До Химок я мог о многом подумать, но меня заклинило на статье из "Книжного обозрения", автор которого рассыпалься в комплиментах известной писательской обойме.
Собственно, я сам тоже писал и потому не мог считаться беспристрастным.
К о времени, когда я получил старшего лейтенанта, у меня уже было написано несколько рассказов и небольших повестей в стиле полицейской прозы. Один рассказ был даже опубликован — в престижном и весьма читаемом издании — географическом и одновременно приключенческом журнале "Вокруг света".
То, что он увидел свет именно в нем, объяснялось, в первую очередь, его названием — "Дело о снегопаде в Перу"…
Знойные дни северного лета
На самом деле события, описанные мною, происходили в нашем полушарии, точнее в Костроме. В основе повествования лежала действительная история, происшедшая со мной в самом начале службы. В рассказе было мало рассуждений, диалогов и много действия. Герой стрелял чаще, чем разговаривал…
Поздней ночью случайные прохожие жались к домам, чтобы не попасть под мою шальную пулю. В нескольких десятках метров впереди убегал неизвестный парень — один из тех, кого я преследовал…
Мы столкнулись случайно нос к носу в темном большом дворе. Их было пятеро, нас — двое: я и старший опер — оба в гражданском. "Милиция! Документы…"
Один из них бросил мешок, который он до этого вместе с напарником вынес из такси, и побежал. Трое других, как потом оказалось, были покупатели. Я на ходу пощупал брошенную ношу. В мешке лежало что-то мягкое, напоминавшее вещи. В те дни по городу шла эпидемия квартирных краж, похожих по способу совершения одна на другу, как две капли воды. Мы носились, как ошалевшие, и ничего не в состоянии были сделать. Квартирные воры были неуловимы…
На то, чтобы развязать мешок и посмотреть, что в нем, убегавший не оставил нам времени. Он был уже за перекрестком. Раздумывать было некогда. Старший опер остался с мешком и другими задержанными, я как более борзой бросился вдогонку…
"Стой! Стрелять буду!"
Куда там!..
Я неплохо бегал, но того, которого я преследовал, гнали страх и чувство опасности. Еще минуту-другую и он бы скрылся из глаз…
"Стой!.."
Он и не подумал остановиться. Очень скоро мы были уже далеко, на другой улице. На бегу я достал "макаров", дослал патрон в патронник.
— Стой! Стрелять буду…
"Господи! Неужели это был я тогда?!"
Как положено, первый выстрел мой был вверх. И второй тоже.
Никакого эффекта!
Мои выстрелы только прибавили ему скорости. Мы бежали все быстрее, но расстояние между нами почти не сокращалось. Больше того я скоро почувствовал, что с каждым моим выстрелом начинает увеличиваться…
Несмотря на поздний час народ еще не спал. Несколько припозднившихся прохожих… На лавочках у домов еще сидели люди. После первых же выстрелов их словно сдуло ветром…
Мы неслись словно стрелы, выпущенные из лука…
Я прицелился ему в ноги. Один за другим произвел два неточных выстрела. Стрелять на бегу — последнее дело.
Обойма заканчивалась. Вставлять новую было уже поздно. Впереди справа темнела стройка. Он был уже рядом с ней.
"Сейчас уйдет!.."
Я прицелился на поражение…
Выстрел!
Он свернул в темноту стройки. Где-то недалеко я услышал, как под его ногами заскрипели доски, по которым он бежал…
"Все! Теперь ищи ветра в поле!.."
Я вернулся выбившийся из сил, опустошенный. Остальные участники событий оставались в том же дворе, на том же месте, где я их оставил. Молча смотрели на меня. Они слышали выстрелы…
— Ушел? — спросил старший опер.
Я кивнул.
— Слава Б-гу…
Пока я отсутствовал, он развязал мешком. Внутри находились копеечные отходы производства, которые два работяги вынесли с территории фабрики "Ременная тесьма".
Сейчас уже не вспомнить всего, что я почувствовал.
Мне было двадцать шесть лет. Я всеми правдами и неправдами стремился в уголовный розыск. В Костроме у меня не было ни близких, ни девушки. Только уголовка… Я жил в милицейском общежитии, чтобы постоянно быть под рукой. Без меня не обходился ни одна большая операция…
Что было бы, если бы моя пуля попала в цель?!
Страшно подумать…
Я сел на край тротуара. Сердце мелко кололо крохотными иголками, его словно опустили в стакан с "боржомом".
