Ознакомительная версия.
— Можно мне на него посмотреть?
В освещенном проеме двери появился Шарль. Он подошел поближе, чтобы заглянуть в лицо спящего ребенка.
— Какой красивый мальчик…
От Шарля пахло тонкой туалетной водой и дорогими сигарами. Эти мужские запахи вызвали У Дианы привычный дискомфорт.
Шарль погладил Лгосьена по волосам:
— Рано или поздно он станет похож на тебя.
Она пробормотала:
— Ладно. Пойду пешком. Не люблю лифты.
— Подожди.
Неожиданно Шарль схватил ее за руку и притянул к себе, чтобы поцеловать. Диана отшатнулась, но отчим все-таки успел коснуться губами ее рта.
Она содрогнулась от отвращения, попятилась и начала спускаться по лестнице задом наперед, уставившись на Шарля.
— Желаю тебе удачи, детка, — прошептал он ей вслед.
И Диана побежала вниз, как паучок по паутине, едва касаясь ногами ступеней.
Мимо на бешеной скорости проносились огни тоннеля, навевая Диане мысли о научно-фантастических боевиках, погонях в мерцающих таинственным светом подземельях и смертоносных бластерах.
Диана мчалась по левому ряду кольцевого бульвара. Алкоголь еще не выветрился, с реальностью ее связывал только руль собственной машины. Она водила «тойоту лендкрузер», огромный внедорожник, который достался ей после одного из путешествий по Африке. У джипа был обрешеченный обтекаемый кузов, из старого мотора не выжмешь больше 120 километров в час, но Диана была привязана к своей машине.
Она выехала из тоннеля. С неба с металлическим скрежетом сыпался дождь. Диана взглянула в зеркало на Люсьена. Мальчик мирно спал, уютно устроившись в своем креслице.
Диана сосредоточилась на дороге. Как обычно, она выехала на кольцо у ворот Отей и теперь направлялась к воротам Майо. Так выходил крюк, но Диана ненавидела петлять по XVI округу.
Отчим тысячу раз пытался объяснить ей точный маршрут, но она отказывалась запоминать повороты и объезды. Шарля это веселило, и он сдавался.
Что это еще за история с поцелуем? Она прогнала воспоминание о странном поведении отчима, как сплюнула, и пригнула голову, чтобы лучше видеть залитый дождем бульвар. Зачем он это сделал? Что это было — очередная экстравагантная выходка Шарля? Заимствованная у кого-то поза? Нет: поцелуй не был простым проявлением привычного кокетства и явно имел иной смысл. Он вообще впервые так ее обнял.
Дождь яростно барабанил по ветровому стеклу. Видимость была почти нулевой. Диана попыталась запустить дворники на полную мощность, но у нее ничего не вышло. Она снова проверила сына. Люсьен не просыпался. По его лицу пробегали теплые оранжевые сполохи от фонарей. Диана успокоилась. Этот маленький мальчик стал скрепой в ее судьбе, пробудил в ней силу, о которой она сама не подозревала. Ничто другое теперь не имело для нее значения.
Диана перевела взгляд на дорогу и пришла в ужас.
Рассекая стену воды, поперек дороги летел тяжелый неуправляемый грузовик.
Диана ударила по тормозам. Грузовик с жутким грохотом врезался в ограждение, кабина подпрыгнула, и прицеп встал поперек полос. Кабина, развернувшись на три четверти, снова, на этот раз правым боком, с металлическим скрежетом налетела на предохранительную ограду, высекая сноп искр.
Диана хотела закричать, но только беззвучно разевала рот. Она снова нажала на педаль, но добилась обратного эффекта и впала в ступор. Ее машина летела вперед с заблокированными колесами, полностью утратив сцепление с дорогой. Грузовик резко развернуло.
«Тойота» Дианы была уже в нескольких метрах от монстра. Она все жала и жала на тормоза, пытаясь справиться с управлением, но скорость только росла, однако эта доля секунды тянулась бесконечно.
Она вдруг представила, как «тойота» на полном ходу врежется в металлическую штангу, вдавив ее тело в ограду, втиснув в грузовик, и она умрет, раздавленная, растерзанная на куски, и будет лежать в крови, в груде искореженного железа.
Ей наконец удалось закричать, и она резко вывернула руль влево.
Машина врезалась в исковерканное ограждение. У Дианы перехватило дыхание. Она ударилась головой о зеркало. В глазах потемнело, внутри как будто что-то взорвалось. Время остановилось. Фермата. Диана закашлялась, икнула, сплюнула сгустки кровавой мокроты. Она смутно поняла, даже не поняла — физически ощутила, что жива.
