Ознакомительная версия.
Кривая усмешка на лице Керстин показывала: она понимает, что его интересует. Когда она заговорила, глаза у нее наполнились слезами.
— Мы были подругами в те недели, когда Софи жила здесь, и любовницами, когда она жила у Улы. Из-за этого мы… — Ее голос оборвался, по щекам потекли слезы. Она немного поплакала, а затем волевым усилием вновь заставила голос подчиняться и продолжила: — Из-за этого мы и поссорились вчера вечером. В сотый раз. Марит хотела сохранить наши отношения в тайне, а я задыхалась и хотела открытости. Она ссылалась на Софи, но это было лишь отговоркой. Она сама была не готова к косым взглядам и пересудам. Я пыталась объяснить ей, что от этого все равно не уйти, ведь на нас уже и так косятся и сплетничают. Заяви мы открыто о наших отношениях, народ поначалу, конечно, немного бы посудачил, но я твердо уверена, что постепенно все бы улеглось. Но Марит не решалась прислушаться ко мне. Она много лет прожила как самая обычная шведка — с мужем и ребенком, собственным домом, поездками в отпуск на машине с автоприцепом и так далее, — и мысль о том, что она может испытывать чувства к женщинам, загонялась ею в самые потайные уголки души. Но когда мы встретились, ей показалось, что все встало на свои места. Во всяком случае, Марит описывала мне это именно так. Она смирилась с последствиями, оставила Улу и переехала ко мне. Однако отстаивать свою позицию не отваживалась. Из-за этого мы вчера и поругались. — Керстин потянулась за салфеткой и громко высморкалась.
— В котором часу она ушла? — спросил Патрик.
— Около восьми. Думаю, в четверть девятого. Я поняла, что с ней что-то произошло. Она не могла исчезнуть на всю ночь. Но звонок в полицию ведь всегда оттягиваешь. Я думала, она поехала к кому-нибудь или просто бродила всю ночь, или нет, я даже не знаю, что на самом деле и думала. Когда вы пришли, я как раз собиралась начать обзванивать больницы и, если бы не обнаружила ее там, позвонила бы вам.
От слез у нее снова потекло из носа, и ей опять пришлось сморкаться. Патрик видел, как к горю и боли у женщины примешивается самобичевание, и ему хотелось сказать что-нибудь такое, что избавило бы ее хотя бы от упреков по отношению к себе. Но вместо этого ему приходилось все только усугублять.
— Мы… — Он поколебался, откашлялся и продолжил: — мы подозреваем, что во время аварии она находилась под сильным воздействием алкоголя. У нее были… с этим проблемы?
Он отпил еще один глоток кофе, и на секунду ему захотелось оказаться где-нибудь в другом месте, подальше отсюда, от этой кухни с такими вопросами и горем. Керстин посмотрела на него с удивлением.
— Марит вообще не пила спиртного. Во всяком случае, с момента нашего знакомства, а это более четырех лет. Ей не нравился сам вкус алкоголя, она не пила даже сидра.
Патрик многозначительно посмотрел на Мартина. Еще одна странная деталь добавилась к тому неуловимому, что не давало ему покоя с тех пор, как он несколькими часами раньше осматривал место аварии.
— Вы совершенно уверены? — Вопрос прозвучал глупо, она ведь уже на него ответила, но нельзя было оставлять никаких неясностей.
— Да, абсолютно! Я никогда, никогда не видела, чтобы она пила водку, или вино, или пиво, или что-нибудь подобное, а представить, чтобы она выпила водки, а потом села за руль… нет, такого просто быть не может. Я не понимаю… — Керстин растерянно переводила взгляд с Патрика на Мартина. Сказанное ими было лишено всякого смысла — Марит не пила, и все тут.
— Где мы можем найти ее дочь? У вас есть адрес бывшего мужа Марит? — спросил Мартин, вынимая блокнот и ручку.
— Он живет во Фьельбаке, в районе Кулленомродет. Здесь у меня имеется точный адрес. — Она сняла с доски на стене листочек и протянула Мартину. Вид у нее по-прежнему был растерянный, и от удивления слезы на некоторое время прекратились.
— Вы точно не хотите, чтобы мы кому-нибудь позвонили? — спросил Патрик, поднимаясь из-за стола.
— Нет. Я… мне больше всего хочется побыть одной.
— Хорошо. Но если что, звоните. — Патрик оставил ей свою карточку.
Перед тем как вслед за Мартином покинуть квартиру и захлопнуть входную дверь, он обернулся. Керстин по-прежнему сидела за кухонным столом. Совершенно неподвижно.
— Анника! Новая девица уже появилась? — проревел Мельберг на весь коридор.
— Да! — откликнулась Анника, не покидая секретарского места.
— Где же она? — продолжил перекрикиваться Мельберг.
