный седан «линкольн» и продиктовала раздобытый Руком номер машины. Однако она не снижала скорости, и, когда они пересекли 42-ю улицу, Рук воскликнул:
— Вон она! Правая полоса, проезжают мимо «Прет-а-Манже».
Хит включила сирену, и седан, подъехав к обочине, остановился. Она вызвала подкрепление и открыла дверцу.
— Сиди, — велела она Руку.
Окна в такси были не тонированные, и на заднем сиденье Хит никого не заметила. Она приблизилась с безопасной точки и рывком открыла заднюю дверцу.
Никого.
Никки открыла переднюю правую дверцу — пассажирское сиденье тоже пустовало. Водитель продолжал держать руки над головой даже после того, как она сунула пистолет в кобуру.
— Где ваш пассажир?
— Женщина велела мне высадить ее почти сразу же после того, как села в машину. Она вышла на Шестьдесят шестой, около Арсенала.
Хит ссутулилась, ее охватило чувство безнадежности.
— Я напомнил, что она заплатила за поездку до аэропорта, и она сказала мне, чтобы я продолжал ехать туда.
— Сделайте мне одолжение, откройте багажник, — попросила она, зная, что это бесполезно.
На этот раз Никки разрешила Руку подняться вместе с ней в квартиру Салины Кэй. Таррелл и Каньеро в резиновых перчатках как раз обыскивали гостиную. Она протянула Руку запасную пару.
Таррелл сказал:
— Я только что разговаривал с детективом Раймером, который сидит в том паршивом отеле. Отправил ему сообщение с портретом Салины Кэй, сфотографировал вот это, — и он указал на снимок в рамке, красовавшийся на книжной полке рядом с телевизором. — Он велел тебе передать, что Диди — не знаю, кто это, — уверенно опознала Салину как женщину, которая навещала Картера Деймона в его номере.
Но это подтверждение связи между Салиной и Картером Деймоном не обрадовало Никки: она была расстроена из-за того, что упустила преступницу. Должно быть, эти мысли отразились у нее на лице.
— Ловкая штучка эта Салина, умело она от вас избавилась, — заметил Каньеро.
— Да уж, — отозвалась Хит. — Я уже была уверена, что она наша.
Таррелл откашлялся.
— Наверное, надо было идти на запах масла чайного дерева.
— Превосходно, — фыркнул Рук. — А что же случилось с Братством тараканьей крови?
— Мы это уже обсудили. Отдавай нам обратно нашу кровь.
Оставив мужчин обмениваться шуточками, Никки обошла квартиру. Несмотря на бегство Салины, день был в целом удачный, однако этот последний провал сильно подпортил ей настроение. Она решила занять себя, чтобы отогнать мрачные мысли.
— Эй, ребята, вы уже смотрели в спальне?
— Нет, — отозвались Тараканы.
В ногах кровати так и лежал раскрытый рюкзак, и Хит начала с него, решив, что Салина Кэй наверняка собрала самые ценные вещи. Во внешних карманах оказались косметика и туалетные принадлежности в небольших бутылочках, какие разрешено брать с собой в самолет. В секции, закрытой на молнию, лежал фен и щетки для волос. В основном отделении Хит обнаружила пару сандалий, бикини, немного белья «Виктория Сикрет», довольно откровенного, что ее совершенно не удивило, и джинсы. Она осторожно приподняла одежду, чтобы выложить ее на кровать, и на всю комнату закричала: «Да!»
Под стопкой белья лежала украденная коробка с фотографиями.
Стремясь избежать встречи с Айронсом, Никки Хит совершила нечто неслыханное: не стала возвращаться в участок после обыска в квартире Салины Кэй. Когда она позвонила в отдел убийств, детектив Феллер сообщил, что капитан у себя в кабинете изучает таблицы «КомпСтат», однако время от времени поднимает голову и смотрит в сторону рабочего стола Хит. Однако Никки решила, что капитан подождет. У нее было назначено свидание со шкатулкой с фотографиями.
Убедившись в том, что снимок Салины Кэй разослан по всем полицейским участкам штата, а Малькольм и Рейнольдс присматривают за криминалистами в гараже Картера Деймона, она взяла свои вновь найденные фотографии и на такси добралась до дома Рука в Трайбеке, где он ее уже ждал.
Журналист прибыл домой за час до нее и вызвал слесаря. Когда Никки вошла, Рук протянул ей сверкающий латунный ключ от нового замка.
