Ознакомительная версия.
Нелли растерянно оглянулась на Осеневу:
— Лена, мне почему‑то стало страшно. Помнишь, мы когда утром уходили, ты все время оглядывалась? Ты что‑то чувствовала, да? Что‑то плохое?
— Да ерунда это все! — Вадим сбросил свой основательно отощавший захребетник. — Подумаешь, нет их! Прогуляться пошли или за ягодами решили отправиться, да мало ли еще занятий для парочки? Тем более что солнце еще не зашло.
— Действительно, народ, что вы паникуете раньше времени? — Борис ухмыльнулся. — У Квятковской, может, сейчас мечта сбывается.
— Фу, пошляк, — скривилась Ирина, направляясь к избушке. — У тебя одно на уме. Нелька, прими меры, пусть Марченко угомонится.
— А я тут при чем? — Нелли густо покраснела, отпустила наконец руку своего обоже и с независимым видом пошла вслед за Плужниковой.
Независимый вид чувствовал себя некомфортно, упирался и верещал: «Пусти! Не умеешь носить — не хватай!»
Потом все переодевались, умывались, делились впечатлениями, солнце тем временем нехотя сползало к линии горизонта.
А на смену ему наползала тревога. Поначалу робко касаясь кончиками щупальцев, она постепенно набирала силу, чувствовала себя все увереннее, и касания превратились в удушающие захваты.
— Да где же они, в самом‑то деле! — Первой не выдержала самая эмоциональная из присутствующих (куда денешься, горячая кавказская кровь обязывает!), Нелли Симонян. — Скоро стемнеет! Боренька, я боюсь!
— Действительно! — Вероятно, мало кто раньше видел в плотненьком, украшенном пивным пузцом, в школе на уроках физкультуры стоявшем в самом конце шеренги Борисе Марченко надежную опору и защиту. Рыхловатое лицо с крупным бесформенным носом, белесые ресницы, блекло‑голубые глаза — внешность вовсе не героическая. Зауряднейшая, прямо скажем, внешность. Впрочем, женским вниманием Марченко обделен не был, все‑таки собственный бизнес у мужика, но никто еще не смотрел на Бориса так, как Нелли. И хотелось оправдывать возложенные надежды, тем более что груз был приятным. — Мужики, пора отправляться на поиски.
— Кого искать будем? — Этот голос не спутаешь ни с одним другим.
— Ура, нашлись! — взвизгнула Нелли и бросилась к вошедшим.
— А мы и не терялись, — Дина прижалась к плечу Тарского. — Мы с Антошенькой тоже решили на экскурсию отправиться. Мы на остров Колдун ездили, вот!
— Куда?! — всполошился Венечка.
— На остров Колдун, — самодовольно ухмыльнулся Тарский. — Не знаю, почему мы туда еще не добрались, там так прикольно.
— Ой, а красиво как, вы бы видели! — Дина возбужденно затараторила, не забывая, впрочем, виснуть на своем спутнике. — А грибов сколько, а ягод! Я таких вкусных и крупных никогда еще не ела. И Антошеньке понравилось, да, милый?
— Милый? — хмыкнул Борис. — Вижу, тебя можно поздравить?
— Ты о чем? — немедленно покраснела Квятковская.
— Да все о том же.
— А ягоды и на самом деле классные, — Антон с хрустом потянулся. — Мы и вам привезли, мы не жадные. Правда, там кретин какой‑то к нам привязался, мешал сбору припасов. Мычал, пытался вырвать корзину из рук. Даже с колом наперевес на меня пошел, представляете? Ну, я не зря на ушу столько денег потратил, врезал ему пару раз хорошенечко, он и прилег отдохнуть.
— Да! — Дина восторженно хлопнула в ладоши. — Вы бы видели Тошеньку в этот момент — прямо как герой боевика! Бамс, бамс — и тот страшный тип отключился! А ведь здоровый такой дядька, волосатый, как набросится на нас на берегу, когда мы уже в лодку садились! Рычит, мычит, пытается грибы с ягодами отобрать, жадина! Но ничего у него не получилось, потому что со мной был Тошенька!
— Что?!! — Путырчик побледнел. — Вы… Вы привезли с Колдуна ягоды?!!
— А еще и грибы, — Дина с обожанием посмотрела на стоявшего рядом самца. — Это он, Тошенька, о вас побеспокоился. Я, если честно, об этом даже не вспомнила бы, потому что…
— Можешь не продолжать, у тебя на лице написано — почему, — отмахнулся Веня. — Ну ладно Динка, с ней все ясно, добилась своего, но ты‑то, Антон, ты! Никогда не поверю, что ты забыл обо всем на свете после банального траха!
— Веня! — Осенева запустила в рыжего луковицей. Луковица звонко щелкнула по лохматому затылку. — За языком следи!
