— Дней десять назад,— неуверенно сказал один из охранников.
— Полная чепуха получается. Значит, они все же унесли то, за чем приходили,— сделал заключение Трифонов.— После стольких стараний уйти с пустыми руками? Ерунда!
— Их же спугнули, товарищ полковник… — попытался возразить криминалист.
— Кто? — возмутился Куприянов.— Эти что ли? — Он кивнул на неуклюжих безоружных охранников.— Кого они могут напугать? Двое сунулись сдуру, теперь в морге прохлаждаются. Сейф-то уже вскрыт, долго ли туда залезть и сгрести в сумку все что надо.
— Все правильно, Семен,— согласился Трифонов.— Мало того, они пришли сюда не за долларами. Не та сумма, ради которой стоит подвалы арендовать, светиться, дорогое оборудование привозить, работать в поте лица, а потом еще двух человек завалить. Деньги их попросту не интересовали. Установили, где хозяин кабинета?
— Нет,— твердо ответил криминалист.— Послали к нему домой ребят. Нет его. Соседей разбудили.
Женщина сказала, что дня три как никто его не видел. Живет один. Старый бобыль. А бухгалтер из соседнего офиса, что охрану вызвал, сказал, что заходил к нему сюда в кабинет несколько дней назад — они вроде как приятелями были — и слышал, как Добронравов с кем-то разговаривал по телефону и его просили о встрече. Он посмотрел в календарь и ответил: «Нет, только после пятнадцатого сентября. Я уезжаю по срочным делам на несколько дней, и меня в городе не будет». Сегодня у нас девятое наступило. Так что, раньше чем через неделю мы его допросить не сможем, если сам не объявится.
— Вот что, Куприянов… — задумчиво протянул следователь.— Ты возьми его записную книжку, обзвони всех и проверь, что он в календарь записывал. Не может быть, чтобы никто не знал, куда он уехал. Прятаться от людей у него нет причин.
— Сделаем, Алексан Иваныч.
— Меня еще кое-что смущает. Охранники видели в кабинете троих, стрелял, судя по гильзам, один. Но зачем им втроем сюда подниматься? Сейф маленький, в него тяжесть неподъемную не положишь. Один — в машине, второй — в подвале на подхвате, а взломщик — в кабинете. Так я понимаю. Оставить машину и подвал без надзора могут только дилетанты.
— Сейф открывал профессионал экстра класса,— вмешался криминалист.— Это он с виду простенький, но отмычкой его не возьмешь. Автогеном тоже. Дверца — сплошная сталь. Маленький, а с места его не сдвинешь. Посмотрите на пол. Видите, дополнительные опоры монтировали. А вот на счет того что здесь троим делать, согласен — не понятно. Стрелял тоже не дилетант. Три выстрела, и все в цель. Просто третий пригнуться успел, и его не насмерть задело, но печень пробило. А первым тут же продырявил головы. Так что по поводу дилетантов я не согласен.
— Интересно, адвокаты собирают марки? — разглядывая каталог, взятый со стола, задал вопрос в никуда Трифонов.
— Судя по библиотеке, вряд ли,— ответил Куприянов.
— Разрешите глянуть? — замялся у порога охранник.
— Пожалуйста,— пригласил его Трифонов. Толстяк с бычьей шеей, тряся выглядывающими
один из-под другого подбородками, подошел к столу и взял в руки толстый том с названиями, написанными на иностранном языке.
— Да, это он. Видел я его однажды дома у одного солидного коллекционера дома. Видите ли, я сначала для сына, пока он подрастал, собирал марки, а потом сам увлекся. Да так, что всю зарплату на них трачу. Хорошо, что жена прилично зарабатывает. Всю семью на себе тащит.
— Но это же каталог, а не марки. Почему у вас глаза так загорелись?
— Так это же кладезь. Швейцарское издание сорокового года. Тут описаны все раритеты со дня создания почты. Такой каталог стоит не меньше тридцати тысяч долларов, а то и дороже. Да дело и не в деньгах — их в России всего пара-тройка штук. Те, что с трофеями из Германии привезли. Только тогда, в сорок пятом, всякий ширпотреб привозили, а кому нужен тяжеленный том с черно-белыми картинками?
— Ты же только что сказал, что уже видел такой,— с подозрением спросил Куприянов.
— Было дело, потому все о нем и знаю. Работал я телохранителем у одного банкира. Трус кошмарный. Мы с моим напарником за ним хвостом чуть ли не в сортир ходили. А он любил антиквариат собирать. Деньги уже девать было некуда. Одних квартир с десяток купил. Так вот, тот банкир мужик жадный, скряга. Даже нам зарплату платя из своего кармана, ухитрялся задерживать да еще налоги вычитал. В свою пользу, разумеется. Так просто он ничего не покупал, а сначала ехал к профессору Горбоносову и консультировался с ним. Ему он тоже платил за консультации. А к Горбоносову и из Эрмитажа за справками обращаются. Вот у профессора на столе я и увидел близнеца этого справочника. Пока они разговаривали, я его листал. А потом профессор заметил это и рассказал мне историю фолианта.
