— Ведь вы же сидите здесь так долго не для того, чтобы отказаться. Соглашайтесь.
— Зачем я вам нужна? — почему-то шепотом спросила я.
— Комплиментов говорить вам не стану. Со временем сами поймете. Если, конечно, я в вас не ошибся.
И я сдалась:
— Хорошо, я согласна. Только…
В этот момент в комнату вплыла Надя.
— Познакомься, Надя, это наша новая сотрудница, Марина, — сказал Себастьян. — А это Надя…
Надя со звоном плюхнула поднос с чашками на стол и надменно произнесла:
— Кому Надя, а кому Надин Мишелевна!
И удалилась, покачивая бедрами так, словно шла по подиуму. «Во дает!» — подумала я одновременно о реплике и о походке. И вопросительно посмотрела на Себастьяна.
— Только не ждите от меня объяснений, — ответил он. — Это очень долго и нудно. Да и не стоит говорить о том, что до вас и так скоро дойдет, тем более, насколько я понял, вы обожаете думать… Когда придет Дани-ель… А, вот и он.
За дверью приятный баритон не очень верно, но довольно громко запел: «Надежда — мой компас земной!..» Вслед за этим послышался какой-то звон и затем — выразительный хохот.
Дверь кабинета распахнулась. На пороге стоял симпатичный голубоглазый блондин лет сорока с небольшим. Он был старше Себастьяна лет на десять. На нем было черное кожаное пальто, правда, длиннее, чем у Себастьяна, с более широким воротником. «Что у них, форма, что ли, такая? — подумала я. — Прямо как чекисты!»
— Она кинула в меня чайным блюдцем! — воскликнул Даниель. — Вы представляете? Я такие броски только в фильмах о ниндзя видел!
— Не попала? — усмехнулся Себастьян.
— Разумеется, не попала!
— Мог бы и поймать. Жалко, хорошее было блюдце.
— Ну, зачем же лишать женщину удовольствия? Должна же она выпустить пар. Пусть хоть весь сервиз переколотит, жалко, что ли? Новый купим…
Внезапно он резко обернулся и стремительно взмахнул рукой.
— Это уже слишком, — укоризненно сказал он, обращаясь к Наде. — Чашкой в спину… Расколотила бы уж лучше об пол…
Он повернулся к нам. В руке у него действительно была чашка — точно такая же, из которых мы с Себастьяном пили чай.
— Здорово! — восхитилась я.
— Ага, — согласился Даниель и вдруг быстро наклонился. Над его головой пролетела чайная ложка и приземлилась на ковер посреди кабинета.
— Чем демонстрировать свои недюжинные способности, — усмехнулся Себастьян, — лучше бы рассказал, что сумел разузнать.
— Кое-что сумел. — Даниель закрыл за собой дверь. — Да только мало. Информация невнятная и какая-то странная.
Он перевел взгляд на меня и спросил:
— А договор мы подписали?
— Пока нет. — Себастьян поднялся с кресла, подошел к бюро и, достав оттуда лист бумаги, протянул его мне: — Держи. Ручку дать?
— Странно, — задумчиво сказала я, прежде чем поставить подпись. — Сегодня какой-то особенный день. Меня уже второй раз уговаривают поступить к ним на работу, словно я какое-то сокровище.
Себастьян и Даниель настороженно переглянулись.
— Кто же был первым? — спросил Себастьян. Выслушав мой рассказ, они снова переглянулись, теперь уже встревоженно.
— Кто-то очень хотел нас опередить. — Даниель задумчиво вертел в руке Надину чайную ложку. — Что-то мне это не нравится… Давай ставь свою подпись.
— А надо ли? — ухмыльнулась я. — Может, сначала объясните мне, в чем дело? Зачем это я вам понадобилась?
— Все, Даниель, я больше не могу! Проводи ее, пусть катится на все четыре стороны. В конце концов, я не змей-искуситель.
Себастьян протянул руку, чтобы забрать у меня листок, но в этот миг я торопливо поставила на нем свою подпись. Конечно, мой разум во весь голос кричал, что я влипаю в грандиозную авантюру, добра от которой ждать не приходится. Но сердце отвечало, что ради Севастьяновых ресниц можно вынести все, что угодно.
Как только я отняла ручку от бумаги, по комнате пронесся едва заметный ветерок, по стенам заскользили золотисто-розовые блики, что-то мелодично зазвенело — будто жемчужина упала в хрустальный бокал. Лица Себастьяна и Даниеля на мгновение озарились, и в воздухе повис протяжный нежный звук — словно пропела задетая кем-то струна.
Все это длилось несколько секунд, а когда прекратилось, я раскрыла рот, чтобы спросить у своих новых начальников, что случилось, но у них был такой обыденный вид, что я смешалась и решила воздержаться от расспросов.
