На это возразить мне было нечего. Допустить, чтобы из-за беспечности одного человека страдали другие, я не могла. Придется, видно, сделать вторую попытку, а уж если и она закончится провалом, тогда можно будет с чистой совестью умыть руки и забыть о Вдовине и его неприятностях.
– Хорошо. Я попытаюсь, – проговорила я и дала отбой.
Пока я собиралась на встречу с Петром Аркадьевичем, успела поразмышлять над произошедшим. У Вдовина был угнан личный автомобиль. Не служебная машина, как можно было предположить, увидев послание. Кусков сказал, что увели авто с парковки у административного здания комбината. Обычно машина стоит в другом месте, у офиса появляется не так часто. Что из этого следует? А то, что шутник следил за Вдовиным, вот что! И не начинал действовать он только потому, что выжидал подходящего момента. Вот и дождался. Если шутник намерен продолжать слежку, то охрана недвижимого имущества Вдовина просто необходима. Шутник будет ждать удобного случая, а охрана будет ждать шутника. Это наиболее удобный момент, чтобы поймать любителя розыгрышей, пока он не заигрался. Осталось убедить в этом Вдовина, и дело в шляпе.
* * *
Увы, сделать мне этого не удалось. Напрасно я спешила в офис Химкомбината. Напрасно хитрила, стараясь уговорить охранника при входе пропустить меня в здание. Напрасно изощрялась в красноречии, убеждая Петра Аркадьевича в серьезности угроз шутника. На все мои доводы он лишь усмехался. В конце концов он заявил, что угон машины не что иное, как досадное совпадение, и если мое предположение по поводу поджога окажется верным, тогда он не просто наймет меня для разоблачения шутника, но и повысит мой гонорар втрое против обычного. На этом наша аудиенция завершилась. Мне пришлось уйти, так и не добившись от Вдовина заверений, что за его недвижимостью будет установлено круглосуточное наблюдение.
А еще через сутки Вдовин позвонил сам. Голос в трубке звучал без привычного уже сарказма.
– Татьяна Александровна, жду вас у себя через час. Успеете добраться? – без предисловий произнес он.
– Что-то случилось? – поинтересовалась я.
– Я так понимаю, новости вы не смотрели, – заметил Вдовин.
– Еще не успела, – призналась я, взглянув на часы и отметив, что стрелки едва-едва перешагнули за десять.
– Включите телевизор. Сами все поймете, – бросил Вдовин и, не прощаясь, отключился.
Я взяла в руки пульт и отыскала канал, по которому обычно транслировали местные новости. Успела я как раз вовремя. Репортаж о ночном происшествии в пригороде Тарасова только-только начался. Молоденькая журналистка вещала на фоне тлеющих головешек.
– Мы ведем репортаж с места происшествия. Сегодня, около трех часов ночи, в районе Дубков злоумышленники подожгли дом по улице Ламповой. Буквально за считаные минуты огонь охватил весь нижний этаж здания. Соседи не сразу поняли, что происходит, так как в это время все добропорядочные граждане мирно спят в своих домах. Когда же один из соседей сообразил вызвать пожарную бригаду, огонь распространился уже и на второй этаж. Пожарная бригада приехала через двадцать минут, но спасти здание было уже невозможно. Единственное, что смогли сделать пожарные, это не дать огню перекинуться на соседние здания. По словам соседей, дом принадлежал одному из известных бизнесменов нашего города, а именно директору тарасовского Химкомбината Петру Аркадьевичу Вдовину. К счастью, ни самого владельца дома, ни его домочадцев в здании в момент пожара не было, поэтому удалось избежать человеческих жертв. Нам стало известно, что пожарная бригада квалифицировала возгорание как намеренный поджог. На этот раз полиция солидарна с сотрудниками пожарной охраны. По факту поджога возбуждено уголовное дело. К сожалению, нам не удалось пообщаться с хозяином сгоревшего дома. От комментариев Петр Аркадьевич отказался. Компетентные органы считают, что поджог мог стать следствием разногласий директора Химкомбината с конкурентами по бизнесу. Однако не исключается возможность намеренного поджога с целью получения страховки со стороны самого владельца особняка. Есть мнение, что финансовое положение господина Вдовина в последнее время оставляет желать лучшего. Может быть, поэтому господин Вдовин отказался общаться с представителями СМИ? Наша съемочная группа будет внимательно следить за развитием событий…
Я выключила телевизор, не дослушав репортаж. Все, что мне было нужно, я уже услышала, а сплетни и слухи меня в настоящий момент не интересовали. Наскоро одевшись, я бросила в сумочку записки шутника и отправилась на встречу с Петром Аркадьевичем. В вестибюле меня поджидала Нонна Владимировна, секретарша Вдовина. Завидев меня, она яростно замахала рукой, будто я могла не заметить ее и проскочить мимо.
