ним перед фестивалем. Вы не могли позволить Майклу перечеркнуть тридцать лет успеха. Он бы уничтожил вашу карьеру. Он бы уничтожил все. Так что вам пришлось убить и его. Как вы убили его отца.
В тенте снова поднялся гвалт. Вспышки, крики журналистов, вздохи, а над всем этим — громкий свист со стороны писательского клуба Даггерфорда.
— Томас, это не может быть правдой! — Голос женщины поднялся над общим шумом, когда она встала и закричала в сторону сцены. Все оглянулись и увидели Риту, мать Томаса. — Скажи мне, что это неправда!
Лицо Эдварда, пораженно сидящего рядом с ней, побелело. Позади была Саша, которая смотрела на Дерека с выражением застывшего ужаса. Обычно телохранитель держался холодно, безэмоционально, но Нэнси заметила, что он в таком же шоке, как и остальные. Ей было жаль их всех.
— Она лжет, — промямлил Томас. — Это все ложь.
Нэнси встала и помахала дневником Барнаби, чтобы все его увидели. Внимание публики снова было приковано к ней.
— У меня есть дневник Барнаби. А еще письмо Майкла, в котором рассказывается обо всем. — Она повернулась к Томасу: — Вы убили двоих человек, Томас. Но вы на этом не остановились, да? Вы решили свалить вину за убийство Майкла на своего агента, Нейтана, и когда он понял, что вы сделали, вам пришлось убить и его. Вы попытались обставить все как самоубийство, точно так же как с Барнаби.
— Это абсурд, — произнес Томас и в упор посмотрел на Нэнси. От его взгляда у нее пробежал холодок по коже.
— Как вы объясните то, что носите часы Нейтана? — продолжала давить Нэнси. — Он ведь их практически не снимал, но тело мы обнаружили уже без часов, потому что вы забрали их после убийства, — сказала она, указывая на его запястье.
Тут поднялся Перси.
— И у него ручка Барнаби, — закричал он, показывая на ручку, торчащую из нагрудного кармана Томаса. — Его жена подарила эту ручку на его сороковой день рождения. Он любил эту ручку. И ты забрал ее!
— Ты заплатишь за то, что сделал! — крикнула Кэрри.
Томас дернулся так быстро, что Нэнси едва успела заметить. Он кинулся за дневником и опрокинул ее стул, так что она с криком полетела на пол. Из рук выскользнул дневник, и Томас быстро его схватил, как тут подскочил Джонатан и оттащил его за рубашку. Дневник упал на пол, и Нэнси увидела, как молниеносно среагировала ее бабушка, подобрав блокнот и прижав к груди. На сцену выбежала полиция.
— Ты мне за это ответишь, — выплюнул Томас, глядя на Нэнси и пытаясь вырваться из железной хватки Джонатана.
Нэнси села, потирая локоть, а Томаса уже схватил констебль Пэнг. Инспектор Браун застегнул на подозреваемом наручники, пока тот продолжал изрыгать угрозы, побагровев от ярости. В тенте воцарился хаос: репортеры делали фотографии и выкрикивали вопросы, зрители громко обсуждали случившееся.
— Ты в порядке? — спросил Джонатан, наклонившись, чтобы помочь Нэнси встать.
— В порядке, только слегка трясет.
Когда она поднялась и оглянулась, увидела Дерека, который в суматохе нашел Сашу и заключил ее в объятия. На своего босса он смотрел полным ядовитой ненависти взглядом.
Инспектор Браун вызвал подкрепление и повернулся к Нэнси.
— Так, мне надо с вами поговорить, — произнес он. — Пэнг, освободи помещение.
Нэнси подняла глаза, спускаясь со сцены, и не поверила тому, что видела. В дальнем конце тента маячили два знакомых лица с выражением того же шока, который испытывала она. Уилл Рот и Ричард поспешили выйти вместе со всей толпой. Споткнувшись, Нэнси едва не грохнулась под ноги собравшихся, но Джонатан придержал ее за талию и прижал к себе. Она почувствовала, как у нее загорелись щеки, когда увидела его неподвижный взгляд.
— Спасибо, — поблагодарила она, держась за Джонатана.
— Я не дам тебе упасть, — пообещал он.
— Дорогая, ты в порядке? — подбежали Джейн и Пенелопа, и Джонатан выпустил Нэнси из объятий, но она все еще чувствовала тепло его рук.
Когда тент опустел, инспектор Браун поднялся на сцену, где стояли констебль Пэнг с подкреплением — двумя вооруженными офицерами в форме. На стуле, с застегнутыми за спиной наручниками, сидел Томас. Браун окинул взглядом группу, которую попросил задержаться, — Нэнси, Джейн, Джонатана, Пенелопу, Перси, Кэрри, Риту и Эдварда, Сашу и Дерека и, наконец, Софи, ассистентку Томаса. Остальных членов организационного комитета и писательского клуба Джейн отправила следить, чтобы праздник снаружи продолжался без них. Нэнси слышала, как по лужайке рыщут репортеры в ожидании официальных заявлений и снимков.
— Итак, мистер Грин, не могли бы вы объяснить нам, почему вы только что напали на мисс Хантер? Она рассказывала довольно увлекательную историю, — поинтересовался инспектор Браун, повернувшись к Томасу и приподняв бровь.
— Эта женщина лезет не в свое дело! — выплюнул Томас.
— Она просто сказала правду, — заявила Джейн. — Именно поэтому он на нее и напал!
— Томас не мог сделать ничего такого, — тихо произнесла Рита, взглянув на Эдварда. — Ведь не мог?
Эдвард посмотрел на своего брата и покачал головой:
— Он уехал от нас тридцать лет назад. Я совсем не знаю своего брата.
Рита всхлипнула, и Эдвард обнял ее рукой за плечи.
Саша оперлась на Дерека, чтобы удержаться на ногах.
— То, о чем говорила Нэнси, правда? — решительно спросила она.
Томас посмотрел на нее, а потом на Дерека. Их близость ни у кого не вызвала бы сомнений.
— Кажется, я в нашем браке не единственный хороший лжец.
— Как ты смеешь… — Дерек сделал шаг вперед, но инспектор Браун поднял руку, и тот неохотно остановился.
— Довольно! Мисс Хантер, вы говорили, у вас есть доказательства?
Нэнси показала дневник, который снова вернулся в ее распоряжение:
— Да, это дневник Барнаби Крика тридцатилетней давности. Он пишет о своих идеях для серии о детективе Андерсоне и о том, что Томас их украл. А потом Барнаби умер. В своей предсмертной записке он вообще не упоминает об украденных сюжетах, что, как правильно заметил его сын, сложно объяснить. То есть легко, если допустить, что Томас убил его и подделал записку. — Нэнси взглянула на Томаса: — И именно это вы и сделали, не так ли?
— Прошу, скажи мне, что ты этого не делал, — взмолилась Рита Грин.
У Нэнси болело за нее сердце. Она потеряла своего сына много лет назад и даже не знала почему. А теперь, когда истинная причина вскрылась, это, наверное, было невыносимо.
Томас посмотрел на нее с болью в глазах:
— Ты не понимаешь, мам. Никто из вас не понимает.
— Так почему бы тебе не объяснить нам? — с
