прекрасные волосы, – восхищается парикмахер, скользя пальцами сквозь мокрые пряди. Она спрашивает, как меня стричь.
Я описываю свою обычную прическу. Годами я ношу шикарную короткую стрижку, которая подсвечивает зеленоватый оттенок моих светло-карих глаз и акцентирует внимание на широких скулах.
Она чикает ножницами, и первые пряди падают на пол. Они продолжают падать, пока белый кафель у моих ног не закрывается ими и мне на ухо не начинает реветь фен.
На кассе меня накрывает паника, когда я понимаю, что у меня с собой нет кредитки. К счастью, я нахожу пачку денег в кармане и расплачиваюсь наличкой.
Открыв стеклянную дверь салона, я чуть не сталкиваюсь с одетым в угольно-черный костюм мужчиной, в спешке идущим по тротуару. Сердце замирает. Он выглядит как Марко. У него резкие черты лица и смоляно-черные волосы, а в походке читается такая же дерзкая самоуверенность.
– Извините, – говорит он, обходя меня.
Это не Марко. На мгновение от сокрушающей грусти я не могу дышать.
Двумя годами ранее
– Лив. Лив. Просыпайся.
Я просыпаюсь, непонимающе моргая, пока нечеткое пятно, склонившееся надо мной, не превращается в Марко. Его шоколадные глаза смотрят сверху вниз на мое сонное лицо, пока он нежно трясет меня за плечи. Долго смотрю на него – слишком сонная, чтобы сказать хоть слово. Мои глаза открыты. В остальном я еще в глубоком сне.
– Лив, пора вставать, – говорит мне Марко. Киваю и на секунду засыпаю, прежде чем заставить себя встать.
– Который час? – сонно бормочу я.
– Начало двенадцатого.
– Ты, должно быть, шутишь! – я резко сажусь и слегка облокачиваюсь на подушку за спиной. – Марко, тебе нужно было разбудить меня час назад.
– Я пытался. Поверь. Никогда в своей жизни не видел кого-то настолько уставшего.
Марко открывает жалюзи, дернув за продолговатый грузик на шнуре. Когда солнечный свет заливает спальню, я закрываю лицо рукой.
– Марко, закрой жалюзи. Солнце убивает меня, – я накидываю покрывало на голову, чтобы укрыться от слепящих лучей.
Ничего не сказав, Марко уходит на кухню. Он возвращается с кружкой очень крепкого кофе, над которой поднимается пар. Я пью его, валюсь обратно на подушку и засыпаю, никак не реагируя на кофеин, разливающийся по телу.
На планете нет ни одного тоника, который смог бы меня разбудить. Только не после вечеринки, которую закатил для меня Марко. Я не засыпала так поздно со времен колледжа. И не пила так много шампанского с тех пор, как топила свои печали на третьей свадьбе матери, когда мне было семнадцать. Должно быть, это было предзнаменованием того, что произошло позже. Она погибла через пару лет, когда ублюдок, за которого она вышла замуж, въехал в полуприцеп, будучи вусмерть пьяным.
Может, поэтому я ненавижу пить шампанское, хоть прошлой ночью и не сказала об этом Марко, когда он достал бутылку «Боланже». Мы праздновали мое повышение до должности старшего штатного автора журнала. Я буду писать тематические статьи и материалы по заданию руководства, но в основном – про еду. Мой редактор говорит, что еда – это новая поп-культура.
Повышение было делом небыстрым. Я работаю в журнале «Культура» шесть лет. Пришла туда сразу после года адской работы преподавателем в моей первой школе. Мне повезло получить временную должность в издательстве «Культуры». За прошедшие шесть лет временная работа стала постоянной. Теперь меня наконец повысили. Я смаковала свою новую должность. Может, не самая высокая, но я жопу рвала, чтобы получить ее. Я засыпаю, едва слыша сильный всплеск воды, пока Марко моется в душе при спальне.
– Ты все еще не встала! – его удивленное замечание встряхивает меня.
Я открываю глаза и вижу, как он проходит через спальню, обернув белое банное полотенце вокруг талии. Он надевает синие брюки-чинос и подходящую по цвету рубашку с серыми шестиугольниками, застегивает ее, а потом снова исчезает в ванной. Когда он выходит, его смоляно-черные волосы аккуратно причесаны. От него пахнет одеколоном с ароматом океанского бриза.
– Похоже, ты готовишься к горячему свиданию! – шучу я.
– Я завязал со свиданиями. У меня есть девушка.
– Да? Я ее знаю?
Он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Я стараюсь притянуть его к себе, чтобы он упал на меня сверху, мои пальцы трудятся над его верхней пуговицей.
– Боже, мне бы хотелось, но давай как-нибудь в другой раз.
Он нежно убирает мои руки от рубашки.
Мы с Марко встречаемся почти три месяца. Он отличается от всех моих предыдущих парней. Может, потому что он европеец и обладает европейской чувствительностью. Он многое сделал, чтобы я ощутила, что обо мне заботятся, чего я никогда не испытывала прежде. Не могу вспомнить, чтобы была так влюблена. Отрицательная сторона этого – я не уверена, что Марко чувствует то же самое. Думаю, чувствует, но уж точно не буду его об этом спрашивать. Я поняла на собственном опыте, что задавать слишком много вопросов – это идеальный способ разрушить отношения.
Марко всегда разграничивает разные сферы жизни у себя в голове. Мы видимся два или три вечера в неделю, когда он не путешествует по работе, а делает он это много. Марко бросил работу в финансах и организовал технологический стартап. Что-то связанное с рекламным программным обеспечением. Он часто в дороге – зарабатывает деньги и заключает сделки.
– Куда ты? – я облокачиваюсь на большую подушку.
– У меня деловой обед с инвестором. Помнишь? Вчера ты сказала, что пойдешь со мной. Вот почему я разбудил тебя. В другом случае я бы дал тебе поспать подольше.
– Я совсем забыла! – издаю я стон.
Технически это неправда. Я слабо припоминаю, как на пьяную голову пообещала пойти с ним. Очень скоро я об этом пожалела. Однажды я была довеском на деловом обеде, пока Марко очаровывал инвестора, и едва ли таким я представляю себе приятное воскресенье, проведенное вместе с молодым человеком. Марко очень замотивирован, но я хочу, чтобы в выходные он делал паузу в своих поездках и сделках.
– Я выгляжу ужасно. Мне не хватит времени собраться, – я пробегаю рукой по своим взъерошенным волосам.
– У тебя полно времени, чтобы собраться, – он надевает часы.
Я корчу рожу зеркалу на стене, удивляясь тому, что мои волосы торчат в десятке разных направлений. С такой короткой стрижкой я выгляжу простушкой. Из-за нее глаза кажутся больше, а лицо – острее и неувереннее. Я смотрюсь намного моложе, чем женщина, которой стукнула тридцатка.
– Марко, ты меня возненавидишь, если я пропущу обед?
Разочарование пробегает по его лицу столь быстро, что я сомневаюсь, не
