Мужчины ступили на дорогу Сандзё. Хиро посмотрел вниз на раскинувшийся Понто-тё. Этим утром улицы были темными и пустынными. Чайные дома и бордели просыпались на закате, а засыпали на рассвете.
Пройдя несколько кварталов, мужчины повернули на север и пошли дальше вдоль стены полицейского участка, пока не добрались до входа, ведущего к административному зданию. Увидев иезуитского священника, охрана на воротах принялась толкать друг друга и перешептываться.
Хиро также услышал слово "ронин", сопровождавшееся хихиканьем. Он привык к тому, что его принимали за самурая без хозяина, то есть ронина, который служил чужеземному духу, потому что у него не было иного выбора. Большинство людей сочли бы это оскорблением, но Хиро считал, что так даже лучше, к тому же весьма забавно.
Подворье судьи находилось совсем рядом с полицейским участком. Ворота охраняли два самурая в кожаных доспехах. У входа уже собралась небольшая толпа торговцев и рабочих. Их состояние колебалось от обеспокоенности до нервозности. В основном здесь присутствовали мужчины, но кое-где в тени своих мужей прятались и женщины.
Никто не разговаривал.
От толпы исходил запах пота. Обычно люди мылись достаточно часто, чтобы от них не пахло плохо, но визит к судье вызывал страх, даже если они думали, что их просьба справедлива.
Толпа наблюдала за приближением чужеземца. Ребенок показал на него пальцем, но мать вовремя его одернула. В каком порядке будут рассмотрены дела, решали охранники, поэтому никому не хотелось устроить сцену и оказаться в конце очереди.
Приближаясь к охране, Хиро напустил на себя побольше важности. Мужчина справа не поднял на него взгляда, поэтому телохранитель заговорил с тем, что стоял слева.
– Мы хотим увидеть судью.
– Судья спит, – ответил страж. – Приходите позже и ждите своей очереди.
– Вопрос не терпит отлагательств, – сказал Хиро. – Это касается убийства ёрики.
Охранник моргнул и выпрямился.
– Убийство? Что случилось?
Хиро бросил взгляд на толпу торговцев.
– Это деликатный вопрос. Вероятно, судья захочет поговорить об этом лично.
На круглом лице охранника отразилось понимание. Он медленно кивнул.
– Да, возможно, он захочет поговорить с вами до начала официального слушания.
Страж растворился. Его напарник посмотрел на Хиро и тут же отвел взгляд, стараясь не пялиться на иноземца. Вместо этого он посмотрел на простолюдинов, которые переместились подальше от ворот. Неприятные ощущения протекли по сословиям, словно вода вниз по холму.
Спустя некоторое время страж вернулся.
– Судья Ишимаки встретится с вами. Следуйте за мной.
Хиро с отцом Матео пошли за охранником по гравийной дорожке в сторону деревянного здания, занимавшего большую часть двора. Над обветренной верандой висели широкие карнизы. Решетчатые ставни закрывали окна, пропуская достаточно воздуха, но мало света. По бокам от двери, словно бивни у разинутого рта, стояли каменные фонари.
Охранник провел их в комнату, отделанную деревянными панелями, в самом центре которой находилась яма, наполненная белым песком. Рядом с ней на небольшом постаменте располагался деревянный стол. Даже сидя, судья все равно смотрел на всех в комнате сверху вниз. От угольной жаровни и масляных ламп исходил мерцающий свет, достаточный, чтобы рассеять тьму, но при этом наполнявший комнату мягкой дымкой.
– Зачем здесь песок? – прошептал отец Матео.
Охранник уже ушел, но темная, с низким потолком комната внушала уважение.
– Он олицетворяет справедливость и непорочность, – ответил Хиро. – Обвиняемый становится возле него на колени в ожидании решения суда. Не наступай на него.
– А нам не надо встать на колени?
– Мы здесь в качестве посланников, а не просителей.
С мягким шелестом дверь слева отъехала в сторону, и в комнату вошел судья. Его черное кимоно слилось с окружающими тенями, но волосы и лоб тускло светились в приглушенном свете. Некоторое время он казался лишь плывущей по комнате головой.
Его формы приняли какие-то очертания, когда он поднялся по лестнице к своему рабочему столу. Как только судья сел, он обратил свой взор на посетителей. При виде иностранного священника его белые как снег брови поползли вверх. Хотя удивление было не таким уж и сильным. Вероятно, страж успел предупредить его о португальце.
Хиро поклонился. Отец Матео последовал его примеру.
– Я Мацуи Хиро, переводчик и писарь отца Матео Авила де Сантос из Португалии. Благодарю, что согласились встретиться с нами лично.
Судья медленно кивнул.
