— Совершенно верно, — вынужден был согласиться Тихон.
Мартынов продолжил:
— Теория красивая, но как быть с практикой? Предлагаю вернуться к нашим баранам. Вы понимаете, о чем я?
В первый день словесная полемика после доклада закончилась тем, что профессор предложил Заколову испытание. Молодой ученый принял вызов. Во время перерыва они прошли в архив, и Мартынов показал Заколову «один любопытный артефакт».
— Что такое артефакт? — вынужден был тогда спросить Заколов.
Профессор иронично улыбнулся:
— Чтобы изучать историю помимо математики следует знать латынь — это истинный язык ученых, ораторов и поэтов древности. Artefactum происходит от двух слов: arte — искусственно, factus — сделанный. Искусственно созданный носитель культурной, исторической или символической информации.
— На нем как раз изображены символы, — заметил Тихон.
— Латинские буквы и римские цифры.
— Без цифр никуда, — парировал предыдущий укол Тихон.
Он взял в руки артефакт. Это оказался тяжелый цилиндр из темного и светлого металла. Две разноцветные половинки скреплялись в центре с помощью трех колец, на которых были изображены латинские буквы, римские цифры и висячий замок. Очевидно, внутри артефакта что-то хранилось, но чтобы ее раскрыть требовалось подобрать некий код на кольцах. На торцах цилиндра угадывалось изображение шкуры барана на подвязке. Профессор пояснил, что так выглядит орден Золотого Руна.
Тогда же профессор Мартынов предложил Заколову разгадать код. Тихон заинтересовался и пообещал подумать. Его действительно увлекла нетривиальная историческая загадка, однако судьба распорядилась иначе. В тот вечер в метро он увидел статью о фильме «Коварная дуэнья», помчался в кинотеатр, встретил Ларису Трушину, и голова молодого человека пошла кругом.
«Как же я забыл! Вот олух!»
Тихон мельком взглянул на свою сумку, оставленную на первом ряду в откидном кресле, и ему стало стыдно вдвойне. После встречи с Ларисой, всколыхнувшей прежние чувства, он думал только о девушке. Он мечтал, чтобы она позвонила, предложила встретиться. Вечерами он с надеждой смотрел на телефонный аппарат, не в силах думать ни о чем ином.
— Вы понимаете, о каких баранах я говорю? — переспросил Мартынов.
— Орден Золотого Руна, — промямлил Тихон, вспоминая о загадочном артефакте.
Его слов никто не понял кроме профессора и еще одного господина. Лысый иностранец, сидевший за Мартыновым явно заинтересовался услышанным и впился колючим взглядом в Заколова.
Секретарь конференции напомнил, что время доклада истекло. Тихон поблагодарил слушателей, подошел к Мартынову и заверил:
— Иван Степанович, я к вам обязательно зайду на следующей неделе.
— А зачем откладывать? — Оживленное эмоциональное лицо и хитрый взгляд контрастировали с солидным возрастом профессора, а его голос был наполнен лукавством: — Научные прорывы — детище молодых умов. Так продемонстрируйте ваши способности старику. Идемте в мой кабинет.
Тихону ничего не осталось, как пойти вслед за профессором. За ними чуть в отдалении увязался и лысый иностранец.
Заколов понятия не имел, как ему оправдаться перед Мартыновым, и старался тянуть время.
— Иван Степанович, сколько лет вашему артефакту? — спросил он.
Профессор, читавший лекции в университете, привык отвечать обстоятельно, и когда говорил невольно замедлял шаг, видимо, ощущая себя в учебной аудитории перед неразумными студентами.
— Я думаю, артефакт представляет собой специальный футляр, в котором хранится нечто ценное. Не золото-бриллианты, разумеется, а ценное с исторической точки зрения. Например, некие документы, имеющие отношение к Ордену Золотого Руна. Хочу напомнить, что это одна из самых влиятельных тайных организаций мира. Причем не только в древности, но и сейчас. Я думаю, даже самая влиятельная, потому что в Орден Золотого Руна могли вступать только сильные мира сего. А возраст футляра… Судя по рисунку на торцах, это самое первое изображение знака Ордена, принятое во времена Филипа Доброго, герцога Бургундского. Значит, футляру около шестисот лет.
— Шесть веков!
— Не так много по историческим меркам. Но внутри футляра может оказаться еще более древняя ценность. У вас появились мысли, как его открыть?
