я всё очень бережно собрала и оцифровала, естественно, сохранив исходный материал. А мне очень хотелось денег, и не просто денег, а денег с большой буквы. Да так, чтобы никто не трепал моё имя. И тут появился Толя Красуцкий. Ну как появился, тётя Зина предложила ввести меня в семью и после убить его жену. Дальше дело техники и химии: Толя всегда был слаб и падок на женщин, а ещё считал себя великим мистиком, и заставить его выпить чудесное снадобье и заняться сексом не составило труда. Надо сказать, Красуцкие заложили в своего сына много хороших качеств, и он сразу предложил мне стать его женой. Так я получила доступ в круг пусть не очень влиятельных, но достаточно богатых людей. А дальше…
— Я понял. Дело техники. — закончил за неё Марычев. — Юля, в связи с тем, что вам пришлось увидеть, мы заключим новый договор. — он выставил перед собой руку. — Не перебивайте. Хотя сейчас и здесь это уже не договор, это ультиматум. Так вот, — Марычев взглянул на телефон. Он никогда не любил часы и как только появилась возможность скинуть с себя эти «наручники бесконечности», он сразу избавился от них. — ваша мама умрёт через… Она уже умерла. Вам изменят внешность, но свободу вы не получите. Будете моей персональной гадалкой. — он улыбнулся.
— А если я откажусь? — казалось, что смерть матери никак не повлияла на Юлю.
— Сегодня какой-то слёт социопатов. — заметил Марычев. — Ваша мама умерла, на ваших глазах убили подругу, а вы торгуетесь. Как-то это не по-человечески. Ну а если вы откажетесь, то тоже умрёте. Поймите, вы — суперприз, который даёт мне возможность встать рядом, а может даже сразиться с боссами этого мира. Но я ещё не решил, готов ли я к этому. И сейчас тот самый момент. И он зависит не от меня. И ты не представляешь, — Иван перешёл на ты, — как меня от этого прёт.
Сегодня Юля засыпала на плече Ивана, ей было даже хорошо и уютно, завтра её ждала операция, а потом совершенно другая жизнь.
Из сверкающего наледью на гранитных набережных Питера до безобразно утопающих в вечном лете Мальдив Малинин добирался почти двое суток. В Дубае он узнал, что Денис до сих пор в СИЗО и уже собрался было обратно, но оказалось, что денег на карте практически нет. Все попытки договориться с Еленой натыкались на её бессменную улыбку и слова:
— Егорушка, когда приедем на место, я сделаю для тебя всё. Нет пока тебе веры, а вот доедем до островов, там я буду в тебе уверена и первым же звонком выпущу твоего друга из-под ареста.
— Тебе самой-то не противно? — спросил Егор.
— Да нет, нормально. Я привыкла. — улыбнулась Елена. — Пойдём в гостиницу. Пообедаем, отдохнём. Ждать долго.
— Нет уж. Моя трудовая вахта, как я понимаю, начинается на Мальдивах. Вот там и пообедаем, и отдохнём. — зло сказал Егор.
— Ну как хочешь. Это из серии назло маме рейтузы не надену. — вздохнула Никонова. — Забавный ты, Егор. Ладно, я пошла.
Когда Елена затерялась в снующей по внутренностям аэропорта толпе, Малинин, стиснув зубы и проклиная Дениса, сел в кресло в зале отлёта и просидел там все девятнадцать часов до объявления посадки на их рейс.
— Мозоль на попе не натёр?
В дремлющий мозг Малинина постучался голос Елены и он, открыв глаза, воззрился на стоящую перед ним в лёгком длинном платье женщину. Лена поставила ему на колени бумажный крафтовый пакет, откуда в ноздри Малинина заполз умопомрачительный аромат еды.
— Умыться можешь в туалете. Перекуси, скоро наш рейс.
— Да, мамочка.
— Егор, у меня прекрасное настроение и ты не сможешь сейчас его испортить. Знаешь каким огромным стадом упорных, а порой и упоротых, идиотов мне приходилось руководить? — женщина улыбнулась. — Вот именно. Так что давай, действуй.
Дальше всё уместилось в один круговорот событий, далёких от повседневной Малининской жизни: аэропорт в Мале, оттуда на лёгком моторном самолёте до нереально шикарного бунгало, снабжённого даже личной водной горкой, а потом поездка на небольшой яхте до подводного ресторана.
— Извини, что всё в один день, но заказчики отвалились и мне предложили пообедать здесь именно сегодня. А то желающих посмотреть подводные красоты очень много.
Малинин с опаской поглядел на прозрачный потолок, над которым была толща воды, плавали рыбёшки, и он мог поклясться, что вот именно сейчас приближается акула.
— Как тебе? — спросила Никонова.
— Отлично. Чувствую себя дорогой проституткой, перед которой, по какой-то неизвестной причине решили похвастаться.
— Значит, нравится. — проговорила Лена и пошла за официантом к их столику.
Малинин, ещё раз оглядевшись, присел на любезно отодвинутый для него стул и когда приземлился, посмотрел на Никонову.
— Это с чего ты так решила?
— Ну, появляется в твоих словах особая едкая горечь. Этакий сарказм по-малинински. — Никонова кивнула и проговорила. — Смотри, поздороваться с тобой пришли.
В следующую секунду опытный полковник, следователь по особо важным делам инстинктивно вздрогнул, потому что из-за прозрачной стены ресторана на него пялилось три огромных ската.
— Вина? — спросила Елена.
— Лучше чего-нибудь покрепче, а то боюсь без забористого горючего мне эти каникулы не пережить.
— Ну, если ты все три месяца будешь пить, то боюсь тебе нужно будет расширить медицинскую страховку, чтобы на пересадку печени хватило.
— Сколько? Какие три месяца? — спросил остолбеневший Егор.
— А это штрафные за то, что после Карельска ты сбежал. А я, — она сделала долгую паузу, — плакала. Егор, я плакала только на похоронах своей матери. А тут разрыдалась как дура.
— Ну значит, есть в тебе что-то человеческое, — резюмировал Малинин и опрокинул в рот принесённый вискарь.
Потом была сумасшедшая езда на быстром катере, прибрежный бар, жонглирующий в ночи красками светильников, река самых разных коктейлей и долгая прогулка в пышущей жаром ночи.
— Тебе нравится здесь? — тихо спросила Лена.
— Определённо да. Это, — Егор пошлёпал губами подбирая слово, — восхитительное место, — заплетающимся языком пролепетал он.
— Ты правда так думаешь?
— Конечно. Я же должен теперь говорить, как элитная шалава. Ведь элитных шалав возят на Мальдивы? — пьяно щурясь на рассветное солнце, сказал Малинин. — Ну, пошли, буду долг отрабатывать.
— Егор, мы с тобой здесь заперты на три месяца. Давай не будем портить друг другу отдых. — Никонова помолчала и продолжила. — Просто поверь мне, я приложила максимум усилий, чтобы эти три месяца ты провёл со мной здесь, а не в СИЗО. И поверь, этот свой долг мне ещё предстоит отработать.
Лёгкая слеза скатилась с ресницы женщины, перескочила на щёку и