– Был убит ёрики? Могу я узнать его имя?
– Акеши. – Хиро замолчал, внезапно осознав, что не знает полного имени покойного.
– Нобухидэ? – Выражение лица судьи не изменилось. – Жаль, несмотря на то что убийство не является чем-то особенным в Понто-тё. Могу я узнать обстоятельства его смерти и причину, по которой здесь замешан чужеземец?
– Нет, не Нобухидэ, – сказал Хиро. – Его отец. Акеши-сан был убит прошлой ночью в чайном доме, который находится на том берегу от Понто-тё.
Судья наклонился и положил руки на стол.
– Акеши Хидэёши не был ёрики. Он был генералом в отставке, прежде служившим под началом сёгуна. – Лоб судьи покрылся морщинками. – Вы говорите он был убит? В чайном доме?
В этот момент Хиро очень захотелось, чтобы их здесь не было. Все повернулось не совсем так, как он ожидал.
– И каким образом здесь замешан чужеземец? – поинтересовался судья.
– Он не замешан, – ответил Хиро. – Он просто духовный наставник обвиняемой – гейши по имени Саюри.
– Из Чайного дома Сакуры?
Хиро попытался скрыть свое удивление.
– Вы с ней знакомы?
Судья кивнул. Седая косичка у него на макушке слегка качнулась.
– Я знаком с этим домом, хоть персонально и не знаком с девушкой. Значит, говорите, священник является ее духовным наставником?
– Да, она приняла его Бога. – Эти слова не могли навредить. Весь вред уже причинен. – Она послала за ним этим утром, когда преступление свершилось. Нобухидэ прибыл сразу после нас. Он хотел сразу же казнить девчонку, но отец Матео вмешался.
Судья удивленно вскинул брови и пристально посмотрел на священника.
– И зачем он это сделал?
– Его религия гарантирует обвиняемому возможность оправдать себя. У Саюри есть это право. Кроме того, последователи его Бога считают друг друга братьями и сестрами. Отец Матео принимает Саюри за свою сестру и поэтому попросил Нобухидэ дать ей возможность доказать свою невиновность.
– Правда? – Судья наклонился вперед. – Как увлекательно. Я хотел бы узнать о нем побольше. Он говорит по-японски?
– Немного, – ответил Хиро. – Не очень хорошо.
Судья снова отклонился назад.
– Жаль. Мне бы хотелось обсудить с ним эти законы немного глубже. – Он сложил руки на столе. – Я так понимаю, Нобухидэ особо не оценил чужеземные законы.
– Не совсем, – согласился Хиро. Шутка судьи предлагала рассматривать его в качестве союзника. – Он удовлетворил просьбу, но решил, что отец Матео разделит ответственность, если Саюри не сможет доказать свою невиновность. Он угрожает казнить их обоих через два дня.
Судья потер подбородок.
– Крайне прискорбно. Полагаю, вы здесь, чтобы попросить меня вмешаться.
Хиро кивнул.
– Боюсь, здесь я ничего не могу сделать. Если бы убийство произошло в Понто-тё, я мог бы еще приказать Нобухидэ не трогать иноземного священника. Но Чайный дом Сакуры лежит за пределами его юрисдикции. Там его авторитет проистекает из его статуса, как сына Хидэёши. Я не могу контролировать его действия. Вам ведь известно, что самурайский кодекс разрешает самураю требовать мести за смерть отца.
– Но я также знаю и то, что смерть чужеземного священника может осложнить отношения сёгуната с Португалией, – сказал Хиро.
Судья кивнул.
– Я поговорю с Нобухидэ, посмотрю, что могу сделать.
– Вы ничего не можете сделать.
Хиро крутанулся, положив руку на меч, кляня себя за то, что расслабился. Возле входа для посетителей стоял Нобухидэ. Его лицо и лоб были красными от еле сдерживаемой ярости. Он небрежно поклонился судье.
– У меня есть законное право отомстить за смерть отца. – Нобухидэ показал на отца Матео. – Этот человек сам влез в это дело. Он сам решил помочь женщине. Я полагаю, что он помог ей совершить преступление.
– Какая нелепость, – фыркнул Хиро. – Он всю ночь был дома. Я тому свидетель.
– Он мог помочь ей все спланировать или снабдил ее оружием, – сказал Нобухидэ. – Разве португальцы не торгуют огнестрельным оружием?
– Хватит! – Судья хлопнул ладонями по столу.
Он переводил взгляд с одного мужчины на другого и обратно. Его рука снова потянулась к подбородку. Обдумывая свое решение, он снова его потер. Этот жест означал неуверенность, но, когда судья заговорил, в его голосе одновременно сквозила уверенность и сожаление.
