Ознакомительная версия.
– А ты их не ругай, у бл… – он дошептал слово до конца, – это обычная, более того, привычная и даже необходимая работа.
Людка расхохоталась. «Ух, до чего ж хороша, зараза!» Он ободряюще подмигнул ей и вышел.
Глава вторая
Скелет в шкафу
Целенаправленное и достаточно бурное общение со следовательской дочкой показало, что для нее не существовало каких-то там тайн следствия и судебного процесса, проведенного в закрытом режиме, как якобы ни требовали осужденный с его адвокатом присутствия присяжных. И это обстоятельство, которое, в общем, являлось откровенным нарушением со стороны судьи, позволяло Александру Борисовичу предпринять новые шаги в изучении истинных мотивов исполнителей судопроизводства по делу Калужкина и скрытых руководителей этого позорного действа.
Нужен был адвокат. Он должен был определенно знать о тех причинах, которыми руководствовались обвинители. О них в принципе нетрудно догадаться. Но опять-таки только – в принципе, а Турецкому требовалась точная информация, которой он мог бы оперировать в дальнейшем своем расследовании, нужны факты. И никто из располагающих ими, кроме адвоката, делиться с ним не стал бы.
Адрес адвоката Турецкий взял еще у Кати. Та говорила, что пыталась ему «плакаться», уверяя, что ее Антоша ни в чем не виноват, но Петровичев, как оказалось, достаточно молодой человек, хотя и болезненного вида, лишь отмахивался и сонно отвечал, что и так делает все, что в его силах. А, мол, через голову свою он перепрыгнуть не может. Ну да, с огорчением подтвердила Катя, такой хиляк сопливый не только через голову, он и через кучку дерьма переступить не сумеет, увязнет! И зачем только таких назначают, – специально, наверное, чтоб невиновных гробить? Что он может-то?.. В общем, не верила Катя ему, считала, что Петровичев нарочно не стал защищать Антошу, чтоб не ссориться с судейскими. Разве это правильно?!
Что ответить? Конечно, неправильно. Но такой ответ ее не успокоит.
Турецкому показалось странным другое: чем болен-то адвокат? Одно дело – насморк там, и совсем другое… ну, скажем, если он – на «крючке» кое у кого. Тогда его инициатива может быть лишь показной. Что он и продемонстрировал. Протест – в последний день. На присяжных вовсе не настаивал, да и подсудимый якобы не требовал их присутствия. Хиляк… сонный… А не в этом ли причина? Надо найти его и встретиться. И лучше всего – у него дома, чтоб тому убежать было некуда. И потом, адвокат просто обязан поделиться с частным детективом материалами следствия. Если он действительно озабочен доказательством невиновности своего клиента. А также обязан обеспечить Турецкому встречу с осужденным. И вообще, ввести в курс дела.
Кстати, известно, по чьей инициативе он принес протест после оглашения приговора. Привалов обещал это Грязнову. Лично. А жалобу в кассационном порядке? По собственной? Вряд ли, если сам не продолжает адвокатского расследования. А что оно не производится, совершенно ясно, ибо он ни разу не появился в станице, где полно свидетелей. Значит, они его не интересуют, как не интересует в конечном счете и результат. Формальный ход? Возможно. Не исключено, что таким вот образом господин Привалов «держит свое слово», данное им Грязнову. Но при этом не ударил палец о палец. Разве мог он подумать, что Грязнов попросит приехать в Астрахань не какого-нибудь «завалящего» сыщика, лишь бы выполнить формальность и закрыть вопрос за отсутствием доказательств невиновности Калужкина, а самого Турецкого? Уж Александра-то Борисовича Привалов не мог не знать, как и то, что проигрышей в делах бывшего «важняка» практически не случается. Значит, по этой причине и была сначала проявлена показная радость. Пока Дуся была рядом. Пока пили в ее доме холодную водку, провожая невесту в Москву и весело рассуждая о близких уже перспективах ее «сладкой» семейной жизни, и пока махали руками вслед отлетавшему самолету. Очевидно, решил Привалов, на этом акте и закончилась его «благотворительная» миссия.
