— Вы видели, как приехал мужчина в зеленом пальто? — спросила она.
— Нет, — ответил свидетель. — Я видел его на тротуаре и как он направлялся к старой насосной станции, вон туда.
— Вы видели, как приехала красная машина?
— Нет. Она уже стояла.
— Двое мужчин в черных костюмах находились внутри?
— Нет, они тоже были на тротуаре.
— Они шли за тем, который был в зеленом пальто?
Свидетель кивнул.
— Примерно в десяти футах за ним. Или в двадцати.
— Вы можете их описать?
— Обычные парни. В костюмах.
— Старые? Молодые?
— Ни то ни другое. Обычные парни.
— Высокие? Или, наоборот, нет?
— Среднего роста.
— Черные или белые?
— Белые.
— Толстые или худые?
— Средние.
— Какие-нибудь особые приметы? — спросила Соренсон.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, — ответил свидетель.
— Что-то необычное на лицах. Борода, шрамы, пирсинг? Татуировка?
— Они были самыми обычными парнями.
— А как насчет цвета волос? Светлые или темные?
— Волосы? — повторил за ней свидетель. — Ну, не знаю… Волосы как волосы, обыкновенного цвета.
— Вы видели нож, когда они входили внутрь? — спросила Соренсон.
— Нет, — сказал свидетель.
— А когда они выходили, видели нож?
— Нет.
— Они были перепачканы кровью?
— Мне кажется, на одном пиджаке я заметил пару капель. Только они были черные, а не красные. Вроде воды. Как бывает на черном костюме, понимаете?
— У фонарей желтый свет, — сказала Соренсон.
Свидетель выглянул в окно, словно хотел убедиться, так ли это, и сказал:
— Да.
— Значит, в желтом свете кровь могла казаться черной.
— Наверное.
— Красная машина принадлежала тем двум мужчинам? — спросила Соренсон.
— Они сели в нее, леди, — заявил свидетель.
— Но как они выглядели, когда в нее садились? Как будто они хорошо с ней знакомы или не слишком уверенно?
Гудмен, сидевший на пассажирском месте, оглянулся и вопросительно на нее посмотрел.
— Мы ничего не нашли в карманах убитого, — продолжала Соренсон. — В том числе и ключей от машины. В таком случае как он сюда попал? Возможно, красная машина принадлежала ему.
— Тогда как сюда попали те двое мужчин в черных костюмах? — спросил Гудмен. — Они не пришли пешком. Сегодня холодно, а на них не было пальто.
— Может быть, они приехали вместе.
— Я не знаю, леди, — вмешался свидетель. — Они сели в машину и уехали. Больше я ничего не видел.
В конце концов шериф отпустил свидетеля домой, в теплую постель, и отвез Соренсон на север, чтобы показать ей брошенную красную машину.
Глаза Ричера были закрыты, а нос не работал, как ему следовало, поэтому оставались только вкусовые ощущения, осязание и слух. Он чувствовал во рту привкус меди и железа, там, где кровь стекала по задней стенке горла. Пальцами правой руки он ощущал обивку заднего сидения, синтетическую, плотную и немного жесткую. Левая рука лежала у него на коленях, касаясь грубой хлопчатобумажной ткани брюк, толстой, ворсистой и слегка гладкой после заводской обработки. Он слышал, как шуршит бетон под шинами, рокот двигателя и вой приводных ремней, а еще шорох воздуха, ударяющего в стекла и зеркала. Слышал тихие протесты пружин сидений, когда он и его спутники шевелились, меняя положение. Он слышал, как Дон Маккуин дышал медленно и сосредоточенно, глядя на дорогу, Карен Дельфуэнсо — немного взволнованно, а Алан Кинг делал резкие, короткие вдохи. Он о чем-то думал, принимал решение. Потом посмотрел на часы.
В следующее мгновение он повернулся, и Ричер открыл глаза.
— Я хочу добраться в Чикаго до рассвета, — сказал Кинг.
«Меня вполне устраивает, — подумал Джек. — Утренних рейсов из Чикаго сколько хочешь. На юг через Иллинойс, на восток через Кентукки — и вот ты в Вирджинии».
— Может получиться, — попытался успокоить он Кинга. — Мы едем быстро. Сейчас зима, и рассвет наступает поздно.
— Мы планировали, что Дон поведет машину первую половину пути, а я — вторую. Но я думаю, не разделить ли нам дорогу на троих. Вы можете сесть за руль в середине пути.
— А Карен? — спросил Ричер.
Дельфуэнсо промолчала.
— Карен не водит машину, — пояснил Кинг.
— Хорошо, я всегда рад помочь, — сказал Джек.
— Так будет безопаснее.
— Вы еще не видели, как я вожу машину.
— Дорога пустая, к тому же широкая и прямая.
— Ладно, — не стал спорить Ричер.
— Поменяемся, когда остановимся, чтобы заправиться.