— Здесь, — ответил женский голос, и через секунду в коридоре появилась Ханна.
— Вот, значит, как, ну, если ты не слишком занята, может, у тебя есть желание зайти, представиться, — язвительным тоном сказал он. — Вообще-то принято заходить к новому начальнику и знакомиться. Обычно это первое, что делают на новом рабочем месте.
— Прошу прощения, — серьезно сказала Ханна, подходя к Мельбергу и протягивая руку. — Когда я пришла, Патрик Хедстрём сразу взял меня с собой на срочный выезд, и я только что вернулась. Разумеется, я как раз собиралась к вам зайти. Первым делом хочу сказать, что слышала чрезвычайно хорошие отзывы о работе вашего подразделения. В последние годы вы с таким успехом раскрываете убийства, и ходит много разговоров о том, какое тут, вероятно, прекрасное руководство, раз такое маленькое отделение сумело провести расследования столь идеальным образом.
Она крепко пожала ему руку, и Мельберг посмотрел на нее с подозрением, пытаясь определить, присутствует ли в сказанном какая-нибудь доля иронии. Однако взгляд у Ханны был серьезным, и он быстро решил проглотить похвалу целиком. Может, и неплохо, что у них появится женщина в форме. Да и выглядит она приятно. Немного худовата, на его вкус, но недурна, совсем недурна. Правда, после состоявшегося утром разговора со столь удачным исходом Мельберг вынужден был признать, что уже не испытывал прежнего волнения в груди при виде привлекательной женщины. К своему большому удивлению, он мысленно все время возвращался к теплому голосу Роз-Мари и радости, с которой та откликнулась на его приглашение поужинать вместе.
— Ладно, что же мы встали посреди коридора, — произнес он, нехотя отвлекаясь от мыслей о приятном телефонном разговоре. — Давай-ка зайдем ко мне в кабинет и немного побеседуем.
Ханна проследовала за ним и села на стул напротив кресла Мельберга.
— Значит, ты уже успела окунуться в работу?
— Да, комиссар Хедстрём, как я уже говорила, взял меня с собой на место ДТП. Там разбилась одна машина. К сожалению, со смертельным исходом.
— Да, такое иногда случается.
— По нашей предварительной оценке, там еще замешан алкоголь. От водителя буквально несло водкой.
— Вот черт. Патрик не говорил тебе, погиб кто-то из тех, с кем нам уже доводилось общаться по этому поводу?
— Кажется, нет. Правда, жертву он узнал. Какая-то женщина, владевшая магазином на Афферсвеген. По-моему, он назвал ее Марит.
— Вот как… — произнес Мельберг, задумчиво запустив руку в волосы, аккуратно зачесанные на лысину. — Марит? Вот бы никогда не подумал. — Он кашлянул. — Но тебя в первый рабочий день, надеюсь, хотя бы избавили от встречи с ее родственниками?
— Да. — Ханна опустила взгляд на туфли. — Туда отправились Патрик и еще один рыжеволосый парень помоложе.
— Это Мартин Мулин, — уточнил Бертиль. — Патрик тебя с ним не познакомил?
— Нет, вероятно, забыл. Подозреваю, что его мысли были заняты предстоящим делом.
— Хм, — отозвался Мельберг.
Повисла долгая пауза. Потом он кашлянул.
— Ну хорошо. Добро пожаловать в отделение полиции Танумсхеде. Надеюсь, тебе у нас понравится. Кстати, как ты устроилась с жильем?
— Мы, то есть я и мой муж Ларс, снимаем дом в квартале напротив церкви. Мы переехали неделю назад и по мере сил стараемся обустроиться. Уже взяли напрокат мебель, но нам хочется, чтобы у нас было по-настоящему уютно.
— И муж? А он чем занимается? Тоже нашел здесь работу?
— Пока нет, — ответила Ханна, опустив взгляд. Ее лежавшие на коленях руки нервно задвигались.
Мельберг усмехнулся про себя. Значит, вот за каким типом она замужем — за безработным дерьмом, допускающим, чтобы его содержала баба. Ну-ну, некоторые умеют устраиваться.
— Ларс — психолог, — пояснила Ханна, словно услышав мысли Мельберга. — Он ищет работу, но тут в окрестностях его профессия не слишком востребована. Пока ничего не подвернулось, он пишет книгу. По специальности. А еще будет работать по нескольку часов в неделю в качестве психолога для участников шоу «Покажи мне Танум».
— Вот как, — повторил Мельберг, и его тон ясно показывал, что он уже утратил интерес к роду деятельности ее мужа. — Ну, еще раз хочу сказать: добро пожаловать! — Он встал, подчеркивая, что формальные любезности соблюдены и она может удалиться.
— Спасибо, — сказала Ханна.
Ознакомительная версия.
