опираясь на трость. Он просил вернуться с ним в Ирландию, но Фиби отказалась.
— Поживу немного здесь, а потом увидим, — проговорила она. Казалось, Квирк станет умолять, поэтому Фиби, откинувшись на подушки, сделала упрямое лицо, и он понурил голову, как раненый бык. — Хочу спросить… Кто придумал мне имя?
Квирк поднял голову и сдвинул брови.
— В каком смысле?
— Кто назвал меня Фиби?
Квирк снова потупился.
— Тебя назвали в честь бабушки Сары, матери Джоша.
Фиби долго молчала, обдумывая услышанное.
— Ясно, — наконец проговорила она. Глаз Квирк не поднял и, прихрамывая, вышел из комнаты.
Сара и Мэл сидели на диванчике с золотистой обивкой в просторном фойе, которым заканчивалась дубовая лестница. Последние лучи заката робко лились в высокие окна с гнутыми стеклами. Подобно Квирку, Сара чувствовала себя так, словно целый день брела по льдам и трясинам, замерзшим пустошам и опасным дорогам и наконец добралась до финишной черты. Кожа рук стала серой и шершавой, она точно съеживалась так же, как сознание. Большой ковер, напоминающий ворсистую бледно-розовую льдину, вызывал тошноту, как почти все остальное, что появилось по желанию Роуз, которая, наверняка, безоговорочно верила в то, что у нее хороший вкус.
— Что будем делать теперь? — спросила Сара.
— Жить дальше так, как сможем. Фиби понадобится наша помощь, — ответил Мэл. Он казался спокойным, кротким, смирившимся. «Что у него на уме?» — гадала Сара и уже не впервые поразилась, как плохо знает человека, с которым прожила большую часть жизни.
— Зря ты мне не рассказал, — проговорила она.
Мэл заерзал, но на Сару не посмотрел.
— Что не рассказал?
— О Кристин Фоллс. О ребенке. Обо всем.
Мэл шумно выдохнул: казалось, с воздухом вытекает часть его существа.
— О Кристин Фоллс, — эхом повторил Мэл. — Откуда ты про нее узнала? Квирк сказал?
— Нет. Какая разница, откуда я узнала? Зря ты мне не рассказал, тем более, с тебя причиталось. Я бы выслушала и постаралась понять.
— Я хотел исполнить свой долг.
— Господи, какой ты лицемер! — дрожащим голосом воскликнула Сара.
— Я думал о долге перед всеми нами, — упрямо повторил Мэл. — Я должен был держать себя в руках и контролировать ситуацию. Никто другой даже не пытался. Все бы рассыпалось.
Сара взглянула на ковер, и пищевод снова сжался. Она закрыла глаза и, глядя во мрак, проговорила:
— У тебя еще есть время.
— Время? — недоуменно переспросил Мэл.
— Время искупить грехи.
С губ Мэла слетел странный звук, который Сара не сразу узнала — он хохотнул.
— Милая Сара! — как редко он называл ее по имени! — Боюсь, уже поздно.
Начали бить часы, потом еще одни, потом еще — сколько же их?! Неужели в этом доме на каждом этаже, в каждой комнате свое время?
— Я сказала Квирку про Фиби. Теперь он в курсе целиком и полностью.
— Правда? — Мэл снова хохотнул. — Интересная, наверное, получилась беседа!
— Зря я молчала все эти годы. Квирк должен был узнать про Фиби, а я — про Кристин Фоллс.
Мэл закинул ногу на ногу и судорожно натянул брюки на коленях.
— Про Фиби ты могла не рассказывать, — тихо проговорил он. — Квирк уже знал.
Что она слышит — слабые отзвуки боя часов? Сара затаила дыхание, боясь того, что сейчас слетит с ее губ.
— О чем это ты? — наконец пролепетала она.
Мэл уставился в потолок, словно там было нечто интересное — какой-то знак, иероглиф.
— Кто, по-твоему, упросил моего отца позвонить мне в Бостон сразу после смерти Делии? — он словно не к Саре обращался, а расспрашивал нечто, одному ему видное в тенях под потолком. — Кто не смог справиться с трагедией? Кто не смог даже думать о ребенке и отдал его нам?
— Нет, это неправда, — покачала головой Сара, хотя понимала: Мэл не лжет. Ах, Квирк… Она ведь давно это чувствовала, только себе не признавалась. Сейчас ни злобы, ни обиды на душе не было, только грусть. Об этом Фиби она не скажет: зачем девочке знать, что родной отец отказался от нее добровольно и даже с готовностью.
— По-моему, я больна, — после минутной паузы проговорила Сара.
Мэл замер, а Саре почудилось, что к земле прижался неприрученный зверь, сама настороженность.
— Почему ты так думаешь?
— Голова с каждым днем болит все сильнее.
Мэл потянулся и сжал ее холодную вялую ладонь.
— Ты мне. нужна, — проговорил он апатичным бесцветным голосом. — Без тебя ничего не получится.
— Тогда положи конец истории Кристин Фоллс и ее ребенка! — неожиданно резко потребовала Сара, перевернула ладонь и сама стиснула пальцы Мэла. — Обещаешь? — Теперь вялой стала ладонь Мэлэки — он чуть заметно покачал головой. Сара выпустила его руку и встала. Его так называемый долг заключался во лжи, притворстве и укрывательстве. Его долг искалечил столько жизней!
— Ты знал про Квирка и Фиби, знал про Кристин Фоллс, знал все и ничего мне не сказал. Все эти годы ты лгал мне… Почему, Мэл, как ты мог?
Мэл поднял голову и посмотрел на нее — в его глазах не было ничего, кроме усталости.
— Вероятно, причина та же, по которой ты с самого начала не сказала Квирку, что Фиби — его дочь. Ты же думала, он не в курсе. — Мэл слабо улыбнулся. — Никто не безгрешен.
Квирк знал: пора ехать, в Бостоне дел больше нет, если они вообще были, если было что-то помимо его бесконечных ошибок, сумятицы и вреда окружающим. Фотографии Делии и Фиби он повернул лицом к стене: страх перед покойной женой исчез, точно изгнали ее дух. Квирк начал собирать вещи. День догорал, заснеженные силуэты деревьев растворялись в сгущающихся сумерках. Квирк чувствовал себя неважно. Из-за центрального отопления в доме царила духота, казалось, головная боль мучает его с самого приезда в Мосс-Мэнор, только больше или меньше. Он не знал, что думать о Фиби, Мэле, Саре, Энди Стаффорде — о каждом из них, и устал от бесплодных попыток настроиться на нужный лад. Злость на всех и вся превратилась в фоновый гул. Помимо нее, Квирк чувствовал медленно кипящее отчаяние — совсем как в детстве, когда наступивший день не сулил ничего хорошего и интересного. Неужели его существование навсегда уподобилось эдакому прижизненному посмертию и блужданию по чистилищу с похожими на него душами — не проклятыми, но и не спасенными?
Как только в комнату вошла Роуз Кроуфорд в свободных темных брюках и черной блузке, Квирк понял, что сейчас случится.
— По-моему, траур мне к лицу, а вам как кажется? — спросила она. Квирк снова взялся за сборы. Роуз стояла посреди