Ну, хорошо, не хочешь поспособствовать – твое дело, точнее, твоей совести. Но тогда хоть не мешай! Чего всполошился-то по поводу первого приговора? Сам же помог ознакомиться с материалами. Или запоздало спохватился? Понял, что «копать» собирается Турецкий. Значит, знает кошка, чье мясо съела! «А что, если, – сам собой возник вдруг вопрос, – генерал и рулит процессом? Кому больше других необходимы эти, отсутствующие ныне, – по утверждению, кстати, того же Привалова в разговоре со Славкой, – неизвестные материалы покойного Грибанова, переданные майором в ГУВД и касавшиеся проблемы роста наркомании в губернии? А кроме того, тех, кто занимался их распространением? Кому, помимо самого генерала? Ведь по его ведомству проходили материалы. Были и исчезли бесследно. Как понимать? И это его следователь Полозков творил бесчинства в станице. Интересно, где он теперь? Осужден или благополучно отпущен восвояси? Тоже показатель. Как и новый участковый Жигало, которого, по утверждениям станичных женщин, провожавших Дусю, никто никуда не вызывал, хотя обещали разобраться и наказать. На что, к слову, там же, в застолье, как-то криво отреагировал Алексей Кириллович и предложил женщинам не заниматься самодеятельностью, мол, те, кому положено, не спят и работают. Но везде и во всем должна в первую очередь соблюдаться законность. Его бы слова, да Богу – в уши! Только вряд ли дойдут, искренности-то в них даже не просматривается…
Одним словом, у Турецкого все больше падала «планка доверия» к очень успешному в жизни начальнику Главного управления астраханской милиции. А у него на территории, между тем, растут и наркомания, и торговля наркотиками, и жесточайшее браконьерство, – так что не до празднования больших успехов. Однако в глазах его Александр Борисович никакой озабоченности не заметил, скорее наоборот: если и проявилось беспокойство, то именно в связи с его появлением. Вот, собственно, те аргументы, которыми можно оперировать при доверительной беседе с адвокатом Петровичевым.
Как и предположил Турецкий, на физиономии, да и во всей фигуре Ивана Артемьевича ясно проглядывали пороки, присущие людям, употребляющим наркотики, причем не от случая к случаю, а регулярно. Худой, болезненного вида, с сонным взглядом и заметно замедленной реакцией. И как его держат в его конторе? А может, он – чей-то сын? Или сват, брат? Кому-то он нужен, иначе его духа давно бы уже не было. То есть становилось понятно, что и адвокат – тоже чья-то подстава. Зачем такому «работничку» бороться за установление истины? Он и адвокатских расследований не производил, в станице его никто не видел. В общем, липа чистой воды. Наверняка и о суде с участием присяжных заседателей ни сам не заикнулся, и не подсказал неопытному, очевидно, в таких делах Калужкину.
Во всех этих обстоятельствах Александр Борисович определился с первых же минут знакомства – не очень, как оказалось, ожидаемого, а оттого и неприятного для адвоката. Если б тот вовремя сообразил, кто к нему явился, то мог бы и вообще в квартиру не пустить. Но вид у Турецкого был решительный, и Петровичев не успел сделать выводы для себя. А может, и не рискнул. Ничего толком он и рассказать не мог – пустое место, формальность с криминальным уклоном. Ну что ж, и такой факт может быть с интересом воспринят в суде следующей инстанции – скажем, в Федеральном. Вот, посмотрите, какими методами пользуется астраханское правосудие! Неприятно будет им тут услышать мнение, пусть и бывшего, но все же первого помощника генерального прокурора. А уж потрясти собственными заслугами – этому Александра Борисовича Турецкого учить не надо было. Да и связи в столице оставались, как-никак.
Но, видя полную беспомощность адвоката, он решил попытаться хотя бы вытрясти из того душу и собрать максимум необходимых ему фактов. Особенно его интересовали родственные связи Петровичева. Впрочем, надо бы проверить у Люды, может, она знает. Астраханское правосудие – система по-своему прозрачная, все здесь друг друга знают, слухами мир полнится. А этот Петровичев наверняка является притчей во языцех, важно только концы отыскать. Вот тогда и задницу ему можно будет прижечь основательно. И посмотреть, кто его кинется защищать.
И Александр Борисович решил сделать «впечатляющий ход». Он набрал на своем мобильном номер Люды и, не называя ее, а просто сообщив, что сам находится у адвоката Петровичева, попросил ее дать ему информацию об этом человеке. Почему откровенный наркоман назначается судом для ведения защиты? Кто он и как попал в коллегию адвокатов? Кто его «курирует» на этой должности? Задав для начала эти три вопроса, Александр сказал, что ссылка на источник информации полностью исключается. А сам Ванька – вот он, напротив сидит и глазами сверкает, потому что ответить ничего не может, под кайфом, похоже. Или о новой дозе мечтает.
Разговаривая по телефону, Александр Борисович хоть и скользящим взглядом, но достаточно внимательно, отмечая характерные детали, осматривал комнату. Не по средствам живет этот прохиндей. Явно имеет солидную «крышу». Знать бы какую, чтобы разыграть дальнейшую комбинацию. А может получиться весьма любопытный вариант, ох, и покрутятся же здесь господа прокуроры! Ведь создана абсурдная ситуация, рассчитанная на полный провал защиты. Потому, вероятно, и присяжных не было. Если о них вообще заходил разговор у адвоката с обвиняемым. Короче, сплошные нарушения закона. Что ж, можно ведь в конечном счете и до Верховного Суда дойти. Но тогда уже с очень неприятными последствиями для местных деятелей правосудия. И, возможно, они об этом догадываются, потому и спешат, и убирают все, что могло бы стать оправданием для Калужкина. Но почему же, черт возьми, они в него так вцепились?! Где причина? Ведь она наверняка была.
Ознакомительная версия.
