"Пежо" девушки уже отъехал.
Я переждал минуту-другую. Плавно вырулил.
"С Б-гом!" — пожелал я себе на этот раз, выходя из "жигуля".
У меня был готовый план действий. Сопроводив девушку до автостоянки на Ленинградке, я не уехал, как делал постоянно, а поставил машину рядом со стоянкой.
Девушка припарковала свой "пежо" чуть раньше меня по другую сторону ограды. Включив сигнализацию, она уже двинулась к подземному переходу. Дежурный на вышке, когда она проходила, крикнул ей вниз что-то дружески-озорное, девушка засмеялась…
Высокая, в сшитой по трапеции норковой шубе, с круглым огромным воротником, ниспадающим на плечи в виде шали, и такой же норковой шапке она легко сбежала со ступеней в нескольких метрах впереди меня, там, где вдоль входа в переход обосновавшиеся в столице гости — белорусски или украинки предлагали прохожим яблоки и творог…
Я был надежно укрыт от ее глаз, если бы девушке пришло вдруг в голову проверить, нет ли за ней слежки. Я шел спокойно. Подземный переход был набит коммерческими палатками, киосками, людьми. В обе стороны двигались одновременно десятки или даже сотни прохожих и еще два небольших людских ручейка сбегали вниз от трамвайных остановок…
Впрочем, девушка и не думала оборачиваться.
Мне вспомнилось, как много лет назад в Костроме мне впервые пришлось пасти настоящего преступника. Это был вооруженный грабитель…
Неожиданно я вспомнил и его фамилию, оказалось все эти годы она сидела у меня в голове. Федяев… И сумму, которую он взял на грабеже в почтовом отделении — двадцать три тысячи рублей. Это была по тем временам большая сумма…
Он расколол наружку за собой и решено было убрать профессиональных разведчиков из Оперативного отдела УВД, чтобы не расшифровать весь личный состав. На ограниченном участке — на подступах к Центру, их заменили новичками, вроде меня, из обычных подразделений уголовного розыска. Я шел на неверных ногах все пару сотен метров последнего этапа — до центрального сквера, именуемого Сковородкой, куда лучами сходились все ближайшие улицы.
За сквером его снова должны были взять под наблюдение профессионалы.
Улица Свердлова, по которой мы двигались, была в те годы не из людных. И время было дообеденное, когда улицы обычно пусты. Объект подозревал неладное, не видя примелькавшиеся глазу фигуры филеров, нервничал. Иногда он внезапно останавливался и делал несколько шагов в обратном направлении, острым взглядом прощупывая каждого, кто шел следом.
Мне приходилось держаться довольно далеко на другой стороне улицы, то и дело застывая у газетных щитов или укрываясь за спиной кого-нибудь из одиноких прохожих, и мне казалось, что все на улице видят мое нелепое поведение и постыдные уловки…..
Так было тогда.
Сейчас же я шел очень близко, можно сказать, в нескольких шагах позади девушки, глядя себе под ноги и удерживая объект боковым зрением.
Девушка шла небыстро. Сначала все выглядело так, словно она что-то ищет в витринах. Однако, скоро я понял, это был лишь мимолетный интерес. По настоящему ее не оставляли равнодушной лишь прилавки книжных киосков, она не миновала ни одного из них…
Интерес этот легко объяснялся обилием знакомых книжек в ярких обложках, которые я как-то видел у нее в машине и с недочитанным английским детективом Мери Бебсон "Очередь на убийство" в ее спальне. Вполне вероятно, она искала новые поступления…
Не доходя метров пятнадцать до конца туннеля, девушка ускорила шаг. Я понял, что она не возвратится к машине, а выйдет по другую сторону Ленинградского проспекта…
На всякий случай я подтянулся ближе. Мы вышли из подземного перехода почти рядом. Я шел чуть позади, держа перед глазами только ее новенькие сапожки на каблучках.
Наверху она сразу же устремилась к троллейбусной остановке.
Очередной троллейбус уже отходил, к нему со всех сторон сбегались последние потенциальные пассажиры…
Я вскочил следом за ней на заднюю площадку, когда троллейбус уже отъезжал.
В какой-то момент нас на секунду прижало друг к другу, мягкий отворот ее шубы коснулся моей щеки, я почувствовал тонкий аромат заморской косметики, видимо, из тех флаконов, которые я наблюдал на экране своего монитора по вечерам, когда девушка занималась собой в спальне.
