Старика, чтобы он прислал ко мне Дика Фоли.
Дик появился спустя десять минут. Этот крохотный канадец весит около ста фунтов, и я не знаю детектива, который умел бы так хорошо вести слежку, а я знаком почти со всеми.
— Есть здесь одна пташка, которая нуждается в хвосте, — сказал я Дику. — Его зовут Килкурс, номер 522. Подожди на улице, я покажу тебе его.
Я вернулся в холл и стал ждать.
В восемь Килкурс вышел из отеля. Я прошел за ним немного, доверил его Дику и вернулся домой, чтобы быть у телефона, когда позвонит Грязный Рей.
Но телефонного звонка не было.
Когда на следующее утро я появился в агентстве, Дик уже ждал меня.
— Ну и как? — спросил я.
— К черту! — Когда Дик возбужден, он говорит телеграфным языком, а сейчас он был зол невероятно. — Два квартала. Сорвался. Единственное такси.
— Он раскрыл тебя?
— Нет. Ловкач. На всякий случай.
— Попробуй еще раз. Лучше иметь под рукой автомобиль на случай, если он снова попробует от тебя оторваться.
Дик уже выходил, когда зазвонил телефон. Это был Рей, решивший позвонить в контору.
— У тебя что-нибудь есть? — спросил я.
— И много, — похвастался он.
— Встретимся у меня через двадцать минут, — сказал я.
Мой землистолицый информатор сиял. Его походка напоминала негритянский танец, а выражение лица было достойно самого царя Соломона.
— Я там все перетряс, — заявил он гордо, — разговаривал с каждым кто хоть что-то знает, видел все, что следовало увидеть, и просветил этот притон полностью, от подвала до крыши. И сделал…
— Да, да, — прервал его я. — Прими мои поздравления и так далее. Так что же у тебя есть?
— Сейчас тебе скажу. — Он поднял руку вверх, словно полицейский, управляющий уличным движением. — Спокойно. Все скажу.
— Ясно. Я знаю. Ты великолепен, и это мое счастье, что ты делаешь за меня мою работу и так далее. Но Пэнбурн, он там?
— Сейчас я дойду до этого. Я поехал туда и…
— Ты видел Пэнбурна?
— Об этом я и говорю. Я поехал туда и…
— Рей, — сказал я, — мне до лампочки, что ты там делал. Видел ли ты Пэнбурна?
— Да. Я видел его.
— Прекрасно. А теперь — что ты видел?
— Он находится там, у Жестяной Звезды. Он и эта его женщина, они там оба. Она там уже месяц. Я ее не видел, но мне рассказал один из официантов. Пэнбурна я видел лично. Он особо себя не афиширует. В основном сидит в задней части дома, там, где живет Жестяная Звезда. Пэнбурн там с воскресенья. Я поехал туда и…
— И узнал, кто эта девушка? И вообще, о чем идет речь?
— Нет. Я поехал ту да и…
— Все в порядке! Поедешь туда снова сегодня вечером. Позвонишь мне, когда убедишься, что Пэнбурн там, что он не уехал. Не ошибись! Я не хочу поднять ложную тревогу. Звони по телефону агентства; тому, кто возьмет трубку, скажи, что будешь в городе поздно. Это будет означать, что Пэнбурн там, а ты можешь звонить от Джоплина, не вызывая подозрения.
— Мне нужны деньги, — заявил он, вставая. — Все это стоит…
— Я рассмотрю твое заявление, — пообещал я. — А теперь будем считать, что тебя здесь уже нет. И дай мне знать, как только убедишься, что Пэнбурн там.
После этого я отправился в контору Эксфорда.
— Кажется, я напал на след, — проинформировал я миллионера. — По всей вероятности, сегодня вечером вы сможете поговорить с Пэнбурном. Мой человек утверждает, что видел его вчера вечером в «Уайт Шэк» и что ваш шурин, видимо, там живет. Если сегодня вечером он снова покажется, то мы сможем туда поехать.
— А почему мы не можем поехать сразу?
— В течение дня в этой забегаловке почти пусто, и мой человек не может там бродить, не возбуждая подозрений. Я предпочел бы, чтобы мы двое там не показывались, пока не будем уверены, что встретим Пэнбурна.
— Что я должен делать?
— Я попросил бы вас подготовить на вечер какой-нибудь быстроходный автомобиль. И самому быть наготове.
— Договорились. Я буду дома в половине шестого. Заеду за вами, как только вы дадите мне знать.
В половине десятого мы с Эксфордом с ревом мчались по дороге, ведущей в Халфмун- Бей. Рей позвонил.
Во время езды мы почти не разговаривали. Эксфорд спокойно сидел за рулем; в первый раз я заметил, какая у него мощная челюсть.
Мотель «Уайт Шэк» размещался в большом квадратном доме из искусственного камня. Он был несколько отдален от шоссе, и к нему вели две полукруглые подъездные дороги. Между дорогами стояли какие-то строения, в которых клиенты Джоплина припарковывали автомобили. Кое-где были разбиты клумбы и посажены кустарники. Не сбавляя скорости, мы свернули на подъездную дорогу и…
Эксфорд резко затормозил, огромная машина застыла на месте, швырнув нас на ветровое стекло. В последнюю секунду мы избежали столкновения с людьми, внезапно появившимися перед бампером автомобиля.
В свете фар были отчетливо видны бледные, испуганные лица; ниже — белые руки и спины, яркие платья и драгоценности на темном фоне мужских одежд. Взгляды, бросаемые украдкой, и откровенное любопытство зевак.
Таково было мое первое впечатление, а когда я оторвал голову от ветрового стекла, то осознал, что группа людей сосредоточена вокруг некоего центра. Я приподнялся, пытаясь рассмотреть что-нибудь над головами толпы, но безуспешно.
Я выскочил из машины и протолкался к этому центру.
На белом гравии лицом к земле лежал человек. Это был худой мужчина в темной одежде, над воротником, там, где голова соединяется с шеей, чернела дыра. Я опустился на колени, чтобы увидеть его лицо. Потом выбрался из толпы и вернулся к машине. Двигатель продолжал работать, Эксфорд в эту минуту вышел из машины.
— Пэнбурн мертв. Застрелен!
Эксфорд медленно снял перчатки, аккуратно сложил их и спрятал в карман. Затем кивком головы подтвердил, что понял мои слова, и двинулся к толпе, стоявшей над мертвым поэтом. Я же принялся высматривать Рея.
Я нашел его на террасе. Я прошел так, чтобы он заметил меня, и скрылся за углом дома, там было несколько темнее.
Вскоре он присоединился ко мне. Хотя ночь не была холодной, он выбивал зубами дробь.
— Кто его прикончил? — спросил я.
— Не знаю, — простонал он. В первый раз я услышал, как он признается в полном своем поражении. — Я был в здании. Следил за остальными.
— Кто эти остальные?
— Жестяная Звезда, какой-то тип, которого я никогда раньше не видел, и девушка. Я не думал, что парень выйдет из дома. У него не было шляпы.
— А что