"Двадцать шесть лет дураку! Здоровый неумный лось. Бегу, стреляю, не зная куда…"
Несколько дней я ходил сам не свой…
В то лето в Костроме стоял небывалый для северных широтах зной и дикая влажность. В кабинетах было душно, словно в парилке. Мы ходили пропотевшие, жаркие и мечтали о прохладе, а в глаза мне все лезла лежавшая под стеклом на столе рядом с длинным списком номеров на рамах краденных велосипедов газетная вырезка — сообщение о снеге, выпавшем в эти дни в Южном полушарии…
Отсюда "Снегопад в Перу"…
Ночная езда много спокойнее дневной.
Я получал удовольствие от бестревожной езды. Долгую череду красных огней впереди невидимой нитью быстро тащило к неразличимому в темноте горизонту. Вскоре я был уже далеко и от элитного дома и от автостоянки, где девушка оставляла машину.
Я гнал Ленинградским шоссе и вскоре миновал Речной вокзал и узкий язык залива справа, перед мостом через канал имени Москвы, где в детстве однажды, не умея плавать, тонул…
Я был недалеко от Левобережной, когда мне на хвост сел подозрительный темноватого цвета "жигуль", он тянулся за мной до самых Химок, на всякий случай я записал его номер, чтобы дома внести его в свой компьютер вместе с номерами других машин, из которых за мной могли наблюдать. В том числе чужого автотранспорта, припаркованного в нашем дворе.
На всякий случай, чтобы не притащить хвост к самому подъезду, я погнал мимо своего дома…
Недалеко от поворота к оптовому рынку я позволил подозрительной машине обогнать себя, сделал еще несколько незапланированных поворотов. Движения в городе почти не было. Недалеко от Восьмое марта "жигуль", преследовавший меня, отстал. Отсюда было уже рукой подать до моего гаража…
На столе меня ждала записка.
Жена писала:
"На рассвете сыграют учебную тревогу. Проверяющие приедут из Министерства. Начальство рекомендовало всем заранее подтянуться ближе, так чтобы проверяющим не ждать долго…"
Жена работала в Московской Академии МВД в Коньково. Эту ночь ей лучше было провести у себя, в общежитии Академии, на улице Академика Волгина…
Ничего нового в этом не было
"Знакомые игрушки начальства…"
Так было и когда я еще служил тоже.
В Управлении происходила как бы случайная утечка информации. Становились известными примерные часы ночного учения и вот все сотрудники заранее, еще с вечера, собирались на службу, а некоторые и вообще после работы не уезжали домой. Все проверяемые оказывались под рукой еще до объявления тревоги, явка оказывалась мгновенной и стопроцентной…
Далее в записке было написано, что мне следует есть.
Я поджарил макароны, котлеты. Макароны с котлетами — это не какой-нибудь армянский ишхан-хоровац. Из холодильника появилась морозная в ледяных разводах бутылка "гжелки"…
Работал телевизор — десятка два женщин и мужчин обсуждали серьезно и откровенно то, что говорил им какой-то человек в маске. Я не прислушивался.
Несмотря на данное заказчику обязательство, я не мог не думать о сути порученного мне.
По утрам я оставлял девушку на автостоянке и не проявлял интерес к тому, что происходит потом. Пользуется ли другой машиной. Например, такси. Или идет пешком В какую сторону? Куда? Собственно, мне даже запрещалось этим интересоваться. И это меня поначалу устраивало.
Около шести вечера она появлялась на стоянке, чтобы снова сесть за руль, возвратиться домой, на Северо-Запад, и, первым делом, выйти с собакой.
Так продолжается день за днем. И, похоже, может длиться бесконечно…
Я буду все так же ставить свой "жигуль" неподалеку, среди иномарок, заполняющих пространство вокруг элитного двора, и наблюдать за тем, как эти двое прогуливаются, держась на расстоянии длинного поводка.
И так до конца срока моего заказа?!
Стройная фигурка — то в спортивной куртке, то в длинной, до щиколоток. шубе и бегущая на поводке белая, как снег в лесу, крупная лайка с закрученным хвостом все будут мелькать рядом с моей машиной…
"Да нет! Неспроста все это… Вот что! Что-то должно произойти!"
У девушки ни друзей, ни подруг, она ведет уединенный образ жизни, не принимает гостей. Ей не звонят, и она тоже практически не обращается к телефонной трубке. Живет ожиданием чего-то? Она почти не продвинулась в чтении своей толстой книги на английском, что лежит в ее спальне…