— Это когда?
— Скоро.
— Зачем? — спросил Джек. — Вы проехали три часа, но бак заполнен на три четверти. Мы можем добраться до Нью-Йорка, прежде чем нам потребуется заехать на заправку.
Кинг помолчал мгновение, моргнул и заявил:
— А вы наблюдательный человек, мистер Ричер.
— Пытаюсь, — ответил Джек.
— Это моя машина, — сказал Кинг. — Надеюсь, вы поверите мне на слово, если я скажу, что знаю все ее слабости и сильные стороны? Указатель уровня бензина не в порядке. С ним что-то не так. Он показывает полный бак, а потом отключается.
Ричер промолчал.
— Нам придется очень скоро сделать остановку, — заявил Кинг.
Два помощника шерифа на территории за коктейль-баром поставили свои машины под одинаковыми углами, довольно далеко от красной «Мазды», как будто она представляла опасность, например была радиоактивной или могла в любой момент взорваться. Гудмен направил свой автомобиль в сторону охраняемой зоны и остановился в двадцати футах от цели.
— Насколько я понимаю, никаких свидетелей здесь не было? — сказала Соренсон.
— Сегодня не мой день рождения, — ответил Гудмен. — И не время рождественских подарков.
— Бар тоже закрыт?
— Он работает, но закрывается в полночь. Это респектабельное место.
— По сравнению с чем?
— С другими барами, имеющимися здесь.
— В какое время красная машина могла сюда приехать?
— Самое раннее? Не раньше двадцати минут первого. Для свидетелей слишком поздно.
— Насколько я понимаю, вы никогда не работали в баре, верно? — спросила Соренсон.
— Не работал. Никогда. А что? — поинтересовался Гудмен.
— Тот факт, что посетители расходятся в полночь, еще не означает, что персонал поступает так же. Следовательно, можно предположить, что какая-нибудь официантка выходила сюда после полуночи. Вы знакомы с хозяином заведения?
— Конечно.
— Позвоните ему.
— Ей, — поправил ее Гудмен. — Мисс Смит. Такое впечатление, что она тут с самого рождения. Ее все знают. И она не обрадуется, если я ее разбужу.
— А я не обрадуюсь, если вы этого не сделаете, — заявила Соренсон.
Гудмен начал набирать номер на мобильном телефоне, нарезая круги вокруг своей машины, Соренсон отправилась взглянуть на «Мазду» и обнаружила, что у нее номера из Северной Каролины, на заднем окне маленькая наклейка со штрихкодом, а внутри она безупречно чистая. Соренсон позвонила в свой офис в Омахе и сообщила номера машины, чтобы узнать имя владельца, и увидела, что шериф Гудмен что-то пишет шариковой ручкой на ладони, прижав телефон плечом к уху. Затем он положил ручку, отключил телефон и сказал:
— Мисси Смит ушла ровно в полночь вместе с последними посетителями.
Но Соренсон не услышала радости в его голосе вроде «я-же-вам-говорил».
— И что? — спросила она.
— Одна из официанток наводила порядок. Очевидно, они это делают по очереди каждый вечер; им платят сверхурочные за то, что они остаются в баре до половины первого.
— И у вас на руке записан номер ее телефона?
— Да. Мобильного.
— «Мазда» взята напрокат, — сообщила ему Соренсон. — Номера из другого штата, штрихкод для считывающего устройства на возврат, ее чистят и моют каждые две недели.
— Ближайший пункт проката машин находится в аэропорту Омахи. Я могу туда позвонить.
— Я уже позвонила. А вы свяжитесь с официанткой.
Гудмен подставил левую ладонь под свет фары, а правой набрал номер.
Почти сразу после того, как они въехали в Айову, автострада между штатами разделилась на две полосы, длинные и пустые. Съезды находились на расстоянии многих миль друг от друга, каждый являл собой своего рода событие, перед каждым на расстоянии ста футов стояло по три голубых щита, сообщавших сначала о заправках, потом о кафе, затем о мотелях — в стиле, представлявшем собой смешение объявления и рекламы. Часть щитов ничего не предлагали. В некоторых местах можно было поесть, но не заправиться, в других — заправиться, но не переночевать. В третьих имелись гостиницы без еды. Ричер, проехавший почти все автострады между штатами, прекрасно разбирался в подобных вещах. Иногда объявления на щитах заманивали водителя на пятнадцать или двадцать миль по темной сельской дороге к заведениям, которые оказывались закрытыми. Другие стояли перед ярко освещенными площадками, предлагавшими огромный выбор возможностей. «Эксон» или «Тексако», «Саноко», «Сабвей», «Макдоналдс», «Крэкер бэррел», «Марриотт», «Ред руф» или «Комфорт инн». Это если впереди сияли огни. Обманчивые съезды были темными, у других же на горизонте мерцали многообещающие красно-желтые фонари.
