«Мы оба умерли», – подумала Пейдж, обнимая Пончика, она была как никогда рада видеть любимого пса, но при этом ужасно расстраивалась. Пончик умер, а она не хотела, чтобы он умирал.
– Привет, – прошептала она, сжимая Пончика изо всех сил.
Он слизывал слезы с ее щек и вилял хвостом так сильно, что даже приподнимал задние лапы.
Пончик пришел за ней. Он пришел, потому что не хотел подвести, как все остальные. Особенно Джули, велевшая идти в эту хижину, которая, похоже, служила кому-то домом. Здесь были диваны, стулья, кухня и камин. Даже кровати в других комнатах. И ванная.
Вот только сама Джули не пришла.
Пейдж все ждала и ждала, одна-одинешенька посреди леса, испуганная и растерянная. Она отчаянно пыталась найти в себе смелость совершить задуманное в одиночку, пока не нырнула в море, чтобы никогда не вернуться.
И вот она мертва. Ее больше нет, но, как та девочка из «Милых костей», она всех слышит и видит, хотя никто не слышит и не видит ее.
Мать звала Пончика:
– Где ты, мальчик? Пончик, вернись!
Затем раздался голос тети Ханны:
– Он там.
– Они пришли за тобой, – сказала Пейдж, – но теперь ты здесь, мы вместе, и я тебя не отпущу.
В дверном проеме показался чей-то силуэт.
Пейдж зарывалась лицом в шерсть Пончика.
– Господи! – Она услышала, как плачет мать. – Пейдж…
– Нет! – закричала Пейдж, вскакивая на ноги и отшатываясь. – Не прикасайся! Не подходи ко мне!
Дженна остановилась.
– Это твоя вина, – зарыдала Пейдж. – Я бы сделала это, если бы не ты.
Мать протянула руки, Пейдж тоже протянула руки, но чтобы не дать ей подойти ближе.
– Я не понимаю, – прошептала Дженна, – Пейдж…
– Они сказали, что я не должна ни о ком думать, только о себе, и тогда все получится, и я готова была на последний шаг, но постоянно думала о тебе! Я не могла перестать думать о тебе! Ты постоянно занимала мои мысли, не отпускала меня, а я должна уйти, потому что больше так не могу.
– Пейдж, послушай меня. Все будет хорошо…
– Нет! Ничего никогда не будет хорошо, потому что я тебя слишком люблю. Если бы не любила, то все это уже кончилось бы… – Слезы ручьем катились по щекам, а все тело содрогалось в рыданиях.
Дженна попыталась подойти, но Пейдж снова попятилась.
– Дорогая, мы все уладим, – пообещала Дженна дочери. – Твоих обидчиков накажут по всей строгости, папа здесь… Мы знаем, что они говорили о тебе и о нем, и знаем, что это неправда. Не только мы, все это знают.
– Тогда зачем они это говорили?
– Потому что они злые и жестокие, их папы даже близко не любят их так, как…
– Тогда почему он ушел?
– Пейдж, – в дом вошел Джек, – клянусь, ты тут ни при чем, я люблю тебя больше…
– Нет! Ты теперь с ней. Тебе на нас плевать!
– Это не так. Попытайся понять, насколько мне жаль, что я довел тебя до такого состояния. Иначе ты рассказала бы мне и маме о том, что происходит…
Пейдж бросила взгляд на полицейского, появившегося в дверях.
– Все нормально, – сказала ему Дженна. – Она в порядке, мы тоже. Дайте нам минутку…
Офицер отошел, а Дженна сделала несколько шагов в сторону дочери.
– Можно мы заберем тебя домой? – тихо спросила она.
Пейдж начала было яростно трясти головой, но потом не смогла сдержаться и бросилась в объятия Дженны, приговаривая:
– Мамочка, мамочка, мамочка…
* * *
Пейдж на машине «Скорой помощи» отвезли из временного домика экологов в Уайтфорд-Сэндсе в больницу Морристон в Суонси. С ней поехала Дженна, позади ехали Джек, Ханна и Пончик, а Кей уже мчалась из Порт-Эйнона вместе с младшими детьми.
После того как врачи закончили осматривать Пейдж, малышам разрешили повидаться с сестрой. Воссоединение было радостным и полным слез, что очень умилило персонал больницы. Однако Пейдж, похоже, все еще страдала от легкого психического расстройства, вызванного воздействием внешних факторов, эмоциональной травмой и двухдневным голодом, поэтому младшим детям не позволили остаться надолго.
Она уснула почти сразу после их ухода и крепко проспала почти до вечера, когда доктор сказал:
– Я бы хотел оставить ее под наблюдением, однако при сложившихся обстоятельствах для нее куда важнее вернуться в лоно семьи.
– Я согласна, – кивнула Дженна. – Не волнуйтесь, мы понимаем, что необходима консультация психиатра. Мы обязательно ее организуем.