Троллейбус оказался не вполне исправен, первые метры двигался судорожными рывками, но потом оклемался, покатил ровно.
Мы проехали несколько остановок, прежде чем по нетерпеливому движению девушки я понял, что она разворачивается, чтобы встать лицом к двери. Мы были уже за "Соколом". Девушка собиралась выходить.
Мне удалось ее пропустить, не оказавшись с ней лицом к лицу, и подняться в салон, после чего я сразу принялся, молча тесня людей, протискиваться к другой дверце…
В результате на следующей остановке мы ступили на тротуар одновременно.
Я тут же повернулся к ней спиной, помешкал несколько секунд. Когда я поднял голову, то увидел уже ее спину.
Впереди было начало родного Ленинградского шоссе, начало дороги на Химки.
Шоссе так и оставалось не переименованным. Да и трудно было представить его Санкт-Петербуржским шоссе или Петроградским…
Девушка тем временем уже двигалась к тянувшемуся впереди не одну сотню метров длиннющему высоченному зданию, выразительному памятнику унылой архитектурной эпохи заката культа личности. Прохожих вокруг почти не было. Чтобы не попасть на глаза, в случае, если она обернется, я принужден был отстать на солидное расстояние.
Пройдя почти до конца здания, девушка так и не оглянувшись ни разу, повернула к подъезду. Когда я поравнялся с ним, она была уже внутри.
На вывеске у подъезда значилось:
"ТАМПЛИЕРЫ…"
Я стоял у одного из крупнейших в России издательств детективной литературы!..
Вот так штука!
Девушка работает в преуспевающем книжном издательстве!
Выпуск в свет криминальных романов — нынешний литературный Клондайк, золотое дно, которое разрабатывают не менее сотни книжных издательств от множества средних и совсем крохотных до наиболее крупных, таких как "ТАМПЛИЕРЫ"…
"Не в этом ли дело?!"
Все это моментально пронеслось у меня в голове!
Жесткая внутривидовая борьба, схватка не на жизнь, а на смерть, глубокая конкурентная разведка…
Недаром в свое время произошли два нашумевших убийства ответственных сотрудников некоего крупного книгоиздательства, тоже специализировавшегося на остросюжетной литературе…
Не подозревают ли девушку в том, что она продает на сторону синопсисы готовящихся к изданию ненаписанных пока детективов…
А может и сами тексты тоже?
Вполне могло случиться, что я нанят для того, чтобы запечатлеть на видеозаписи факт предательства — встречу сотрудницы "ТАМПЛИЕРОВ" на своей квартире с представителем конкурирующего издательства, которого девушка проинформирует о содержании редакционных портфелей, предполагаемых издательских планов, условиях и сроках подписываемых авторских договоров, направлений торговой рекламы…
Да мало ли редакционных секретов, которые, если их продать на сторону, лишат издательство части его многомиллионной прибыли!..
Мне были известны мои коллеги — частные детективы, которые охотились за хитроумными коммерческими и налоговыми тайнами, засекреченными сведениями об истинных тиражах и авторских гонорарах. Как известоно, в последнее время при подписании договора с авторами издатели включали в его текст пункт, запрещающий творцам разглашать сумму полученного ими вознаграждения…
Сведения об истинной сумме писательского гонорара давали возможность конкурентам перекупить раскрученного автора, предложив большую сумму, нежели ему обещана "ТАМПЛИЕРАМИ"…
Может в издательстве что-то заподозрили…
А, может в профилактических целях, заранее, во избежании чего-то подобного, Служба безопасности издательства решила периодически сдавать под наружку своих — литературных секретоносителей. Выборочно в соответствии с графиком контролировать их свободное время и связи…
Благо при поступлении на работу в фирму сотрудники, как правило, давали теперь собственноручные разрешения проверять себя любым способом, который фирма сочтет нужным…
Но почему наблюдение за девушкой ведется только вечерами?
На это тоже существовал ответ. Когда еще чужой может встретиться с работником издательства по такого рода делам, если тот целый день торчит на службе, за редакционным столом?!
А, если мои заказчики не издатели, а бандиты, из тех, что крышуют книжный бизнес?!
Вдоль здания с его правильной однообразной регулярностью, я повернул назад, к Ленинградке.
Итак, что-то новое замаячило на моем горизонте.
