Ознакомительная версия.
– Что ж тут думать, – пожал плечами Грязнов. – Ясный перец, они его послали подальше, сказали, что выпендривается не по рангу.
– Откуда ты знаешь? – удивился Яромир. – Ты же не слышал эту историю.
– Ага. Зато я знаю, что такое стая.
«Стрекоза» снова нырнула вниз, и вовремя, потому что через секунду вдруг раздалась автоматная очередь. Грязнов повернулся и не поверил своим глазам. Метрах в сорока их преследовал другой вертолет, весело разукрашенный оранжевыми красками, на фоне которых выделялась надпись «Аэроклуб им. Матиаса Руста».
С «Матиаса Руста» пустили еще пару очередей. И еще несколько.
– Проклятье!
Грязнов потянулся за пистолетом, но Яромир опередил:
– Не надо, не так. По-другому!
– Как по-другому?! Дружеским словом, что ли?
– Это… как будет… маневром, вот как.
– Маневром?!
Вместо ответа чешский дальнобойщик продемонстрировал. Грязнов успел только подумать, что нет ничего более неприятного для вестибулярного аппарата, чем качание на вертолете как на маятнике.
Влево– вправо, влево-вправо, влево-вправо. И вниз.
Так они пролетели добрых пару километров.
Впереди показался мост. По мосту спокойно разъезжали троллейбусы.
Грязнов заметил, что на мост въезжает большой черный лимузин.
Яромир стал интенсивно снижаться.
– Только не это! – заорал Грязнов, тут же вспомнив кадры из разных фильмов – хоть советского, про Чкалова, хоть американского со Шварценеггером, – где летчики-асы проскакивали под мостом. Но ведь они летали на реактивных самолетах. Хотя, положим, Чкалов не на реактивном, но все-таки он был Чкаловым…
Перед самым мостом их вертолет вдруг поднялся вверх, сделал небольшой вираж и живенько полетел в обратную сторону.
«Матиас Руст» не успел перестроиться и пролетел-таки под мостом. Соответственно развернулся он гораздо дальше и отстал метров на пятьдесят.
Пока он разгонялся, Яромир снова сделал новый вираж и возвратился к мосту. Повернул на девяносто градусов и взял курс ровно по троллейбусной линии на противоположный берег. Прямо под ним ехал большой черный лимузин.
– Вот тебе шлю-упка в шторм! – весело завопил он, снова качая вертолет влево-вправо, в зависимости от атак преследователей.
Грязнов от ужаса закрыл глаза, одновременно всерьез размышляя, не спрыгнуть ли вниз. Нет, это надо было делать прежде, когда они летели над Москвой-рекой, что ж теперь прыгать на мост?! Да и в воде его бы наверняка расстреляли. Что ж, прощай житуха бестолковая…
– Пожалуйста, можно стрелять, – неожиданно предложил Яромир.
«Матиас Руст» почти догнал их и, когда Яромир резко качнулся вправо и глубоко вниз, в точности повторил его маневр.
Маневр, однако, оказался обманным.
Яромир тут же вырулил свою «стрекозу» влево.
А «Руст», не успев последовать за ним, зацепился лопастями за троллейбусную линию электропередачи, оттягивая провод на себя. Раздался треск, лопасти, размалываясь, забились о парапет. Вертолет завалился набок и дрыгал винтами, как нервный морской еж колючками, угодив в сетку рыбака.
Грязнов автоматически поднял пистолет и выстрелил четыре раза подряд.
После четвертого выстрела грянул взрыв. «Матиас Руст», извергнув шар пламени, раскололся на части, одна из которых упала в воду, а остальные рассыпались по мосту.
Большой черный лимузин чудом увернулся от одного из них, заложив крутой вираж. Но был слишком велик и потому ударился задней частью об остановившийся мгновением раньше троллейбус… Ведь линия электропередачи была обесточена!
Большой черный лимузин рикошетом отскочил и вылетел с моста через выломанное вертолетом место в парапете.
Яромир плавно опустил вертолет на мост и добродушно поинтересовался:
– Как самочувствие?
Грязнов вздохнул и впервые за последнюю неделю вспомнил про свой возраст:
– Чувствую себя аквалангистом, которого бездарно носит по течению.
Кстати о течении. Он глянул вниз и увидел на покачивающемся на воде лимузине специфический номерной знак, принадлежащий Министерству внутренних дел Российской Федерации. Обладатель автомобиля вынырнул и теперь бестолково болтался на поверхности.
– Не забыть бы рыбок покормить, – вспомнил Грязнов.
На рабочем месте Парфенова не оказалось – взял отгул. Турецкий осторожно позвонил ему домой.
