Хазар встал, посмотрел на Пату и добавил:
— Я же охотник.
Пату удивленно поднял на него глаза и сделал шаг назад.
У меня пересохло в горле, а в голове пролетела сотня мыслей. Как и Пату, я не понимал, что происходит. Ясно было только одно: добром это не кончится. Мне стало страшно за Пату.
— Я намерен тебя пристрелить. — Хазар говорил внятно и громко, но я не верил своим ушам. Происходившее мало походило на правду, казалось какой-то глупой шуткой.
Хазар оглянулся на своих молодцов, снова поглядел на Пату и продолжил:
— Меня не переубедишь. Но пока я не собрал до конца винтовку, у тебя есть хорошая возможность убежать отсюда.
— Что? — Пату затряс головой и сделал еще один шаг назад.
— Ты ведь умеешь бегать? — усмехнулся Хазар и указательным и средним пальцами изобразил в воздухе бег в мою сторону.
— Все, тебе пора. — Хазар достал из чемодана дуло винтовки.
— Да что тут вообще происходит? — Пату в ужасе огляделся и остановил взгляд на военных, которые выгружали автоматы из ящиков поменьше.
Ничего не понимая, мы с Пату одновременно поглядели на Хазара. В голове крутилась тысяча вопросов. Неужели это гранатометы? Кто эти мужчины, одетые в военную форму? Зачем им автоматы? И что за оружие собирает Хазар? Я такой винтовки у охотников в жизни не видел.
— Вы… вы кто такие вообще? — промямлил Пату. Он постоял еще секунду, а потом внутри у него будто что-то щелкнуло. Пату повернулся и бросился бежать.
Мне очень хотелось помочь ему — окликнуть его, подать какой-нибудь знак, но я ничего не мог сделать. Ничего. У вертолета стояло шестеро вооруженных до зубов мужчин. И теперь я был уверен, что они не охотники. Подними я голову хоть на сантиметр, то тут же выдал бы себя и оказался в не меньшей опасности, чем Пату. Мне оставалось только прятаться в кустах.
Пату приближался, и я слышал топот его сапог и тяжелое испуганное дыхание. Я видел его глаза, округлившиеся от ужаса.
Мысленно подгоняя Пату, я напряг каждый мускул своего тела.
За спиной у своей жертвы Хазар не торопясь собирал винтовку: он хладнокровно приладил дуло, закрепил прицел и загрузил огромные патроны.
Расстояние от Пату до спасительных деревьев сокращалось с каждой секундой.
«Давай же! — беззвучно кричал я. — Быстрее!»
Еще немного — и он в лесу.
Хазар щелкнул затвором.
Еще чуть-чуть.
Хазар поднял винтовку к плечу и стал прицеливаться в ту самую секунду, когда Пату добрался до леса. Он с разбега влетел в кусты, распугал сорок, тут же упорхнувших в безопасное место, и укрылся за стволом огромной сосны. Согнувшись в три погибели, Пату жадно заглатывал и с присвистом выпускал воздух, силясь восстановить дыхание.
Он стоял так близко, что я мог дотронуться до него, только руку протяни. Пату весь трясся от страха, не в силах перевести дух. Первый раз в жизни я видел такой нечеловеческий ужас.
Хазар продолжал целиться в Пату. Он держал винтовку, стоя посреди поляны неподвижно, как памятник.
Пату наконец отдышался. Он выпрямился и улыбнулся себе, не веря, что удалось спастись. Он тряхнул головой и осмелился выглянуть из-за дерева. Тут он заметил, что я прячусь рядом, в зарослях папоротника. Поначалу Пату не понял, что лежит перед ним. Но потом он разглядел два человеческих глаза среди грязной зелени камуфляжа и открыл рот, чтобы что-то сказать.
Я поднял палец к губам, умоляя его молчать, но тут — БАМ! — прогремел выстрел, и сосна взорвалась на тысячу щепок. Я зажмурился и закрыл голову руками. Ошметки коры полетели в меня, царапая щеки и руки.
Весь лес всколыхнулся — звери и птицы ринулись в укрытие, с елок дождем посыпалась хвоя. Когда эхо выстрела отгремело, все кругом вновь стихло.
Я открыл глаза. Большая дыра зияла с одного края сосны, за которой прятался Пату. Хазар стоял с опущенной винтовкой. Пату на прежнем месте уже не было.
Повернувшись, я увидел своего бывшего односельчанина лежащим на траве с простреленной головой. Я не мог отвести от него взгляд, как ни пытался. На меня наводили ужас пустые глаза мертвеца и кровь, сочившаяся из раны, но я все равно продолжал смотреть. Я лежал в оцепенении, и мне казалось, что все это происходит не со мной, что нет никого Хазара, нет Пату.
«Спасайся! — завопил голос в моей голове. — Беги!»
