Беседуя, коллеги не обратили внимания на то, как к поребрику, от которого их отделяло не больше десяти метров, припарковалась бежевая «девятка». Некоторое время «девятка» стояла, не заглушая мотора, но из нее никто не выходил. Затем машина потихоньку тронулась. Поравнявшись с Роткевичем и Михайловым, она вновь притормозила. Темное оконное стекло бесшумно поползло вниз. В образовавшийся проем высунулась рука, сжимающая пистолет.
Роткевич обернулся на шум двигателя и рассеянно посмотрел на руку с пистолетом. Внезапно взгляд его прояснился, глаза расширились, и в них показался испуг. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент прозвучали выстрелы.
Пистолет гаркнул ровно четыре раза. Бутылка, с недопитым пивом выпала из разжавшихся пальцев бизнесмена и со звоном разбилась об асфальт.
Номер стремительно рванувшей с места «девятки» был залеплен грязью, однако Михайлов успел разглядеть, что человек, сидевший за рулем, был одет в форменный милицейский китель.
Глава 7
ПИНКЕРТОН ИЗ СЕРПУХОВА
Телефон трещал уже в третий раз, но Поремский, по своему обыкновению, к нему не спешил. Он вешал в шкаф пиджак и, лишь закончив это ответственное дело, подошел к столу и снял трубку.
— Володя, это Меркулов.
— Добрый день, Константин Дмитриевич.
— Добрый, добрый. Ты уже в курсе насчет Бойко?
— Насчет кого?
— Насчет коммерческого директора завода «Ракета»?
— Вообще-то нет. А что случилось?
Он убит два часа назад.
Лицо Поремского вытянулось.
— Убит? — хрипло переспросил он.
— Да. Киллер всадил в него несколько пуль.
Продолжая держать трубку в руке, Поремский сел на стул.
— Где это случилось?
— В Серпухове, — ответил Меркулов. — Сейчас уже поздно, но завтра же с утра отправляйся туда. Возможно, это убийство как-то связано с твоим расследованием. И еще… Я только что просматривал сводки происшествий. Примерно через час после убийства Бойко возле подъезда своего дома был застрелен бизнесмен Игорь Каленов. Менеджер «Концерна ПВО «Геракл». В него тоже всадили несколько пуль. Подробностей я пока не знаю. Выясни это, хорошо?
— Слушаюсь.
Меркулов звучно отхлебнул из стакана чай и поинтересовался:
— Как там твой молодняк? Не шалит?
— Да нет, — в тон ему ответил Поремский. — Работаем помаленьку.
— Ну хорошо. Доложишь о поездке завтра. Нужные телефоны возьмешь у моей секретарши, Клавы. То есть — Клавдии Сергеевны. Ну все, отбой.
Меркулов положил трубку. Поремский — тоже. Некоторое время он сидел неподвижно, уставившись в какую-то точку на столе. Затем нахмурился и тихо пробубнил:
— Два убийства за один день. Убиты ведущие менеджеры оборонных предприятий. Что же это такое? Неужели наши заслуженные ученые опять изобрели сверхоружие, а менеджеры не захотели поделиться его секретами с мафией? Да нет, чепуха какая-то. — Порем-ский вздохнул. — Ладно, утро вечера мудреней. Поживем — увидим.
На следующее утро, поручив молодняку (как он называл про себя Никитину и Камелькова) разыскать Голубева и по возможности переговорить с ним на предмет его участия в управлении «Ракетой», Поремский отправился в Серпухов.
Кабинет дежурного следователя Романцева, который выезжал на место убийства Сергея Бойко, был маленьким и неуютным. Стены, выкрашенные в желтый цвет, местами облезли. Мебель являла собой итог многолетних усилий постояльцев кабинета, направленных на то, чтобы расшатать, поцарапать, протереть и проколупать как можно больше.
Однако сам Романцев, вопреки мрачному окружению, оказался улыбчивым и приветливым мужчиной средних лет весьма приятной наружности.
— Добрый день! — с порога поприветствовал Поремский серпуховского Пинкертона. — Я Поремский. Владимир Дмитриевич. Звонил вам вчера вечером насчет убийства Сергея Бойко.
Поремский протянул следователю руку. Тот окинул важняка из прокуратуры изучающим взглядом, затем аккуратно и крепко пожал протянутую руку.
— А вы моложе, чем я думал, — с улыбкой сказал следователь. — Меня зовут Кирилл Иваныч Романцев. Можете обращаться ко мне просто по имени, я привык. Присаживайтесь, пожалуйста.
Поремский сел на стул, Романцев — в старое, потертое кресло из рыжего кожзама.
— Почему вас заинтересовала смерть Бойко? Он проходил у вас по какому-то делу?