— Да при чем тут язык?! — Архивариус совершенно не обратил внимания на звон в затылке. — Вы что, не втыкаете совсем?! Они же вывезли с Колдуна добычу!
— Ну и что? — пожал плечами Вадим.
— Как это что?! Забыл, о чем я рассказывал?!
— Да ладно, — Ирина довершила разруху на Венечкиной голове, растрепав рыжие лохмы. — Подумаешь, вывезли! Но есть‑то мы их здесь не будем.
— Что происходит? — Тарский стряхнул с плеча налипшую Дину и недовольно нахмурился. — Вы чего раскудахтались‑то? Почему вы обратили внимание только на вывоз ягод и грибов и совершенно не заметили упоминания о странном аборигене!
— Ой! — Квятковская побледнела до синевы и прижала ладошку ко рту. — Я совсем забыла! Что же теперь будет? Тошенька, прости!
— Черт, а ведь Тарский и на самом деле ничего не знал, мы при нем об этом не говорили! — Лена обняла расплакавшуюся Динь.
— Мне кто‑нибудь объяснит наконец, что происходит? — Видно было, что Антон разозлился всерьез.
— Пойдем‑ка на свежий воздух, — Плужников взял сигареты и зажигалку. — А дамы без нас разберутся. Не волнуйся, малыш, — он чмокнул жену в щеку, — я все улажу.
Мужчины вышли из душной избенки и устроились на бревне, сменившем профессию и ставшим скамейкой для туристов.
— Ну, — Антон выпустил через нос внушительный фонтан сигаретного дыма и повернулся к Плужникову, — чего я не знаю? Почему истерит Венька?
— Понимаешь, у местных существует поверье, что с острова Колдун ничего вывозить нельзя. Там можешь собирать все что угодно и есть, сколько влезет, но любая попытка прихватить что‑либо с собой заканчивается плачевно. Наверное, поэтому мужик с острова и пытался отобрать у вас добычу, а ты избил беднягу.
— В смысле плачевно? Все рыдают, что ли? — хмыкнул Тарский.
— Не придуривайся, — Вадим поморщился, — ты же не такой кретин, каким кажешься.
— Вот спасибо!
— Вот пожалуйста. Короче, все, рискнувшие попользоваться вывезенным с острова, умирают. Причем смерть некоторых бывает, мягко говоря, нелегкой.
— Да иди ты! — Антон попытался лихо отщелкнуть окурок, но пальцы почему‑то отказались подчиняться хозяину, и окурок, гнусно хихикая, совершил мягкую посадку на обтянутое джинсами колено. Джинсы немедленно потемнели от гнева. — Ч‑ч‑черт, вот же гадство! Джинсы подпалил!
— Во‑о‑от, начинается! — Плужников попытался сконструировать испуганную физиономию, но улыбка, ерзая в уголках глаз, испортила все дело.
— Ага, за попытку обокрасть остров Колдун мне грозит смерть на костре инквизиции, — разозлился Антон, рассматривая темное пятнышко на джинсах. — Вы что, всерьез верите в эти бредни? Взрослые вроде люди, а ведете себя порой хуже младенцев.
— Это в смысле — писаемся?
— Это в смысле — в сказки верите, — Тарский сбегал к озеру и через пару минут вернулся с ведром, до краев наполненным отборными грибами.
Белые, подберезовики, подосиновики гордо поигрывали мускулами, среди парней не было ни одного старенького и гнилого. Кокетливые лисички смущенно хихикали под кружевными янтарными шляпками. В целом уроженцы острова Колдун могли смело позировать для портфолио.
— Ты посмотри, красавцы какие! Представляешь, какую вкуснятину из них девчонки приготовят! — Антон мечтательно зажмурился. — Мням! Их даже перебирать не надо, все суперские! А в лодке еще корзина с ягодами, те вообще заставят язык проглотить!
— Извини, но все это великолепие придется выбросить, — Плужников поднялся с бревна и направился к двери. — Все равно никто есть не будет.
— А спорим, Динка будет?
— Это вряд ли, она себе не враг. Зачем рисковать? Место это загадочное…
— Слушай, мы здесь уже сколько толчемся, обшарили все окрестности, заглянули под каждый камень — и что? Хоть что‑то таинственное или мистическое произошло? — Антон снисходительно похлопал Плужникова по плечу. — Пора, други мои, признать, что приперлись мы в эту дыру совершенно напрасно, и попытаться хоть немного компенсировать моральные потери материальными благами. Рыбки наловить и насушить под московское пивко, грибов, ягод наесться от пуза. Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы! — пафосно провыл он.
Дух Николая Островского грязно выругался и попытался придушить негодяя, издевающегося над выстраданными строчками, но призрачными руками это сделать не удалось.
Вадим протянул руку к двери, намереваясь открыть ее, но деревяшка, скрипуче хохотнув, распахнулась секундой раньше.
Ознакомительная версия.
