– Я лучше поступлю иначе, господин! – с радостью произнес Ма Чжун. – Я расспрошу Тулби!
Младший помощник Хун бросил на судью многозначительный взгляд, но тактично воздержался от замечаний. Тулби была уйгурской проституткой, в которую Ма Чжун страстно влюбился шесть месяцев назад. Роман оказался коротким – он быстро устал от ее чересчур пышных прелестей, а у нее к тому же обнаружилась неизлечимая любовь к вонючему чаю на растительном масле и столь же неисправимое отвращение к умыванию. Когда же он, кроме того, обнаружил, что у нее уже был постоянный любовник – монгол, погонщик верблюдов, от которого у нее было два сына, четырех и двух лет, – он завершил роман самым благородным образом. На свои сбережения он выкупил Тулби у ее хозяина и приобрел для нее харчевню под открытым небом. Погонщик верблюдов женился на ней, и Ма Чжун был у них шафером на свадьбе. На свадебном пиру, который продолжался до рассвета, вместе со всеми гостями он поглотил огромное количество жареной баранины и крепкой монгольской водки, после чего у него было самое тяжелое похмелье за много лет жизни. После короткой паузы судья Ди осторожно сказал:
– Как правило, эти люди предпочитают помалкивать о делах своих соплеменников. Однако вы хорошо знаете эту женщину и она сможет говорить с вами свободно. Во всяком случае, стоит попробовать. Когда вернетесь, сообщите, что вам удалось узнать.
Младший помощник Хун и Ма Чжун вместе ели полуденный рис в помещении стражи. Ма Чжун приказал стражнику принести большой кувшин вина из ближайшего кабачка.
– Я знаю, какой бурдой меня потчевать будут, – сухо сказал он, выпивая чашу. – Нужно заранее укрепить желудок! А теперь лучше переодеться в старье, чтобы не привлекать внимания. Удачных поисков в храме!
После ухода Ма Чжуна младший помощник Хун допил чай и не торопясь прошел в личные покои судьи Ди в задней части территории суда. Старый управляющий сообщил ему, что после полуденного риса судья ушел со своими тремя женами в сад за домом. Младший помощник кивнул и отправился туда же. Он был единственным мужчиной среди служащих суда, которому разрешалось входить в женские покои судьи Ди, и очень гордился этой привилегией.
В саду было относительно прохладно, поскольку предыдущий судья разбил сад с большим знанием дела, так как увлекался ландшафтным садоводством. Высокие дубы и акации простирали свои ветви над извилистой дорожкой, мощенной гладкими черными камнями неправильной формы. На каждом повороте дорожки слышалось журчание кружащегося в зарослях ручейка. То там, то сям в сплошной зелени виднелись гармонично сочетающиеся группы цветущих кустов.
Последний поворот дорожки вывел младшего помощника к небольшой поляне, окаймленной замшелыми скалами. Вторая и третья жены судьи сидели на скамье из грубо отесанного камня под высокими шелестящими стволами бамбука и смотрели на пруд с лотосами, расположенный в некотором отдалении в самой низкой точке сада. За ним была внешняя стена территории суда, скрытая умело рассаженными соснами. Посредине изогнувшегося дугой мраморного моста, перекинутого через пруд с лотосами, стояла небольшая беседка. Ее заостренная крыша с красиво загнутыми кверху нижними углами кровли покоилась на шести стройных колоннах, покрытых красным лаком. В беседке судья Ди и первая жена склонились над столиком у балюстрады.
– Сейчас судья будет писать, – сообщила вторая жена Хуну, – Мы остались здесь, чтобы не мешать им.
У нее было приятное доброе лицо, а волосы собраны в простой узелок на затылке. Поверх белого платья она надела курточку из фиолетового шелка. В ее обязанности по дому входило наблюдать за хозяйственными расходами. Третья жена казалась особенно стройной в платье синего шелка с длинными рукавами, стянутом под грудью красным поясом. Изящная прическа с высоким пучком волос оттеняла ее тонкое, чуткое лицо. Она увлекалась живописью и каллиграфией, любила также и развлечения на открытом воздухе, вроде верховой езды. В ее обязанности входило обучение и воспитание детей судьи. Младший помощник Хун дружески кивнул им и спустился по каменной лестнице, которая вела к пруду с лотосами. Он подошел к мраморному мосту. Беседку построили на самой высокой точке дуги. Судья Ди стоял перед столом с большой кистью для письма в руке. Он внимательно, словно примериваясь, смотрел на расстеленный на столе лист красной бумаги. Первая жена хлопотливо готовила чернила на маленьком боковом столике. Черты ее овального лица были правильными, а волосы причесаны в виде трех тяжелых узлов, скрепленных узкой золотой повязкой. На ней было платье из белого и синего шелка с вышивкой, которое выгодное подчеркивало ее прекрасную фигуру. К тридцать девятому дню рождения склонность к полноте стала чуть заметнее. Судья женился на ней, когда ей было девятнадцать, а ему – двадцать. Она была старшей дочерью высокопоставленного чиновника, лучшего друга его отца. Она получила превосходное классическое образование и, будучи женщиной сильного характера, она твердой рукой управляла домом. Вот она остановилась, прекратила тереть лепешкой сухих чернил о камень и знаком показала мужу, что все готово. Судья Ди смочил кисть, откинул к локтю правый рукав и одним размашистым, мощным движением написал иероглиф, обозначающий «долгую жизнь», высотой более метра.