— Не то чтобы проходил… Генеральная прокуратура возбудила дело по фактам злоупотребления со стороны должностных лиц на заводе «Ракета».
— Ясно, — кивнул Романцев. — Стало быть, вы связываете убийство коммерческого директора Бойко с этими… злоупотреблениями?
— Не то чтобы связываю. Просто не исключаю этой версии, — ответил Поремский, с любопытством оглядывая кабинет.
— И вы хотите, чтобы я рассказал вам о деталях этого убийства?
— Угу. И о том, что вам удалось установить.
— Что ж, слушайте. Сергей Бойко был застрелен неизвестным возле кафе «Березка». Это недалеко от его дома. Секретарша Сергея Бойко говорит, что он уехал с работы внезапно. Для этого ему даже пришлось отменить важную встречу. Я было поначалу подумал, что Бойко специально вызвали к «Березке», чтобы встретить его там хорошей порцией свинцовых плюх. Но коллега Бойко, некий Виктор Шварцман, прояснил нам истинную причину поспешного отъезда Бойко с места службы.
— Ив чем же заключается эта причина?
— Как вам сказать… Дело в том, что у Бойко есть жена — настоящая красавица. Шварцман сообщил, что, до того как выйти замуж за Бойко, она даже принимала участие в каких-то там конкурсах красоты. Без особого, впрочем, успеха. Так вот, вчера днем, сидючи на унитазе в туалете родного офиса, Шварцман слышал, как двое парней обсуждали сексуальные достоинства жены Бойко. Один из них похвалялся тем, что приносит госпоже Бойко физическое и моральное удовлетворение в те нередкие моменты, когда ее мужа нет рядом. А в подтверждение своих слов поведал о том, что он и госпожа Бойко встречаются в четыре часа в кафе «Березка», чтобы заняться сексом в туалете.
— Бред какой-то, — поморщился Поремский. — И что, он рассказал об этом Бойко?
Романцев кивнул:
— Увы. Шварцман не смог оставаться в стороне и решил открыть другу глаза на безобразное поведение его жены. Само собой, Бойко решил проверить это сомнительное для него утверждение. Так он и оказался возле «Березки».
— С этими «парнями из туалета» удалось поговорить?
— Увы, нет. А может быть, и не увы. Вряд ли от них была бы хоть какая-то польза. Тем не менее Шварцман божится, что не распознал их по голосам.
— А что жена Бойко? Она действительно была в кафе?
Романцев вновь кивнул:
— Да. Была. И имела неудовольствие наблюдать смерть собственного мужа воочию. Через витрину. Правда, она утверждает, что просто зашла попить кофе, так как устала сидеть дома. Может быть, так. А может быть, не так. Проверить-то невозможно. Даже если у нее что-то и было с каким-то парнем, теперь она ни за что не сознается. Она так мне и сказала: я знаю, что про меня болтают всякие гадости, но клянусь вам, я сделаю все, чтобы честь моего мужа не пострадала. Мы, говорит, беззаветно любили друг друга, и теперь спасти честное имя мужа — это мой последний супружеский долг. Вот так-то.
— Значит, есть от чего спасать?
Романцев улыбнулся:
— Как и каждого из нас.
— Выходит, убийца не просто поджидал Бойко у кафе, он выследил его. Вел от самого офиса.
— Думаю, что так. Если, конечно, убийца и «парень из туалета» не одно и то же лицо. Тут, кстати, есть один любопытный факт. Дело в том, что убийца был милиционером.
Поремский взглянул на Романцева из-под удивленно приподнятой брови.
— То есть как — милиционер? Откуда это известно?
— Помилуйте, Владимир Дмитриевич. Да ведь жена Бойко видела убийцу! Он был в милицейской форме, в фуражке и при погонах — все как положено. Кстати, погоны были офицерские. Не то лейтенантские, не то капитанские. Он подошел к Бойко сзади и выстрелил ему в спину и в голову. Потом бросил пистолет и скрылся в неизвестном направлении.
— А внешность? Она успела разглядеть его внешность?
Романцев вздохнул и покачал головой:
— Увы, ни она, ни кто-либо другой. Мент был в темных очках. А под носом темные усики. Усики можно отклеить, а очки снять. Других примет нет.
— А фигура? Рост?
— Рост высокий. Фигура… — Романцев пожал плечами. — Фигура как фигура. Правда, одна девушка — она стояла метрах в пяти от места убийства, курила и разговаривала с подругой по мобильнику — утверждает, что фигура у киллера была замечательная, а сам он двигался очень ловко, быстро и скупо на движения, как хорошо тренированный спортсмен.
Поремский усмехнулся:
— Надо же, какая наблюдательность!
