смерти?
— Примерно между одиннадцатью и полуночью.
Декер взглянул на часы.
— Получается, мы не так уж сильно с ними разминулись. А если б мы сначала пришли сюда, а не к Ричардсам?
— Задним умом ты крепок однозначно, — похвалила Ланкастер.
— Декер?
Он обернулся; у дверей стояла женщина в синем комбезе и бахилах — один из рядовых экспертов на месте преступления. Лет за тридцать, долговязая, с рыжей гривой и россыпью веснушек на лице.
— Келли Фейрвезер? — определил он.
— Ого, помнишь? — улыбчиво удивилась она.
— Можно сказать, забыть не могу, — сказал Декер без тени иронии.
Фейрвезер кивком указала на мертвеца:
— А я его помню.
— Еще бы, — подоспела Ланкастер. — Ты ведь работала на месте преступления у Ричардсов?
— Ну да. Мой первый год. Четыре жертвы, из них двое дети. Для меня настоящее боевое крещение. А ты здесь каким боком, Декер?
— Да так. Просто пытаюсь во все вникнуть.
— А. Ну вникай. Лично я всегда считала, что Хокинсу не мешало бы рано или поздно получить за содеянное. Но не в таком, конечно, виде.
— Да уж, конечно, — льдисто усмехнулась Ланкастер.
Фейрвезер восприняла это как вежливый призыв заткнуться и шагать дальше.
— Ладно, Декер. Приятно было пересечься.
Когда она отошла, Декер приблизился и встал непосредственно перед мертвецом, который все еще сидел как статуя. Сюда же подошли Ланкастер с Джеймисон.
— Итак, стрелок подходит к Хокинсу, который сидит в этом кресле, приставляет пистолет к его лбу и жмет на курок. — Он огляделся по сторонам. — И никаких следов борьбы?
— Может, он спал, — неуверенно предположила Ланкастер.
— Впустив гостя, старикан садится в кресло и засыпает? — усмехнулась Джеймисон.
— Он нам говорил, что принимает наркотики, — сказал Декер. — Вы их не нашли?
Ланкастер покачала головой.
— Ни здесь, ни в ванной ничего нет. Ни оберток, ни пустых пузырьков из-под таблеток. Только сумка с одеждой да несколько долларов в бумажнике. Экспертиза покажет, было ли что-нибудь у него в организме.
Декер снова оглядел комнату, цепко вбирая памятью каждую деталь. Он уже проделывал это, но решил сделать еще раз. Последнее время память несколько раз его подводила, и не хотелось рисковать, чтобы что-нибудь оказалось упущенным. Лучше сделать, так сказать, повторный снимок.
Желтушную кожу Хокинса подернуло бледностью — типичная картина при остановке кровотока. По крайней мере, рак его больше не донимал; со смертью он сразу же перестал разъедать ему внутренности. Если откровенно, то быстрая пуля предпочтительней медленной, мучительной кончины. Но все равно убийство есть убийство.
— Итак, мотивы и возможные подозреваемые? — задала вопрос Ланкастер.
— Не хочу быть банальным, но Сьюзан Ричардс все еще живет в этой округе? — спросил Декер.
— Ну, а где ж еще.
— Тогда я бы начал с этого, — сказал Декер.
Ланкастер взглянула на часы.
— Я распоряжусь, чтобы ее доставили в участок. Опросить ее мы можем там.
— Вы нас тоже хотите к этому привлечь? — насторожилась Джеймисон.
— А что, раз уж взялись, — невозмутимо сказала Ланкастер.
— Так у нас самих работы невпроворот, — завибрировала Джеймисон. — Иногда до ночи сидим.
— Ничего, я позвоню Богарту, — не очень уверенно сказал Декер.
Росс Богарт, опытный агент ФБР, возглавлял их компактную опергруппу.
— Ты что, действительно думаешь окунуться в это с головой? — осторожно спросила Джеймисон.