— А почему эта проблема возникла только сейчас? — вопросом на вопрос ответил Тихон. — Столько лет футляр хранился в архиве, и вдруг…
— Видите ли, молодой человек, загадочный предмет я обнаружил недавно. История его такова. В 1945 году из Вены к нам вывезли обширный исторический архив. По праву победителя, так сказать. Не до всего у нас дошли руки, многое долго пылилось на полках. И вот, в качестве дружественного жеста, наше правительство решило вернуть часть архива в Австрию. Я возглавил комиссию по возврату. Мы отправили в Вену около двух тысяч различных предметов и документов. Среди них есть действительно бесценные для истории Австрии. Тогда я и обнаружил этот футляр, и решил его оставить.
— Почему?
— Когда-то, в ваши годы я очень интересовался историй Ордена Золотого Руна. С ним связано много загадок.
— Например?
— Начну с самой последней. Представьте себе, недавно получаю официальное письмо из Вены. Австрийцы рассыпаются в благодарностях, приглашают меня в гости, однако просят захватить с собой еще один предмет. Всего один!
— Этот загадочный футляр?
— Совершенно верно.
— И вы вернете?
— Ну что вы! Безвозмездная передача состоялась, вопрос закрыт. Австрийские партнеры и так получили очень многое. Я расставался с архивом скрепя сердце. — Профессор остановился напротив своего кабинета, вздернул брови и поднял указательный палец вверх. — Знаете, что, молодой человек, мы сейчас пойдем прямо в архив. И на примере артефакта вы докажете мне, что математика способна решать исторические загадки.
Тихону прикусил губу. Ему совершенно не хотелось спускаться в архив. Как только профессор вскроет коробку, сразу выяснится, что артефакта там нет! Придется признаться, что он выкрал его в прошлый раз. Профессор продемонстрировал ему футляр, дал рассмотреть, но в качестве предмета для размышления передал фотографии артефакта. Тихон не хотел проиграть спор. Он подумал, что сможет вручную подобрать код, вернуть открытый футляр и извиниться. Победителей, как говорится, не судят.
Но, беда в том, что футляр исчез. Он помнит, как сунул цилиндр в свою наплечную сумку и позабыл там. А теперь сумка пуста! Как ему оправдаться?
— Может, в следующий раз? Честно говоря, мне надо еще подумать, — неуверенно предложил Заколов.
— А-а, сдаетесь! Но я вас так просто не отпущу. Вы же размышляли, и какие-то идеи у вас, наверняка, появились. У меня тоже есть соображения. Вот вместе и подумаем. Одна голова хорошо, а две — лучше! Особенно, когда они мыслят по-разному. Идемте-идемте.
Ободренный профессор потащил помрачневшего Заколова за собой.
Лысый иностранец, державшийся в отдалении, явно заинтересовался их разговором, приободрился, его плечи расправились, и маленький аккуратный животик стал казаться чем-то лишним в его фигуре. Он бросил опасливый взгляд по сторонам и мягким неслышным шагом направился вслед за ушедшими.
Исторический архив представлял собой просторное помещение без окон с длинными высокими рядами стеллажей, утыканных папками и коробками разных форм и размеров.
Профессор включил свет, уверенно прошел внутрь архивного помещения, нашел нужный ряд и показал на полку:
— Вот она. — Вверху стояла коробка, на которой помимо инвентарного номера была приклеена фотография артефакта. — Тихон, будьте любезны, принесите стремянку. Сейчас достанем и попробуем вместе разрешить загадку.
Заколов выполнял просьбу медленно, надеясь, что произойдет чудо, и Мартынова срочно куда-нибудь вызовут.
— Да что вы плететесь нога за ногу! — высказал недовольство профессор. — Дайте-ка я сам.
Мартынов легко залез на стремянку. Видимо, близость исторических реликвий, да еще в таких количествах, служили для него особым допингом. Профессор ухватился за коробку.
«Хоть бы свет погас, что ли», — уныло подумал Тихон. Ему было безумно стыдно за свой неправильный поступок. Кража есть кража, какие оправдания не придумывай. Еще мгновение, и придется признаться в неблаговидном поступке. Позора не избежать.
В следующий миг свет погас. Темнота обрушилась, как непроницаемое покрывало. Профессор чертыхнулся, Тихон схватился за стеллаж, чтобы не потерять ориентацию в пространстве. Его сердце колотилось то ли от неожиданного спасения, то ли от неясной тревоги.
За стеллажами мелькнул тонкий луч. Кто-то быстро шел к ним с фонариком. Вот свет прорезал пространство вдоль их ряда. Яркий луч ощупал их лица, ослепив обоих, и остановился на коробке, за которую продолжал держаться профессор.