К горлу подступил комок от страха, и я словно очнулся от кошмарного сна. Отчаянно желая спастись, я стал отползать назад, в глубь леса, затаив дыхание. Когда меня уже не было видно из-за густых ветвей, я вскочил, повернулся и побежал что есть мочи. Ноги затекли от долгого лежания в укрытии, но панический ужас нес меня прочь.
Ничего не разбирая на своем пути, я мчался через лес. Я хотел одного — оказаться в безопасности, вернуться в долину Черепов, к папе.
Я несся по лесу как загнанный зверь. Ветки больно хлестали по щекам, и я бежал, заслоняя лицо руками. В голове было пусто. Перед глазами — только мертвое лицо Пату.
У меня закололо в груди, и с каждым движением боль усиливалась. Мышцы онемели, я совсем не чувствовал ног, но они уверенно несли меня к оврагу, где ждал квадроцикл.
Одна загвоздка — на месте его не оказалось.
Я точно помнил, как оставил квадроцикл на дне оврага. Значит, либо его угнали, либо я сбился с пути.
Солнце уже опустилось, в лесу было темно, и я, скорее всего, просто заплутал. Как еще можно было объяснить пропажу квадра? Я так сильно хотел скрыться от безжизненных глаз Пату, что даже не следил за дорогой. Просто бежал без оглядки. Теперь надо было сделать остановку и внимательно осмотреться.
И тут меня охватила паника. Дыхание участилось, каждый вдох отдавался болью. А что, если головорезы заметили меня? Знали, куда я побегу? Пришли сюда минутой раньше и забрали квадроцикл, чтобы я не улизнул?
Я бросился обыскивать все овраги с одной мыслью: «Только бы найти квадроцикл».
И тут я увидел его в просвете сосен. Он стоял неподалеку, на том самом месте, где я его оставил. У меня сразу отлегло от сердца, и я радостно бросился к вездеходу.
Теперь я мог отсюда выбраться!
Освежающие капли дождя просочились через дырявую крышу веток, и небо над моей головой заворчало. Судя по раскатам грома и черным тучам, моросящий дождик грозил перерасти в сильный ливень.
Все еще тяжело дыша, я вскочил на квадроцикл и завел мотор. Но когда я поднял глаза на дорогу, идущую вдоль оврага, то понял, что нам на нее не взобраться. Склон был слишком крутой, а спуск с другого края оврага был прегражден каменистой россыпью. Мне оставалось только ехать вдоль обрыва в надежде, что ложбина рано или поздно поднимется к горной тропе.
Дождь лил все сильнее, и колеса скользили по размытой земле. Все силы я бросил на то, чтобы забыть страшное лицо Хазара и захороненного в кустах Пату. Я старался думать о чем-нибудь другом: о спасении собственной шкуры; о стальных трубах, которые бандиты доставали из контейнеров и водружали себе на плечи; о Хазаре и его планах на наш лес. Но как я ни старался, Пату не шел у меня из головы. Я представлял, как он лежит там, скрючившись в неестественной позе, мертвый.
Я затряс головой, чтобы отбросить эту страшную мысль, и попытался сконцентрироваться на дороге. Надо было найти пологий склон, чтобы побыстрее выбраться на тропу и вернуться в долину Черепов.
Мне предстоял долгий путь назад. Дорога в гору заняла целый час, а спускаться в такую темень и дождь мне пришлось бы часа четыре, не меньше. Все зависело от того, как скоро удастся вернуться на дорогу. Главное, на обратном пути не слететь в еще один овраг. Или того хуже — не встретиться с Хазаром и его бандой. Что, если они услышат шум двигателя и погонятся за мной со своими базуками?
Я старался вспомнить папину карту, чтобы найти обходной путь в долину Черепов, но мне на ум пришла только поляна, отмеченная красным крестом. Наше с папой секретное место. Добираться до него было каких-нибудь два километра, значит, я мог отъехать еще на два километра дальше от Хазара. К тому же я уже поднимался в нужном направлении, и самым верным решением мне казалось спрятаться в папином тайном месте и переждать там до утра. С рассветом я вернулся бы в долину. Без добычи, но зато живой.
А может быть, мне посчастливилось бы подстрелить утром оленя или кого помельче. Я с радостью бы принял от леса и куропатку, и даже зайца. Если повезет, то кроме захватывающего рассказа я принесу из леса трофей.
С такими мыслями я добрался до конца оврага и выехал на дорогу. Остановив квадроцикл, я измерил взглядом извивающуюся узкую тропу, ведущую под гору. Потом повернул голову на дорогу, поднимавшуюся к отмеченной на карте поляне. Снова посмотрев вниз, я вспомнил события этого вечера.
Домой или на охоту?
Куда ехать?
К Хазару с его винтовкой или… Решение пришло само.