— А у меня, по-твоему, есть выбор? — вздохнул Декер.
— Выбор есть всегда, — сказала Ланкастер, знающе глядя на Декера.
— Мне кажется, я о нем догадываюсь, — поджав губы, произнесла Джеймисон. — Декер, ты хорошо подумал? Надо как-то расставить приоритеты.
Он указал на труп и с нажимом сказал:
— Вот мой приоритет. Этот человек полуживой приезжает в город, говорит, что невиновен, и обращается ко мне и Ланкастер, чтобы доказать свою правоту. А тут его кто-то быстренько берет и устраняет.
— По твоей логике, это может быть и Сьюзан Ричардс, вдова убитого, за которого получил пожизненное Хокинс.
— Может, да, а может, и нет, — Декер сердито повернулся и вышел из номера.
Ланкастер посмотрела на Джеймисон.
— Некоторые явления на свете не меняются. Вроде него.
— Вы мне об этом рассказываете? — спросила Джеймисон со вздохом.
— Это неприемлемо, Декер, — сказал в трубке голос Росса Богарта. — То есть вообще.
Декер разговаривал по мобильному, направляясь в полицейский участок Берлингтона.
— Я понимаю ход твоей мысли, Росс.
— Понимать ничего не надо. Я у тебя однажды уже пошел на поводу, дав тебе волю в деле Мелвина Марса. И тогда, когда ты захотел остаться в Бэронвилле и работать там с делом, потому что оно было связано с семьей Алекс. Но я не могу потакать любой твоей прихоти, когда тебе заблагорассудится.
— Это не прихоть, это другое, — возразил Декер.
— Ты говоришь так всегда! — рыкнул Богарт. — Ты рвешь не только исключения из правил, но и сами правила. А надо бы тебе помнить, что ты служишь в ФБР.
— Прости, Росс. Это мой родной город. Я не в силах повернуться к нему спиной.
— То есть ты уже определился с выбором?
— Да.
— Тогда ты вынуждаешь меня поступить аналогичным образом.
— Росс, это все моя затея. Алекс не имеет к ней никакого отношения.
— Со спецагентом Алекс Джеймисон я разберусь отдельно.
Линия смолкла. Декер медленно отложил трубку.
«Ну вот. Похоже, твои дни в ФБР сочтены».
Он поглядел на Ланкастер, которая сидела рядом.
— Что, проблемы? — спросила она.
— Куда ж без них.
Они продолжали ехать.
* * *
Радости в Сьюзан Ричардс не наблюдалось.
— Вы меня за лохушку держите? Я убила того сукина сына? Да я б этим гордилась!
Декер и Ланкастер только что вошли в допросную при полицейском управлении. Джеймисон вернулась в свой отель, поскольку разрешения от Богарта насчет работы не поступило. И вряд ли, скорей всего, предвиделось. Со своей подчиненной Росс Богарт, наверное, уже связался.
Пришлось ждать несколько часов, пока оформлялись документы, чтобы доставить Ричардс в принудительном порядке после того, как она резко отказалась выполнить их просьбу добровольно. Разгоряченная вдова со сборами явно не торопилась, и детективам приходилось ее ждать, напряженно поглядывая на часы.
Между тем было уже около пяти утра.
Ланкастер, казалось, вот-вот свалится и заснет.
Декер, напротив, выражал своим видом готовность допрашивать ту даму хоть десяток лет. Шлакоблочные стены допросной были все того же желто-горчичного цвета, что и раньше. Почему именно так, непонятно — может, когда-то старожилы здания обнаружили в недрах подвала запасы старой краски. Родной серый цвет для шлакоблоков был бы, пожалуй, более к лицу. Но кому-то, видимо, хотелось сделать интерьер допросной «милее». Как известно, на вкус на цвет…
На момент потери семьи Сьюзан Ричардс было сорок два. Теперь ей
