– Ален. Ален Муар-Петрухин, москвич-полукровка. Я, кстати, простой турист, а вот вы, полагаю, журналист?
– Совершенно точно – работаю на один толстый русский журнал, в Монтре приехала для освещения новорожденного фестиваля. И, между прочим, сегодня с утра, как только узнала о смерти Уткина, я первым делом направилась в полицию, чтобы получить минимальную информацию для публикации.
Она сняла с груди фотокамеру и убрала ее в кофр.
– К тому времени, как я явилась, у полицейского участка уже толпились собратья по перу, бурно обсуждая новость-сенсацию: ночью произошло убийство препаратом «Волшебный сон»! Надо сказать, год назад эта таинственно пропавшая вакцина, равно как и дело доктора Плиса, в целом занимали первые полосы всех газет Швейцарии, полагаю, вы в курсе?
Я кивнул.
– В курсе. Прошу вас, продолжайте.
– Вскоре к нам вышел комиссар и сделал достаточно краткое заявление, умолчав о препарате Плиса. Его речь звучала примерно так: «На набережной Монтре сегодня ночью обнаружен труп русского танцовщика Савелия Уткина. В настоящее время судмедэксперт проводит свои работы. Как только станут известны конкретные факты, мы сделаем заявление».
Она произнесла монолог Криссуа его голосом, заставив меня со смехом поаплодировать своим актерским способностям. С улыбкой поклонившись, Рита продолжила свой рассказ:
– Поль Шуке из «Женевских новостей» крикнул: «Комиссар, говорят, причина смерти – препарат «Волшебный сон», бесследно пропавший год назад! Это правда?» Бедняга комиссар мгновенно нахмурился: «Без комментариев! Я сообщил вам всю имеющуюся на данный момент информацию. Прошу расходиться». Но, собственно, его подтверждение никому особо не было нужно. «Зловещее возвращение препарата Плиса» – так называется утренняя статья в газете «Утро». И это возвращение на сегодня – уже свершившийся факт. Кстати, комиссар также сообщил, что тело Уткина обнаружила некая пара русских туристов…
Тут Рита хитро прищурилась и с особым интересом осмотрела меня, что называется, с головы до ног.
– Бог мой! Отчего-то мне кажется, этой парой туристов и были вы с вашей Соней. Я права?
Ей-богу, эта девушка мне нравилась. Мало того, что она умудрилась нагрузить меня кучей информации, при этом так и не соизволив ответить на мой конкретный вопрос, так теперь, по всей видимости, она собиралась выудить из меня максимум информации для своей сенсационной статьи.
Я усмехнулся.
– Вы чрезвычайно догадливы, Рита. И все-таки позволю себе повторить свой скромный вопрос: что же все-таки вы нашептывали Савелию Уткину примерно за час до его смерти? Почему он вас радостно обнял в ответ? Прошу отвечать, не увиливая, и говорить правду, правду и только правду.
Рита весело расхохоталась.
– Ну почему вы такой упрямый! Ведь я могу сделать вас главным героем статьи, которую немедленно переведут на французский, итальянский и немецкий языки, опубликуют во всех основных газетах Швейцарии. Подумайте: неужели нет желания стать героем дня? Ведь я очень живо опишу все ваши эмоции при виде ужасной находки – труп на скамейке, черная улыбка смерти…
Я, сохраняя на лице благожелательную улыбку, кивнул.
– Вполне возможно, верю вам на слово. И все-таки давайте в очередной раз попробуем вернуться к моему вопросу. Итак, вы вплотную подобрались к Савелию Уткину, окруженному восторженной толпой поклонников, и начали что-то нашептывать ему на ухо… Что?
Рита наклонилась ко мне с таинственной улыбкой.
– Сказать по правде, ничего особенного и ничего, что отличалось бы от выкриков вокруг него. Вот только все это я произнесла на родном для Уткина языке – на русском, в то время как все кругом выражали свои восторги и выкрикивали комплименты на французском. Я просто наклонилась к самому уху парня и прошептала: «Позвольте послужить добровольным переводчиком, чтобы вы имели восхищенные отзывы о вашем потрясающем выступлении». И я все перевела, под конец заверив, что и сама присоединяюсь к этим восторгам. В ответ Савелий Уткин благодарно меня обнял… Вы разочарованы?
Я лишь пожал плечами.
– Возможно, я действительно слегка разочарован. Согласитесь, было бы намного интереснее, если бы вы, к примеру, рассказали мне о том, что предложили Савелию провести импровизированную фотосессию под звездами на набережной… Довольно странно, кстати, что эта идея и на самом деле не пришла вам в голову – ведь на груди у вас болталась фотокамера.
Рита резко вздернула бровь.