— Приходите завтра после трех, — говорил Себастьян, спускаясь вместе со мной вниз по скрипучим ступенькам. На своей спине я уносила невидимый ожог от Надиного взгляда. — Раньше мы с Даниелем не появимся. Кстати, раз уж вы теперь работаете у нас, отдайте мне визитку этой… как ее…
— Валетовой… — подсказала я. — Но ведь я должна позвонить ей и предупредить…
— Это ни к чему. А вот нам с Даниелем эта карточка очень понадобится. И вот еще что — дайте мне координаты того места, откуда вас отправили к Валетовой.
Я продиктовала адрес и, когда Себастьян распахнул передо мной дверь, спросила:
— А Даниель, он тоже немец?
— Нет, не немец. Гораздо хуже! — таинственно ответил Себастьян.
Только в метро я вспомнила, что так и не выяснила, каким образом Наде удалось связаться со мной по таксофону. Впрочем, это было не столь уж важно. Спрошу завтра, никуда они от меня не денутся. Словно ища подтверждения своим мыслям, я посмотрела на кольцо. Кольцо ответило мне нежным золотистым мерцанием.
«Такое событие, как поступление на новую работу, не каждый день случается», — сказала я себе, останавливаясь перед входом в недавно открытый рядом с моим домом супермаркет, задумчиво глядя на разноцветную неоновую вывеску. Почему бы в таком случае не купить себе что-нибудь приятное, вроде свежего ананаса, персиков в собственном соку или хотя бы кукурузы в банке? Поводов отказать себе в удовольствии не было решительно никаких, тем более что я сегодня не только обзавелась работой, но и избежала гибели в водах Москвы-реки. Нужно только заскочить домой, чтобы пополнить содержимое кошелька, кардинально опустошенного покупкой кольца.
В магазине было все, что только можно себе представить: консервированные мидии в томатном соусе, оливки, фаршированные анчоусами и миндалем, паштет из гусиной печенки, киви, авокадо, манго и еще какие-то штучки, похожие с виду на сосновые шишки, названия которых я не знала. Разве что черта лысого в собственном соку не было на витринах, но его, наверное, спрятали под прилавок и держали для особо избранных покупателей.
Разинув рот, я долго созерцала все это великолепие. Никто мне не мешал — в магазине не было ни единой души, и даже продавец куда-то запропастился.
Выбор был долгим и нелегким, но в конце концов я остановила его на оливках с лимоном, кукурузе, паштете и киви. Оглядевшись по сторонам, я призывно кашлянула.
В ту же секунду передо мной возник продавец, и составленный в голове список немедленно разлетелся на мелкие кусочки.
Конечно, до Себастьяна ему было далеко. Вернее, между ними не было ничего общего… То есть… Стоп! С этим надо что-то делать. Нельзя же при виде каждого симпатичного мужчины впадать в столбняк. Это просто неприлично.
Продавец откинул со лба челку. Фиалковые глаза смотрели на меня выжидающе. Несмотря на цвет глаз, их хозяин явно не имел ничего общего с безобидной фиалкой и относился явно не к флоре, а к фауне. Некто хищный из семейства кошачьих. В левом ухе поблескивала сережка. «Бабник и эгоист. Море обаяния и ни капли совести» — так определила я про себя.
— Вы что-то хотели? — поинтересовался продавец.
— Да, — собираясь с мыслями, с трудом пробормотала я. — Мне, пожалуйста…
Должна признаться, что собралась я с какими-то другими мыслями, потому что в новой редакции список покупок состоял из банки вишневого компота, баклажанной икры, коробки печенья и пакета чипсов. Когда я убрала покупки в пакет, на прилавке появилась шоколадка.
— А это лично от меня! — задушевно сказал представитель семейства кошачьих.
— Спасибо, конечно… — поблагодарила я. В этот момент из подсобки послышалось:
— Эй, Тигра! Поди на минутку! Точно! Тигра — самое оно!
Продавец исчез, а когда появился вновь, я не удержалась:
— А почему «Тигра»?
Вместо ответа он высоко засучил левый рукав свитера. От плеча к локтю, словно с горки, спускался серьезный полосатый зверь.
— Классная татуировка, — одобрила я.
— Все для вас, — галантно улыбнулся Тигра. Еще раз поблагодарив за шоколадку и чувствуя себя на редкость неловко, я повернулась и пошла к двери. Взявшись за ручку, услышала за спиной:
— Телефончик не оставишь?
Я замерла, не веря собственным ушам.
У газетного киоска снова никого не было, и снова никто не снимал трубку на том конце провода. Он почувствовал, что его растерянность растет как снежный ком, превращаясь в панику. Без денег — того, что дали ему спасители-диггеры, хватило ненадолго, — без работы, один в чужом городе… Правда, в Шереметьеве на его имя заказан билет до Берна, но, во-первых, вылет только завтра утром, а во-вторых, он не может чувствовать себя спокойно, пока не выполнит своей миссии. За пазухой у него лежит нечто по-страшнее бомбы и поценнее золота. Книга жгла ему грудь сквозь свитер и подкладку куртки, словно лазерный луч.