Младший помощник Хун, ожидавший на мосту, пока судья закончит, вступил в беседку.
– Какая великолепная каллиграфия, господин! – воскликнул он.
– Хун, я хотела, чтобы приличествующий празднику иероглиф был написан рукой хозяина! – сказала первая жена с удовлетворенной улыбкой, – Сегодня вечером мы повесим его на стене нашей столовой! – Вторая и третья жены подбежали к пруду полюбоваться иероглифом. Они восторженно захлопали в ладоши.
– Ну, – улыбаясь сказал судья Ди, – у меня просто не могло получиться плохо, поскольку первая жена приготовила чернила, а вы двое приготовили красную бумагу и кисть! А теперь мне нужно идти. Я должен осмотреть заброшенный храм. Какие-то бродяги устроили там драку прошлой ночью. Если у меня будет время, я навещу жрицу в Жилище Отшельника и скажу ей, что собираюсь установить постоянный пост стражи на холме.
– Пожалуйста, обязательно сделай это! – сказала вторая жена. – Жрица живет совсем одна в Жилище Отшельника, и у нее только одна служанка.
– Ты должен убедить жрицу переехать в город, – заметила первая жена. – Здесь пустуют два или три святилища, и она вполне могла бы поселиться в них. Тогда ей не придется отправляться так далеко, чтобы дать нам урок по составлению букетов.
– Я сделаю все, что смогу, – пообещал судья. Его жены любили жрицу. Она стала одной из немногих хороших друзей, которые появились у них в Ланфане. – Я могу задержаться, – добавил он, – но вы наверняка будете заняты всю вторую половину дня:
будете принимать жен местной знати, которые придут с поздравлениями. Я постараюсь вернуться пораньше.
Все три жены проводили его до ворот сада.
Официальный паланкин судьи Ди уже стоял в переднем дворе. Рядом с ним ждали восемь крепких носильщиков. Глава городской стражи с конными стражниками тоже находились там. Судья Ди сел в паланкин с младшим помощником Хуном.
По дороге к Восточным воротам младший помощник спросил:
– Зачем убийце понадобилось отрезать головы у своих жертв? И зачем менять тела?
– Самый очевидный ответ, младший помощник, состоит в том, что убийце или убийцам было все равно, опознают ли в жертве Сэн Саня или нет. Но по какой-то таинственной причине они хотели скрыть его тело. В то же время им нужно скрыть сам факт второго убийства и личность убитого. Однако могут обнаружиться и другие, менее очевидные причины. Тем не менее нам пока не стоит о них беспокоиться. Прежде всего нужно найти тело Сэн Саня и голову другой жертвы. Они должны быть спрятаны где-то в заброшенном храме или поблизости от него.
Когда свита проходила через Восточные ворота, несколько зевак из тех, кто обычно вертится около мелких лавочек или прилавков по краям большой дороги, из любопытства увязались за ней, но глава городской стражи поднял кнут и рявкнул, чтобы они остановились.
Неподалеку резная каменная арка у подножия горы обозначала начало лестницы, ведущей вверх по склону. Глава городской стражи и его люди спешились. Пока носильщики опускали паланкин, судья Ди быстро сказал младшему помощнику:
– Запомните, Хун, наши люди не должны знать, что именно они ищут! Я скажу им, что это большой сундук или нечто в этом роде, – Судья спустился с носилок и бросил подозрительный взгляд на крутые ступени. – Трудновато будет подниматься в такой жаркий день. Верно, глава стражи?
– Почти две сотни ступеней, ваша честь. Но это самый короткий путь. Тропинка за храмом полого спускается по склону к большой дороге, и от нее рукой подать до Северных ворот города. Но, чтобы добраться по ней до вершины холма, потребуется час. Той дорожкой пользуются только охотники и сборщики хвороста. Отребье, которое ночует в храме, поднимается по этой лестнице.