Она разжала веки. Надвигавшееся на нее прозрачное нечто было ветровым стеклом деформированной кабины. Диана попыталась пошевелить головой, и на нее посыпался град осколков. Оторвавшаяся крышка багажника придавила плечи, заблокировав затылок на манер колодок. Сквозь волну боли пробивалась тревожная мысль. Что-то тут не так: ветровое стекло цело, так откуда осколки?
Первая ее сознательная мысль была о Люсьене. Диана обернулась и окаменела от ужаса: детское кресло пустовало. Заднее сиденье машины было усеяно стеклом и испачкано кровью. Ливень хлестал в разбитое окно, обивка с медвежатами успела насквозь промокнуть. Диана нащупала исцарапанными руками очки: стекла треснули, но она убедилась, что ребенка в машине нет. При столкновении он вылетел через стекло.
Диане удалось расстегнуть ремень. Она толкнула плечом дверь, вывалилась из машины и приземлилась в лужу, порвав куртку об острые края ограды. Сознание путалось, но она чувствовала запах мокрой травы и горелого масла. Диана поднялась и, прихрамывая, потащилась к шоссе. Темноту ночи разрезал свет фар. Гудение автомобильных клаксонов слилось в один пронзительный вопль. Диана не видела ничего, кроме вытекшего на асфальт бензина: маслянистые лужи переливались всеми цветами радуги.
Она пошатнулась, цепляя взглядом фрагменты ужасной картины. Грузовик развернуло по всей ширине бульвара в форме перевернутой буквы V. Яркий логотип фирмы красовался на мокром брезенте прицепа, хлопающего под проливным дождем. Водитель выбирался из кабины, обхватив голову окровавленными руками. Не было только Люсьена. Его нигде не было.
Диана подошла поближе и внезапно застыла как вкопанная: она заметила красную детскую кроссовку, а чуть в стороне разглядела зловещую тень. Люсьена отбросило под прицеп: он лежал, опутанный вырванными проводами, под самой выхлопной трубой. Теперь Диана ясно различала все детали. Под головкой ее сына растеклась темная лужа, тело наполовину завалено железяками, пушистая курточка насквозь промокла под дождем и пропиталась бензином… Она собрала последние силы и шагнула вперед.
— Не ходите туда…
Кто-то удержал ее за руку.
— Не ходите. Вам не надо на это смотреть.
Диана непонимающе взглянула на незнакомого мужчину. Откуда-то слева донесся голос:
— Вы ему уже не поможете, мадам…
Ливень приглушал звуки. Диана не схватывала значения слов. Кто-то сказал:
— Я все видел… Черт возьми… Невероятно, что вы совсем не пострадали… Благодарите ремень безопасности…
Как только смысл последней фразы дошел до Дианы, она вырвалась и побежала к своей машине. Кузов все еще не остыл, заднюю дверь заклинило, но она тянула из последних сил, а открыв, принялась тщательно обследовать засыпанное стеклом детское кресло.
Ремень безопасности лежал рядом с сиденьем.
Диана не пристегнула Люсьена.
Он погиб из-за ее небрежности.
Жесткий спазм скрутил ее внутренности. Буря. Молнии. Бездна.
Земля начала стремительно приближаться: Диана упала на колени.
Она больше ни о чем не думала, ничего не чувствовала. Била себя по лицу сжатыми кулаками, обагряя перстни кровью.
Реанимационный блок состоял из трех, разделенных застекленными перегородками отсеков. Двери других палат тоже выходили в коридор. Диана неподвижно сидела в темноте у хромированной кровати. Она была в халате, шапочке и маске и чувствовала себя прикованной к этой металлической колыбели, на которой лежал опутанный проводами, подключенный к аппаратам Люсьен.
Мальчика интубировали, подключив его к аппарату искусственного дыхания. Вдоль правой руки змеилась трубка капельницы. Как объяснили Диане врачи, электрический счетчик позволял круглые сутки впрыскивать больному точные дозы лекарств. Катетер в левой руке измерял давление, а прищепка на пальце блестела в полумраке, как рубиновая капля, выдавая данные о «насыщении кислородом».
Диана знала, что одеяло прикрывает электроды, следящие за работой сердца. Не видела она — и благодарение Богу! — двух дренажных трубок: их скрывала повязка на голове. Она перевела взгляд на висевший слева от изголовья монитор. На экране высвечивались зеленые волны и цифры, отражающие физиологическую активность лежавшего в коме ребенка.
Глядя на них, Диана все время думала о часовне. О месте, где человек может отрешиться от суетности окружающего мира и помолиться среди золота окладов и дароносиц, вдыхая запах ладана и горящих свечей… Мерцающие зеленые линии и цифры были ее свечами. Им она давала обеты, на них надеялась, им возносила молитвы.
Ознакомительная версия.