– На похоронах он, – сообщил жизнерадостный женский голос. – Дальний родственник… Решетов, знаете, главный футболист…
Мир тесен, так что вот вам и покойничек, господин Турецкий, отстраненно и безысходно подумал он. Метафизическая закономерность, преследующая его в этом деле, подтвердилась еще раз со всей своей железной неотвратимостью. Подозреваемый становится таковым только после смерти. Натуральный марш Турецкого… По трупам…
Но сполна насладиться мрачными мыслями Турецкому не позволил Меркулов:
– Саша, тебя срочно требует Реддвей. Он уже завтра может взять Линдмарка или Либмарка и требует твоего обязательного присутствия.
– Какого Линдмарка?! Какого Либмарка? А… может, Литтмарка? DT3, что ли?
– Тебе лучше знать. Командировку я уже подписал.
– Как, опять?!
– Не опять, а снова.
– Какого черта, Пит? Кто такой Литтмарк и какое отношение он имеет к Бруталису? – Регулярные перелеты из Мюнхена в Москву и обратно настолько измотали Турецкого, что он убедил себя в том, что практически утратил способность соображать.
– Не к Бруталису, а к Штайну, – пояснил Реддвей. – Ты же просил проверить сомнительные контакты Штайна в Германии?
– Было дело, – пришлось сознаться Турецкому. Только вот зачем он это просил?
– Я своим курсантам в качестве практического задания раздал по одному. Герр Литтмарк оказался единственным, чье поведение вызвало подозрения. Он потихоньку распродает свои фирмы, обращает недвижимость в деньги и ценные бумаги и вообще, похоже, собирается э-э-э… линять, я правильно сказал?
– Правильно, правильно.
– Кроме того, вокруг него вьется некая тележурналистка Гримм…
– Кто?!
– Ты ее знаешь?
– Еще бы!
Ну вот и Наталья объявилась, а то без нее даже как-то скучно было последнее время.
– Так вот, она, похоже, его шантажирует.
– Похоже или шантажирует?
– Сегодня через… – Реддвей глянул на свои мощнейшие «Сейко» в огромном зеленом пластиковом корпусе, – через три с половиной часа она нанесет ему официальный визит. А он, похоже, собирается ей заплатить, поскольку за последние три дня снял с нескольких счетов крупные суммы наличными, которые вместе составили ни много ни мало – два миллиона марок. Причем не почтовых марок. Он, знаешь ли, деньги собирает, он не филателист. Я правильно сказал?
– Отлично сказал. А чем она его шантажирует? – все еще не мог понять Турецкий.
– Если бы я знал, – пожал плечами Реддвей. – Поедем послушаем, аппаратуру уже подготовили, и на журналистку «жука» повесили, и на оконное стекло в кабинете Литтмарка тоже. Немецкую полицию пока ставить в известность не будем, только если услышим что-либо стоящее. А то вдруг она его бывшая жена и два миллиона – ее законные алименты.
– Смелая мысль, – без энтузиазма прокомментировал Турецкий.
К дому в живописном предместье Мюнхена подъехали за час до встречи в микроавтобусе «БМВ» с надписью «Сантехническая служба». Остановились метрах в тридцати. Турецкий вытащил из кармана пачку «Кэмела», Реддвей – жвачку «Чуингам».
Литтмарк был в кабинете, слушал Вагнера и тихонько насвистывал в такт мелодии – и музыка и свист прослушивались отчетливо.
Появился реддвеевский курсант, ведший наружное наблюдение за резиденцией Литтмарка, и доложил, что в доме пока что двое: хозяин и его шофер-телохранитель – Йоганн Штольц.
Наташа Гримм опоздала на десять минут. Но ее, очевидно, ждали – как только подъехало такси, парадная дверь приоткрылась и кто-то впустил женщину внутрь. Реддвей переключился на ее микрофон, но до непосредственного контакта с Литтмарком она не произнесла ни слова.
«Вы приготовили деньги?» – Это было первое, что она сказала.
«Разумеется, нет. Я не имею дел с шантажистами».
«Но со мной вам придется иметь дело». – Скрипнули пружины, щелкнула зажигалка. Наташа, очевидно, уселась и закурила, звук с ее микрофона стал приглушенным, а потом и вовсе пропал. Переключились на микрофон на стекле.
– Куда ты ей «жучка» засунул? – ехидно поинтересовался Турецкий.
– В сумочку, Александр, в сумочку. Она просто на нее села или прикрыла плащом. – Реддвей предостерегающе поднял руку, пресекая дальнейшую болтовню: в кабинете снова заговорил Литтмарк:
«Не обольщайтесь, как только вы выйдете за рамки приличий, я тут же вызову полицию».
«Можете вызывать ее прямо сейчас, им будет очень интересно послушать о ваших финансовых делишках. Но в этом случае только полиция и выиграет, ну еще, возможно, одна алкоголичка и одна психопатка…»
Ознакомительная версия.