— С профессором понятно,— удивился Трифонов.— Но почему сей справочник стал настольной книгой адвоката? Загадка? Проверь-ка еще раз книжные полки, Куприянов.— Он взял из рук охранника книгу и открыл тринадцатую страницу. В углу на верхнем поле стоял экслибрис в виде двух скрещенных гусиных перьев, под которыми стояли инициалы ТВТ
— Хозяина мы, конечно, найдем. Книжечка чужая, но какое это имеет отношение к нашему делу? Грабитель, стрельба и марки? Надо будет вписать эту книжечку в протокол изъятия и поближе с ней познакомиться на досуге, если хозяин в ближайшее время не объявится.
— Нет, Алексан Ваныч, нет тут ничего о марках.
— Ладно. Пойдем осмотрим двор и подвал. Вряд ли мы сумеем установить имена истинных арендаторов, фирма однодневка, записанная на бабульку с Васильевского из коммуналки, но подпорный агрегат должен иметь обратный адрес. Такие штуки на стройплощадках не валяются.
Кабинет закрыли на ключ и, используя все имеющиеся у охраны фонари, отправились во двор, где находился вход в подвальное помещение.
Ценности его не интересовали. Артем нуждался в деньгах. За ювелирным магазином на углу набережной возле почтамта он наблюдал не первый день. Тут же по соседству находился банк, и выручка магазина сдавалась инкассаторам в первую очередь, сразу после закрытия. Имея под носом такое серьезное и хорошо охраняемое заведение, руководство ювелирного магазина не особо беспокоилось об охране. Кроме одного единственного сторожа, на ночь никого в магазине не оставалось. Сигнализация подключалась только к витринам прилавков, под стеклом которых хранилось золотишко. Его ленивый директор не убирал в сейф. Может, и правильно. Центр города, полно милиции и курортников, рядом банк, ну кому придет в голову лезть в магазин? Однако пришло. Имелся один нюанс. По понедельникам магазин не инкассировался. Почему? Трудно сказать. Да и выручка была не велика в первый будний день после выходного. Артем мог снять с карманов иностранцев за один вечер куда больше, чем выгрести из сейфа магазина. Но червь тщеславия грыз его самолюбие, и с этим обстоятельством он бороться не мог.
Сегодня был понедельник. Мало того, какой-то толстосум купил в магазине своей подруге гарнитур из сережек, колечка и колье с брильянтовой россыпью. Покупка не из дешевых, и упускать такой шанс непростительно.
Черный ход в магазин располагался со двора, за дверью сидел сторож, и когда все служащие уходили домой, он запирался на щеколду — вот и вся беспечная хитрость. Наказывать надо за такое разгильдяйство.
Пал Трофимыч отличный старикан, бывший моряк, а ныне в опале и был ночным хозяином несметных сокровищ. С ним-то обаятельный молодой человек давно уже нашел общий язык. Сторож неукоснительно соблюдал свой ритуал. Люди, привыкшие к дисциплине, не ломали своих привычек до конца жизни.
По дороге на работу Трофимыч заходил в погребок на площади и выпивал пару стаканчиков красненького. С учетом того, что бочковой портвейн сильно разбавлялся, окосеть от незначительной дозы мог только ребенок.
Последнюю неделю одиночество старика скрашивал молодой парень, и Трофимыч уже к нему привык. Заходя вечером в погребок, он уже искал глазами своего новоиспеченного приятеля, который всегда поднимал ему настроение остроумием, анекдотами и веселым нравом. У них уже так повелось: кто раньше приходит, тот и покупает сразу четыре стаканчика, чтобы не терять времени в очереди. Как правило, первым приходил Артем, но всегда отказывался брать деньги за вино. Чего мелочиться?! Вино в розлив стоит дешево.
Стулья-бочки, столики-бочки, и название погребка «Бочка». Они устраивались в уголочке и минут сорок общались. Сорок минут смеха, и Трофимыч веселым шел на свою скучную службу. Устал он от одиночества. Весь день один, ночь один, и никаких радостей.
Вот и сегодня Артем пришел раньше своего приятеля. Портвейн уже стоял на столе.
Повеселились и разошлись.
В девять вечера, когда солнце спряталось за горы, а в открытых летних кинотеатрах начались киносеансы, Артем зашел во двор магазина и с легкостью перемахнул сетку — символическую ограду с запертой на замок калиткой.