– Действительно странно, что эта идея не пришла мне в голову. Ведь в таком случае я вполне могла бы увидеть убийцу Уткина, не так ли? Или вы хотите сказать, что зловещий убийца – это я и есть?
Каюсь, я малость подурачился: отчаянно вытаращил глаза и что есть сил замахал обеими руками.
– Да что вы такое говорите! Мне это и в голову не приходило: такая милая девушка и вдруг – убийца! – Я тяжело вздохнул, откинувшись на спинку стула. – Но идея фотосессии, отчего-то мне кажется, все-таки должна была прийти вам в голову. Этим и можно было бы объяснить, почему убитый оказался на набережной в костюме щелкунчика.
На секунду моя собеседница задумалась.
– Возможно, в чем-то вы правы, – наконец-то усмехнулась она. – Сама по себе идея неплохая и вполне могла посетить меня. Но тут есть одно обстоятельство – мой благоверный…
Она горестно усмехнулась.
– Дело в том, Ален, что я – замужняя дама, а мой швейцарский муж страдает перманентными приступами патологической ревности, ревнуя меня ко всем и ко всему, в том числе и к моей работе. А потому буквально за две минуты до окончания выступления Уткина Анри позвонил, напрочь испортив мне настроение требованием немедленно возвращаться домой. В одно мгновенье я ощутила себя самой несчастной неудачницей в мире. Кстати сказать, я и к Савелию рванула через толпу по той же самой причине: переводя парню восторженные отклики в его адрес, я в какой-то мере внушала самой себе уверенность.
Что ж, этому объяснению вполне можно было поверить, как ни заманчиво было бы услышать от девушки нечто совсем другое. Я меланхолично улыбнулся, наблюдая, как Соня горячо пожимает руку какому-то толстяку в круглых очках.
– Итак, стало быть, вы перевели Савелию Уткину все комплименты в его адрес, восстановили уверенность в собственных силах и отправились к мужу. Кстати, а где вы проживаете?
Рита смотрела на меня с легкой усмешкой.
– Да, все происходило именно так. Я поднялась к улице Мира, где была припаркована моя машина, села и отправилась домой. Отвечаю и на ваш второй вопрос. Мы с мужем проживаем в славном городе Лозанна по адресу: улица Пикассо, тринадцать, апартаменты номер пять, второй этаж. Двадцать минут – и я была дома и выслушивала отповедь мужа вживую.
Пару минут мы сидели молча, рассеянно слушая, как Соня рассказывает вновь прибывшей порции своих почитателей о том, что конкретно вдохновило ее на столь волнующие полотна.
– …Это просто сумасшедшая энергия! На мгновенье попытайтесь представить себе эру язычества, когда люди во всем видели живую силу и все обожествляли – небо и дождь, землю и камни на ней; они молили о милости своих богов и приносили им в жертву живую кровь рода…
Я вновь повернулся к Рите.
– На всякий пожарный поинтересуюсь: поднимаясь к месту парковки вашего автомобиля, вы, случайно, никого не встретили?
Она с улыбкой покачала головой.
– Увы! Не встретила ни единую зловещую личность со шприцом в трясущихся руках. Просто никого не встретила. Улицы были пустынны: население либо спало, либо находилась на набережной, перед сценой. Кстати сказать, полагаю, комиссар сегодня к вечеру разродится наконец давно всем известной информацией о причине смерти Савелия Уткина. На мой взгляд, это глупо скрывать.
Я пожал плечами.
– Понятия не имею. Быть может, он будет хранить молчание.
Рита задумчиво улыбнулась.
– Криссуа дважды повторил, что судмедэксперт только-только приступил к своей работе. Все новые сведения комиссар обещал официально сообщить прессе сегодня после пяти вечера.
Проговорив последнюю фразу, она взглянула на свои часы и решительно поднялась, повесив на плечо кофр с фотокамерой.
– Итак, полагаю, ваш допрос окончен, а я свободна? Мне и в самом деле пора: нужно успеть перекусить где-нибудь в городе и бегом бежать к полицейскому участку. Увидимся сегодня вечером. Кстати, я слышала, второй день конкурса хотят открыть минутой молчания в память Савелия Уткина. Придете?
– Непременно!
– Тогда еще раз – до встречи!
И она ушла, неожиданно тепло улыбнувшись на прощанье, так что я невольно ощутил стыд за свой «допрос».
– Как ты засмотрелся чужой дивчине вслед, – тут же раздался у меня за спиной насмешливый голос Сони.
Я взглянул на подругу, иронически вздернув бровь. Ну, разумеется! Сама Соня может кокетничать, дарить автографы и принимать цветы от всех мачо мира, а вот я, находясь при ее священной особе, должен видеть ее одну – извечную и первозданную Еву из левого ребра Адама.