– Уверен, вы понимаете, что это процесс не быстрый, – предупредил врач. – Важно, чтобы она полностью оправилась физически, прежде чем начнет работать со специалистами. Вы оставили свой номер?
Заверив врача, что номер у них есть, Дженна взяла чистую одежду, которую для Пейдж привезла Кей, а Джек пошел за машиной. Пока они ждали Джека, позвонила сержант Маринер:
– Как девочка?
– Хорошо, – улыбнулась Дженна, обнимая дочь за плечи. – Мы едем домой.
– Это отлично. Я рада, что все так закончилось.
– Спасибо вам.
– Нам нужно будет поговорить с Пейдж.
– Я понимаю, но не сейчас.
– Разумеется. Думаю, вам интересно будет узнать, что мы установили личность Джули Моррис.
Да, Дженне было интересно узнать, но не сейчас, когда рядом сидела Пейдж, поскольку сейчас дочери ни к чему узнавать новости. Поэтому Дженна оставила Пейдж набирать СМС Шарлотте, а сама отошла в сторонку.
– И кто это?
– Ее настоящее имя Оливия Мастерс. Она из той же школы, что и Пейдж, но на год старше.
Дженна нахмурилась, пытаясь вспомнить имя:
– У нее есть брат по имени Оуэн?
– Есть. Вчера ее доставили в отделение неотложной помощи после передозировки лекарств.
Потрясенная Дженна спросила:
– Она… она…?
– Она была дома, когда это случилось, так что, полагаю, Пейдж не в курсе.
– Она поправится?
– Думаю, да.
Дженна порадовалась, что с Оливией все будет в порядке, хотя и испытывала противоречивые чувства к самой девушке.
– А вы знаете, почему?… – Она покачала головой. – Так много «почему». Почему она выбрала Пейдж? Почему сменила имя? Почему пыталась покончить с собой?
– Да, нам тоже нужны ответы на все эти вопросы, надеюсь, мы их получим, когда девушка будет в состоянии говорить, а пока что, если вдруг выяснится что-то, что может быть полезно нам, у вас есть мой номер, пожалуйста, позвоните.
Пейдж была дома, в собственной постели, окруженная младшими детьми, которые не могли с ней наобщаться, кроме того, рядом крутился Пончик, герой дня. Дженне показалось, что Пейдж все еще выглядит усталой и обеспокоенной, но, по крайней мере, бодрится в присутствии братьев и сестренки. Обычная Пейдж все еще была где-то там, просто нужно время, чтобы снова обрести уверенность.
– У нее всегда был сильный характер, – заявила Ханна, когда они сидели в гостиной, уложив всех спать. – Благодаря чему она и прошла через все это, ну и благодаря матери, конечно.
Дженна взглянула на Джека. Он казался таким растерянным, таким подавленным, что оставалось лишь гадать, какие мысли крутятся у него в мозгу.
– На сколько ты останешься?
– Ты про сегодня?
– Про сегодня и вообще. Ты собираешься лететь обратно в Штаты, как только мы сходим к психиатру? Или вообще не собираешься оставаться?
Джек потупился:
– У меня такое впечатление, что Пейдж не хочет, чтобы я оставался здесь. Она почти не разговаривала со мной с тех пор, как мы ее нашли.
Дженну раздражала его жалость к себе:
– Знаешь, она в полном раздрае. Честно сказать, я не думаю, что если ты сбежишь, то этим как-то поможешь наладить ваши отношения. Если, конечно, ты хочешь, чтобы между вами были какие-то отношения.
В его глазах блеснула боль.
– Удивлен, что ты вообще такое спрашиваешь.
Дженна не успела ответить, как встряла Ханна:
– Думаю, она не будет ходить в школу до конца четверти.
Дженна покачала головой:
– Они выходят на пасхальные каникулы в четверг, думаю, что сейчас ее особо никто и не ждет. Я утром позвоню мистеру Чарльзу.
– Ты видела, что он звонил тебе, пока ты была в больнице? – спросила Ханна. – Он сказал, что все испытали огромное облегчение, когда нашлась Пейдж, и ждет от тебя звонка, чтобы обсудить произошедшее, когда ты будешь готова поговорить.
– Он упомянул о Келли Дарем? Что с ней будет?
– Нет, но я не думаю, что он стал бы говорить о ней со мной. Да и вообще сегодня все разговоры только о Пейдж.
– Ты ей уже сказала про Оливию? – поинтересовался Джек.
Дженна покачала головой:
– Хватит с нее на сегодня.
– Ты знаешь родителей? – спросила Ханна.
– Я их видела, но мы не знакомы. Они казались немного отстраненными, даже отчужденными, но, повторюсь, я совсем их не знаю. Оливия – одаренный музыкант. Пейдж часто говорила о ней. Она вроде бы играет иногда на всяких мероприятиях.
– Но зачем придумывать себе вымышленное имя, чтобы заводить друзей? И с чего она притворилась подругой Пейдж? Чтобы в итоге заключить с ней договор о самоубийстве?