— Очень хочется думать, что новый замок сможет их остановить, — заметил он. — Но боюсь, с таким же успехом я мог бы оставить дверь нараспашку и прилепить записку с указанием, где искать ценные вещи.
— Есть один плюс, — утешила его Никки. — Теперь мы знаем, что это была Салина, и не нужно расстраиваться насчет того, что криминалисты не нашли отпечатков.
— Отпечатков не нашли, зато обнаружили под диваном моего шотландского терьера.
— Ура криминалистам!
— Наверное, он упал со стола и закатился под диван, когда Салина устанавливала вот это, — он показал маленькую черную коробочку, из которой торчал провод.
— Жучок? Значит, она не только видела нашу Доску Убийств и украла фото, она еще и установила прослушку?
— В ужасе вспоминаю, что я успел здесь наговорить, — произнес Рук и с хитрой усмешкой добавил: — Я имею в виду, во время массажа.
— Я слышала, что ты говоришь в экстазе, Рук. Я бы тоже пришла в ужас.
И Хит, расположившись за обеденным столом, открыла шкатулку и принялась за фотографии.
Сначала она внимательно присмотрелась к украшениям. Если браслет с подвесками в виде цифр имел какое-то значение, ей хотелось выяснить, нет ли на ее матери, Николь или на ком-то другом такого же или подобного украшения. Однако, тщательно разглядев все снимки, они с Руком не заметили ни браслетов с цифрами, ни необычных ювелирных украшений.
Затем Никки разделила фотографии на несколько стопок. Рук не смог догадаться, по какому принципу она это делала и спросил:
— Прошу прощения, если нарушаю твои авторские права, но чем ты занимаешься, ищешь «непарный носок»?
— Нет, вообще-то я ищу нечто прямо противоположное. Я пытаюсь сложить снимки в различном порядке, чтобы понять, что здесь общего — а не найти несоответствие. Просто прислушиваюсь к своим инстинктам. Например, вот здесь семьи работодателей. Я сложила эти фотографии в отдельную стопку.
— Понятно, — сказал он. — А вот эти… Что, фотографии твоей матери у пианино в различных домах?
— Правильно, оно самое.
Никки продолжала раскладывать и перекладывать снимки по-новому: ее мать с Тайлером Уинном, дядя Тайлер с Николь, Тайлер с другими людьми. Наконец, остались только фотографии членов сети «Няньки» в надуманных, нелепых позах.
Рук отправился к кухонному столу, насыпал на два кофейных фильтра «Мелитта» по несколько ложек французского кофе и залил его горячей водой. Никки разложила на столе фотографии из последней стопки. Что-то в этих снимках заинтересовало ее, но что именно, она не могла сказать. Они говорили ей о чем-то. Хит попыталась разложить их по датам. Это ничего не дало. Затем по местам, где фотографии были сделаны. Какое-то время рассматривала результат, но напрасно. И в конце концов Хит попробовала необычный для нее подход: перестала мыслить, как коп, и вернулась к примитивным инстинктам.
Она заставила Никки Хит, опытного детектива, снова стать маленькой девочкой. И тут же вспомнила, как мама любила смешить ее, изображая дома эти нелепые позы из «Цены удачи». А иногда, к великому смущению Никки, она начинала дурачиться в супермаркете или в магазине одежды «Мэйси». Она называла это «моделированием», и маленькая Никки хихикала или неловко краснела, в зависимости от того, где именно ее мать занималась «моделированием». Смешнее всего было дома, вдали от любопытных глаз одноклассников — да и других людей, если на то пошло. Синтия часто раскидывала в стороны изящные руки с тонкими запястьями перед плитой. Затем открывала дверцу и указывала внутрь духовки. Потом проделывала то же самое с холодильником, открывала ящик для овощей и кивала на пучок салата. «Моделирование, — говорила мать, — это то, что ты делаешь, когда невежливо показывать пальцем».
Это воспоминание зародило у Хит новую смутную мысль. Она посмотрела на одну фотографию, затем на другую. Конечно, это вполне могло быть фирменной шуткой, понятной только посвященным. Так теперь приятели отправляют друг другу снимки портрета президента, изготовленного из овощей, собственные фотографии с «Вратами на запад»[144]или знаком Голливуда на ладони.
Но что, если на самом деле это была не шутка?
Что, если ее мать, Николь Бернарден, Юджин Саммерс и их друзья не просто «валяли дурака», вдруг их действия имели скрытый смысл? Что, если они использовали внешне невинные развлечения для того, чтобы прикрыть нечто более серьезное?