– Доброе утро, Нонна Владимировна, – подходя ближе, поздоровалась я.
– Смеетесь? – вместо приветствия сердито буркнула она. – Пойдемте. Петр Аркадьевич велел не задерживаться. Он уже и так целый час потерял, дожидаясь вас.
«Ну вот. Засуетились. Вовремя, ничего не скажешь», – невесело подумала я, следуя за Нонной Владимировной к лифту. Пока поднимались на шестой этаж, секретарша Вдовина не проронила ни слова. Только взгляды косые на меня бросала, будто это я была виновницей неприятностей ее шефа. Как только двери лифта открылись, Нонна Владимировна рванула к кабинету, не замечая никого и ничего на своем пути. В приемной она обернулась-таки назад – удостовериться, что я следую за ней. Сердито бросив на ходу требование не отставать, она распахнула дверь в покои шефа и зычным голосом оповестила:
– Она прибыла, Петр Аркадьевич. Прикажете никого не пускать?
– Спасибо, Нонна Владимировна, – спокойно проговорил Вдовин, выходя из-за стола. – Вы правильно поняли. Меня ни для кого нет. Все встречи переносите на вторую половину дня. А лучше на завтра.
Нонна Владимировна наградила меня очередным сердитым взглядом и, аккуратно прикрыв за собой дверь, удалилась. Вдовин поприветствовал меня рукопожатием. Я была несколько обескуражена разительными переменами в его поведении. Видно, ночное происшествие порядком выбило Петра Аркадьевича из колеи.
– Спасибо, что приехали. Признаться честно, я не был в этом уверен, – разоткровенничался Вдовин. – Новости успели посмотреть?
– Если вы о пожаре, то я в курсе, – ответила я. – Что собираетесь с этим делать?
– Я хочу, чтобы вы нашли того, кто поджег мой дом, – сказал он. – Нашли и доставили ко мне.
– Желаете поиграть в игру «Праведный судья»? Простите, но это без меня, – произнесла я. – Если я и возьмусь за это дело, то только на своих условиях.
– И каковы же они? – вынужден был поинтересоваться Вдовин.
– Для начала я хотела бы узнать ваши планы, – вместо ответа проговорила я. – Вы, наконец, поняли, что записки с угрозами заслуживают пристального внимания, так же как и их автор?
– При чем здесь записки? – искренне удивился Петр Аркадьевич.
– Разве вы не ради этого вызвали меня? – в свою очередь удивилась я.
– Конечно, нет. Мой дом сгорел. Полиция считает, что это не случайное самовозгорание проводки или нечто подобное. Пожарная бригада с ними солидарна. Один из пожарных прямо так и сказал: ищи шустрого поджигателя. Переговорил с участковым, он честно признался, что силами полиции поджигателя вряд ли найдут. Когда в городе ежедневно совершаются гораздо более серьезные преступления, ни один начальник не станет заставлять подчиненных лезть из кожи вон ради поимки хулигана, решившего свести счеты с толстосумом. Вот мне в голову и пришло воспользоваться услугами частного сыска. А так как вы единственный знакомый мне детектив, вполне естественно, что позвонил я именно вам, – объяснил Вдовин.
– Значит, я здесь для того, чтобы… – начала я.
– Вы здесь для того, чтобы отыскать негодяя, решившегося посягнуть на мою собственность, – перебил меня он.
– Не пойдет, – откидываясь на спинку стула, произнесла я.
– В каком смысле? – не понял Вдовин.
– В прямом. Я не стану искать поджигателя, если вы не планируете разобраться в причине возникновения странных записок. Дело в том, что я убеждена, что и угон машины, и поджог дома связаны с записками. Чтобы выяснить имя поджигателя, мне нужно будет разбираться и с записками, и с угоном. Точнее сказать, бесцеремонно копаться в вашей жизни. Без вашего содействия я сделать этого не смогу. Следовательно, не смогу и поручение ваше выполнить. Есть хлеб даром, как вы правильно заметили во время нашей первой беседы, я не привыкла. Поэтому предупреждаю сразу: либо мы разбираемся в этом деле досконально, либо я вынуждена вам отказать. Это и есть мое условие. Хотите – принимайте. А на «нет»…
– Опять вы за свое. Дались вам эти записки, – в сердцах бросил Вдовин. – У меня реальные проблемы, а вы о психопатах печетесь.
– Или так, или никак, – повторила я.
